(no subject)
ты пока не знаешь тоски - печали потому, что лето еще вначале. и за Бугом танки не заурчали - как разбуженные коты.
и живешь ты в солнечном теплом мире вместе с мамой в прежней своей квартире. ты кудряв. и года тебе - четыре. и боишься лишь темноты.
твой красивый город зовется Гродно. и идти в нем можно куда угодно. а под кручей Неман течет свободно. и над ним облака видней.
у тебя есть подружки - Рахель и Дора. на столе у деда раскрыта Тора. и война начнется еще не скоро - через целых пятнадцать дней.
ты еще не знаешь, как свищут пули. и того, что маму убьют в июле. но слепые ветры уже подули - жертвы будут принесены.
доживешь ли ты до другого лета? - мне никто не скаже в проклятом гетто. но душа твоя обитает где-то - и в мои забредает сны.
я смотрю на Неман с горы Замковой. тень войны, как конь, простучав подковой, растревожит город средневековый, ухмыльнувшись зло на бегу.
я ловлю твой голос в ночном эфире, размышляю вновь о войне и мире, знаю только то, что тебе - четыре. и помочь ничем не могу...
мне дано лишь плакать с тобой по русски - раз уж небеса далеки и узки. а судьба не знает перезагрузки - и на сердце моем печать.
потому меня и приносят ноги постоять на страшной твоей дороге. и июньским утром у синагоги о тех страшных дня помолчать...
и живешь ты в солнечном теплом мире вместе с мамой в прежней своей квартире. ты кудряв. и года тебе - четыре. и боишься лишь темноты.
твой красивый город зовется Гродно. и идти в нем можно куда угодно. а под кручей Неман течет свободно. и над ним облака видней.
у тебя есть подружки - Рахель и Дора. на столе у деда раскрыта Тора. и война начнется еще не скоро - через целых пятнадцать дней.
ты еще не знаешь, как свищут пули. и того, что маму убьют в июле. но слепые ветры уже подули - жертвы будут принесены.
доживешь ли ты до другого лета? - мне никто не скаже в проклятом гетто. но душа твоя обитает где-то - и в мои забредает сны.
я смотрю на Неман с горы Замковой. тень войны, как конь, простучав подковой, растревожит город средневековый, ухмыльнувшись зло на бегу.
я ловлю твой голос в ночном эфире, размышляю вновь о войне и мире, знаю только то, что тебе - четыре. и помочь ничем не могу...
мне дано лишь плакать с тобой по русски - раз уж небеса далеки и узки. а судьба не знает перезагрузки - и на сердце моем печать.
потому меня и приносят ноги постоять на страшной твоей дороге. и июньским утром у синагоги о тех страшных дня помолчать...