В отсутствии любви и смерти. О "Танце "Дели" в рязанском театре на Соборной
В Театре для детей и молодежи на Соборной выпустили еще одну премьеру, зачин которой был сделан осенью во время работы лаборатории молодых режиссеров. Это «Танец Дели» по пьесе одного из ведущих и модных драматургов поколения сорокалетних Ивана Вырыпаева в постановке петербургского режиссера Наталии Лапиной.
«Танец «Дели» - это танец, родившийся на бедном базаре в индийском Дели, в который главная героиня танцовщица Катя переплавила свое потрясение и свою боль от увиденной нищеты, уродства и страдания. Соотношение танца и, шире, искусства в целом и реальной человеческой боли и есть главная тема пьесы Ивана Вырыпаева. Где пролегает этическая граница для художника, - всякое ли страдание можно превращать в отстраненное художественное произведение, акт которого для творца и зрителя есть счастье и наслаждение? Можно ли, к примеру, эстетизировать таким образом Освенцим? Это, во-первых. А во-вторых, создавая некое произведение искусства, художник как бы освобождается от собственной вины и ответственности за происходящее. Нравственно ли это? Об этом рассуждают герои Вырыпаева. В этой его пьесе важны не поступки, а разговоры, размышления и споры.
Тему счастья, с одной стороны, и вины, страдания - с другой, Иван Вырыпаев поднимает до философской высоты и одновременно опускает до бытовой. Он берет типичную ситуацию любовного треугольника: она - танцовщица Катя, он - женатый мужчина Андрей, у которого двое детей, и его жена Лена - и препарирует ситуацию с разных сторон, усложняя различными обстоятельствами. Первый раз таким обстоятельством становится смерть матери Кати, о которой герои узнают, находясь в больнице. Ивану Вырыпаеву важно показать, что смерть не отменяет любви, не смотря на личное горе, Катя признается Андрею в своем чувстве. Эта сцена варьируется два раза. Первый раз Андрей заявляет, что не любит Катю, поскольку это было бы предательством по отношению к жене, во второй раз - признается в любви, то есть чувство ответственности и вины тоже не отменяют любви.
Затем обстоятельства меняются. Мать оказывается жива, но неизлечимо больна раком, но при этом умирает - кончает жизнь самоубийством - жена Андрея. В следующей конфигурации умирает уже сам Андрей. Как в танце, где движения повторяются несколько раз, с вариациями, в пьесе повторяются одни и те же сцены и тоже с вариациями.
Всё действие пьесы происходит в больнице, чтобы подчеркнуть постоянное соседство в нашей жизни рядом с красотой и любовью боли, страдания и смерти. Хотя смерть и является неизбежным событием любой человеческой жизни, людям труднее всего поверить в него. Поверить и понять то, что они умрут. А когда вдруг это осознание пронзает человека, он начинает искать учителя-мудреца, который мог бы примирить его с мыслью о собственном конце. Такая метаморфоза происходит с медсестрой. Еще одним условным персонажем - своеобразной вестницей чужой смерти, внезапно поверившей в свою собственную. И она же является протагонистом, озвучивающим главную мысль Вырыпаева о том, что искусство и есть то, что примеряет человека с болью, страданием, смертью. Танец всеобъемлющ. Не случайно в пьесе есть еще один персонаж - условная подруга Кати, балетный критик. Она не умеет танцевать, но объясняет, как нужно смотреть танец - так, чтобы слиться с ним полностью.
Вообще все герои - это «группа лиц без центра», поскольку в центре поочередно оказывается каждый из них.
Постановщик спектакля - молодой режиссер из Санкт-Петербурга Наталия Лапина подчеркивает условность вырыпаевского текста, распахивая двери малой сцены, за которыми располагаются гримерки, куда после очередного эпизода уходят актрисы-исполнительницы, и где им поправляют прически. Кстати, одинаковые у всех - волосы, стянутые в пучок на затылке, знак того, что каждая из них в своем роде танцовщица, исполняющая собственную партию. Только исполнитель роли Андрея - единственный мужчина в этой группе лиц - после каждого эпизода поднимается вверх по лестнице, приставленной к окошку, где сидят то ли осветители, то ли звукорежиссеры.
Художник Алексей Якунин оформил пространство в минималистском лаконичном стиле - перегородив сцену поперек белым рядом скамеек, за который можно выйти, только отодвинув одну из них. Строго над скамьями свисает ряд ламп под серыми абажурами, на них написаны номера эпизодов. Вдобавок каждый эпизод имеет свое название, обозначенное на откидной табличке, опущенной со скамьи.
В финале из названий эпизодов складывается общая фраза: «Каждое движение внутри танца ощущается тобой и внутри, и снаружи и спокойно, и внимательно и в начале, и в конце как один единый танец».
Актеры: Марина Заланская (Катя), Нина Бурдыгина (подруга), Людмила Сорокина (мать), Сергей Невидин (Андрей), Лариса Силина (медсестра), Елена Торхова (жена) играют в единой манере - условно, отстраненно, подчеркивая надбытовую заданность своих героев.
В целом же от спектакля остается ощущение стильной глянцевой работы, сделанной просчитано, с точной выверенностью каждого движения. Но всё это интеллектуальное построение лишь слегка щекочет нервы, не затрагивая сильных эмоций. На сцене ведутся разговоры о любви и смерти, но при этом зрителю дается понять, что в данном случае это лишь темы, вокруг которых строится замысловатый танец спектакля. И зритель, принимая условия игры, остается в отсутствии любви и смерти.
«Танец «Дели» - это танец, родившийся на бедном базаре в индийском Дели, в который главная героиня танцовщица Катя переплавила свое потрясение и свою боль от увиденной нищеты, уродства и страдания. Соотношение танца и, шире, искусства в целом и реальной человеческой боли и есть главная тема пьесы Ивана Вырыпаева. Где пролегает этическая граница для художника, - всякое ли страдание можно превращать в отстраненное художественное произведение, акт которого для творца и зрителя есть счастье и наслаждение? Можно ли, к примеру, эстетизировать таким образом Освенцим? Это, во-первых. А во-вторых, создавая некое произведение искусства, художник как бы освобождается от собственной вины и ответственности за происходящее. Нравственно ли это? Об этом рассуждают герои Вырыпаева. В этой его пьесе важны не поступки, а разговоры, размышления и споры.
Тему счастья, с одной стороны, и вины, страдания - с другой, Иван Вырыпаев поднимает до философской высоты и одновременно опускает до бытовой. Он берет типичную ситуацию любовного треугольника: она - танцовщица Катя, он - женатый мужчина Андрей, у которого двое детей, и его жена Лена - и препарирует ситуацию с разных сторон, усложняя различными обстоятельствами. Первый раз таким обстоятельством становится смерть матери Кати, о которой герои узнают, находясь в больнице. Ивану Вырыпаеву важно показать, что смерть не отменяет любви, не смотря на личное горе, Катя признается Андрею в своем чувстве. Эта сцена варьируется два раза. Первый раз Андрей заявляет, что не любит Катю, поскольку это было бы предательством по отношению к жене, во второй раз - признается в любви, то есть чувство ответственности и вины тоже не отменяют любви.
Затем обстоятельства меняются. Мать оказывается жива, но неизлечимо больна раком, но при этом умирает - кончает жизнь самоубийством - жена Андрея. В следующей конфигурации умирает уже сам Андрей. Как в танце, где движения повторяются несколько раз, с вариациями, в пьесе повторяются одни и те же сцены и тоже с вариациями.
Всё действие пьесы происходит в больнице, чтобы подчеркнуть постоянное соседство в нашей жизни рядом с красотой и любовью боли, страдания и смерти. Хотя смерть и является неизбежным событием любой человеческой жизни, людям труднее всего поверить в него. Поверить и понять то, что они умрут. А когда вдруг это осознание пронзает человека, он начинает искать учителя-мудреца, который мог бы примирить его с мыслью о собственном конце. Такая метаморфоза происходит с медсестрой. Еще одним условным персонажем - своеобразной вестницей чужой смерти, внезапно поверившей в свою собственную. И она же является протагонистом, озвучивающим главную мысль Вырыпаева о том, что искусство и есть то, что примеряет человека с болью, страданием, смертью. Танец всеобъемлющ. Не случайно в пьесе есть еще один персонаж - условная подруга Кати, балетный критик. Она не умеет танцевать, но объясняет, как нужно смотреть танец - так, чтобы слиться с ним полностью.
Вообще все герои - это «группа лиц без центра», поскольку в центре поочередно оказывается каждый из них.
Постановщик спектакля - молодой режиссер из Санкт-Петербурга Наталия Лапина подчеркивает условность вырыпаевского текста, распахивая двери малой сцены, за которыми располагаются гримерки, куда после очередного эпизода уходят актрисы-исполнительницы, и где им поправляют прически. Кстати, одинаковые у всех - волосы, стянутые в пучок на затылке, знак того, что каждая из них в своем роде танцовщица, исполняющая собственную партию. Только исполнитель роли Андрея - единственный мужчина в этой группе лиц - после каждого эпизода поднимается вверх по лестнице, приставленной к окошку, где сидят то ли осветители, то ли звукорежиссеры.
Художник Алексей Якунин оформил пространство в минималистском лаконичном стиле - перегородив сцену поперек белым рядом скамеек, за который можно выйти, только отодвинув одну из них. Строго над скамьями свисает ряд ламп под серыми абажурами, на них написаны номера эпизодов. Вдобавок каждый эпизод имеет свое название, обозначенное на откидной табличке, опущенной со скамьи.
В финале из названий эпизодов складывается общая фраза: «Каждое движение внутри танца ощущается тобой и внутри, и снаружи и спокойно, и внимательно и в начале, и в конце как один единый танец».
Актеры: Марина Заланская (Катя), Нина Бурдыгина (подруга), Людмила Сорокина (мать), Сергей Невидин (Андрей), Лариса Силина (медсестра), Елена Торхова (жена) играют в единой манере - условно, отстраненно, подчеркивая надбытовую заданность своих героев.
В целом же от спектакля остается ощущение стильной глянцевой работы, сделанной просчитано, с точной выверенностью каждого движения. Но всё это интеллектуальное построение лишь слегка щекочет нервы, не затрагивая сильных эмоций. На сцене ведутся разговоры о любви и смерти, но при этом зрителю дается понять, что в данном случае это лишь темы, вокруг которых строится замысловатый танец спектакля. И зритель, принимая условия игры, остается в отсутствии любви и смерти.