(no subject)
Суббота: новые стихи.
Заметки на полях: Татьяна Луговская и Сергей Ермолинский
***
- Что происходит?
- О, так много:
Коснулся ранний луч порога,
Потом его сменила тень.
- Но так бывает каждый день.
- И слава Богу, что бывает,
Что нас Господь не забывает.
***
Поверь, ты столько потерял,
Коль ты с разбега не нырял,
Коль сроду не нырял с разбега
В день зимний, сотканный из снега,
В день вешний, сотканный из слёз
И из всего, что свет принёс,
В день летний, где в любую щёлку
Кусочек голубого шёлку
Увидеть можно. А сейчас,
Когда кончается запас
Тепла, когда скудеют краски,
Ныряй, как прежде, без опаски
В ненастный день, где тьма густа.
Он тоже дан нам неспроста.
***
Я вдруг взялась на полпути
Встречать и хворь, и неудачу.
Сегодня я, к примеру, плачу
С рассвета, часиков с пяти.
И мнится, мне никто не рад,
И день настал бесперспективный,
И лишь осталось седативный
Принять немедля препарат.
И вдруг я слышу - заскреблось
В душе подобие надежды,
И всё, что мучило, в одежды
Из слов лучистых облеклось.
***
Душа моя о чём-то грезит,
Но в душу мне никто не лезет,
Вопросов мне не задаёт
Про то, о чём она поёт,
О чём она поёт и плачет.
И потому-то снова начат
Стишок, в котором я спешу
Поведать, чем сейчас дышу.
Поведать тем, кто прочно занят
Собой, и вряд ли слушать станет,
Пока однажды не поймёт,
Что и его душа поёт
О том же - то звончей, то глуше,
Что я в его проникла душу.
***
Сначала он увлёкся мной,
А после Инкой, после Милкой.
Он всех любил любовью пылкой
И совершенно неземной.
Очей влюблённых не сводил
Он с дамы сердца на уроке.
Не помню, посвящал ли строки
Он ей, но провожать ходил.
И, как положено, портфель
Носил за дамой обречённо.
Какое счастье увлечённо
Жить целых пять иль шесть недель:
Краснеть, бледнеть, сходить с ума...
Всё протекало так мгновенно,
Но всё же медленней, наверно,
Чем протекает жизнь сама.
***
Не знаю, хорошо ли, плохо
Мне здесь, но это те края,
Где я почти всегда своя,
Своя с младенческого вздоха.
Своя для пожелтевших крон,
Для этой мороси осенней,
Для этих мокнущих растений,
Для этих галок и ворон.
***
Всё очень толково, разумно, умно:
Утрами светло, а ночами темно,
Синичка - на ветке, а лист - на ветру.
Проснусь на рассвете и глазки протру,
И буду на всё это снова глядеть.
Как всё-таки здорово словом владеть!
И, хоть я проблем мировых не решу,
Но с осенью вместе листом пошуршу.
Я - белым, тетрадным, что в кайф запятым,
А осень - нарядным, сухим, золотым.
***
Так что же делать? Ждать, когда
Пройдут остатние года -
Те, что, меняя чёт на нечет,
Меня от боли не излечат?
Но я хочу остаться тут
В надежде, что вот-вот найдут
Простые способы оставить
Меня на свете и избавить
От жуткой боли. И она
Уйдёт отсюда, но одна.
Я наконец-то с ней расстанусь:
Она уйдёт, а я останусь.
***
Я так долго жила, что всерьёз привязалась
К жизни той, что порой неподъёмной казалась.
Потому даже речи не может идти,
Чтоб когда-нибудь взять да из жизни уйти.
Если даже мне в нетях подыщут местечко,
Где имеются небо и роща, и речка,
Всё равно и тогда будет мне не хватать
Здешних мест, что за сердце умеют хватать.
***
Невозможно за всех пострадать,
Всем оставив одну благодать.
Невозможно за всех нарыдаться,
Всем позволив лишь счастью предаться.
Я бы с радостью, близких любя,
Все невзгоды взяла на себя.
Я была бы без памяти рада
Их избавить от здешнего ада,
Если б кто меня мог научить,
Как со счастьем беду разлучить,
Чтоб, спасая родных от напасти,
Не "спасти" их случайно от счастья.
-----------------------------------
Читаю воспоминания замечательных людей, живших в такое незамечательное время: Татьяна Луговская, «Как знаю, как помню, как умею» и Сергея Ермолинский, воспоминания о М.Булгакове (он был его близким другом) и «Из записок разных лет». Имя Ермолинского мне знакомо давно, потому что он автор потрясшей меня в детстве пьесы «Грибоедов» (1951 год), которую я раз пять смотрела в театре им. Станиславского и из-за которой я выучила наизусть «Горе от ума». А книга Татьяны Луговской - это, наверное, лучшее, что я читала о детстве.
Л.М.
Заметки на полях: Татьяна Луговская и Сергей Ермолинский
***
- Что происходит?
- О, так много:
Коснулся ранний луч порога,
Потом его сменила тень.
- Но так бывает каждый день.
- И слава Богу, что бывает,
Что нас Господь не забывает.
***
Поверь, ты столько потерял,
Коль ты с разбега не нырял,
Коль сроду не нырял с разбега
В день зимний, сотканный из снега,
В день вешний, сотканный из слёз
И из всего, что свет принёс,
В день летний, где в любую щёлку
Кусочек голубого шёлку
Увидеть можно. А сейчас,
Когда кончается запас
Тепла, когда скудеют краски,
Ныряй, как прежде, без опаски
В ненастный день, где тьма густа.
Он тоже дан нам неспроста.
***
Я вдруг взялась на полпути
Встречать и хворь, и неудачу.
Сегодня я, к примеру, плачу
С рассвета, часиков с пяти.
И мнится, мне никто не рад,
И день настал бесперспективный,
И лишь осталось седативный
Принять немедля препарат.
И вдруг я слышу - заскреблось
В душе подобие надежды,
И всё, что мучило, в одежды
Из слов лучистых облеклось.
***
Душа моя о чём-то грезит,
Но в душу мне никто не лезет,
Вопросов мне не задаёт
Про то, о чём она поёт,
О чём она поёт и плачет.
И потому-то снова начат
Стишок, в котором я спешу
Поведать, чем сейчас дышу.
Поведать тем, кто прочно занят
Собой, и вряд ли слушать станет,
Пока однажды не поймёт,
Что и его душа поёт
О том же - то звончей, то глуше,
Что я в его проникла душу.
***
Сначала он увлёкся мной,
А после Инкой, после Милкой.
Он всех любил любовью пылкой
И совершенно неземной.
Очей влюблённых не сводил
Он с дамы сердца на уроке.
Не помню, посвящал ли строки
Он ей, но провожать ходил.
И, как положено, портфель
Носил за дамой обречённо.
Какое счастье увлечённо
Жить целых пять иль шесть недель:
Краснеть, бледнеть, сходить с ума...
Всё протекало так мгновенно,
Но всё же медленней, наверно,
Чем протекает жизнь сама.
***
Не знаю, хорошо ли, плохо
Мне здесь, но это те края,
Где я почти всегда своя,
Своя с младенческого вздоха.
Своя для пожелтевших крон,
Для этой мороси осенней,
Для этих мокнущих растений,
Для этих галок и ворон.
***
Всё очень толково, разумно, умно:
Утрами светло, а ночами темно,
Синичка - на ветке, а лист - на ветру.
Проснусь на рассвете и глазки протру,
И буду на всё это снова глядеть.
Как всё-таки здорово словом владеть!
И, хоть я проблем мировых не решу,
Но с осенью вместе листом пошуршу.
Я - белым, тетрадным, что в кайф запятым,
А осень - нарядным, сухим, золотым.
***
Так что же делать? Ждать, когда
Пройдут остатние года -
Те, что, меняя чёт на нечет,
Меня от боли не излечат?
Но я хочу остаться тут
В надежде, что вот-вот найдут
Простые способы оставить
Меня на свете и избавить
От жуткой боли. И она
Уйдёт отсюда, но одна.
Я наконец-то с ней расстанусь:
Она уйдёт, а я останусь.
***
Я так долго жила, что всерьёз привязалась
К жизни той, что порой неподъёмной казалась.
Потому даже речи не может идти,
Чтоб когда-нибудь взять да из жизни уйти.
Если даже мне в нетях подыщут местечко,
Где имеются небо и роща, и речка,
Всё равно и тогда будет мне не хватать
Здешних мест, что за сердце умеют хватать.
***
Невозможно за всех пострадать,
Всем оставив одну благодать.
Невозможно за всех нарыдаться,
Всем позволив лишь счастью предаться.
Я бы с радостью, близких любя,
Все невзгоды взяла на себя.
Я была бы без памяти рада
Их избавить от здешнего ада,
Если б кто меня мог научить,
Как со счастьем беду разлучить,
Чтоб, спасая родных от напасти,
Не "спасти" их случайно от счастья.
-----------------------------------
Читаю воспоминания замечательных людей, живших в такое незамечательное время: Татьяна Луговская, «Как знаю, как помню, как умею» и Сергея Ермолинский, воспоминания о М.Булгакове (он был его близким другом) и «Из записок разных лет». Имя Ермолинского мне знакомо давно, потому что он автор потрясшей меня в детстве пьесы «Грибоедов» (1951 год), которую я раз пять смотрела в театре им. Станиславского и из-за которой я выучила наизусть «Горе от ума». А книга Татьяны Луговской - это, наверное, лучшее, что я читала о детстве.
Л.М.