постпраздничное, но вечное
когда я училась во втором классе, то в день накануне 8 марта мне стало плохо, и школьная медсестра сняла с уроков девочку-десятиклассницу и поручила ей отвезти меня домой.
школа была примерно в часе от дома, ехать на автобусе - английская школа, туда дети со всего города ездили.
помню, из школьного душного сумрака мы вышли в яркий свет, слезились глаза, болело горло, я плохо соображала, но меня мучила мысль, что в тот день мы готовили сложные поделки в подарок мамам, а моя так и осталась не собранной, и что я подарю маме спрашивается.
мы медленно пробирались через многолюдье Нахичеванского рынка к автобусной остановке, девочка-десятиклассница пыталась со мной разговаривать, но я сопела забитым носом и жмурила глаза от слепящего солнца.
И вдруг - какой-то сквозной телепатией она догадалась о чем-то и сказала:
- А давай твоей маме купим цветочки, праздник всё-таки.
мы как раз шли вдоль выкриков "нарциссы! тюльпаны! мимоза!".
в руках у меня оказался упоительно шуршащий целлофан с твердыми веточками вербы, двумя тюльпанами и тремя нарциссами.
коротенький букетик, крепкий и надежный, он не сломался бы в автобусной давке и хорошо помещался мне в кулачок.
- тебе автобус бесплатный, а у меня проездной, - сказала девочка, поясняя самой себе что денег у нее теперь хоть и не осталось, но не страшно.
а возле самого моего дома она остановилась, достала из портфеля крошечного пупсика-голыша - невиданного размера в пару сантиметров всего.
ручки и ножки у него образовывали защелку-захват.
приколов его на толстенькую шейку тюльпана, она сказала "вот так".
я могла только молчать, пропитываясь происходящим, сквозь температуру и болящее все сильнее горло.
помню мамино лицо, когда она спросила "а цветы у тебя откуда" и как оно недоверчиво просияло от моих кое-как добытых из себя слов.
уже сорок пять лет тот мартовский час со мной.
это мимолетное сияние глубинной, естественной доброты, безупречно знающей что и как сделать в нужный момент.
сделать таким совершенным образом, что ни убавить ни прибавить.
сейчас я понимаю что мне ниспослали тогда ролевую модель, задавшую мне идеал на годы вперед.
и что во фрактальных орнаментах вселенной мы все сочтены и учтены.
школа была примерно в часе от дома, ехать на автобусе - английская школа, туда дети со всего города ездили.
помню, из школьного душного сумрака мы вышли в яркий свет, слезились глаза, болело горло, я плохо соображала, но меня мучила мысль, что в тот день мы готовили сложные поделки в подарок мамам, а моя так и осталась не собранной, и что я подарю маме спрашивается.
мы медленно пробирались через многолюдье Нахичеванского рынка к автобусной остановке, девочка-десятиклассница пыталась со мной разговаривать, но я сопела забитым носом и жмурила глаза от слепящего солнца.
И вдруг - какой-то сквозной телепатией она догадалась о чем-то и сказала:
- А давай твоей маме купим цветочки, праздник всё-таки.
мы как раз шли вдоль выкриков "нарциссы! тюльпаны! мимоза!".
в руках у меня оказался упоительно шуршащий целлофан с твердыми веточками вербы, двумя тюльпанами и тремя нарциссами.
коротенький букетик, крепкий и надежный, он не сломался бы в автобусной давке и хорошо помещался мне в кулачок.
- тебе автобус бесплатный, а у меня проездной, - сказала девочка, поясняя самой себе что денег у нее теперь хоть и не осталось, но не страшно.
а возле самого моего дома она остановилась, достала из портфеля крошечного пупсика-голыша - невиданного размера в пару сантиметров всего.
ручки и ножки у него образовывали защелку-захват.
приколов его на толстенькую шейку тюльпана, она сказала "вот так".
я могла только молчать, пропитываясь происходящим, сквозь температуру и болящее все сильнее горло.
помню мамино лицо, когда она спросила "а цветы у тебя откуда" и как оно недоверчиво просияло от моих кое-как добытых из себя слов.
уже сорок пять лет тот мартовский час со мной.
это мимолетное сияние глубинной, естественной доброты, безупречно знающей что и как сделать в нужный момент.
сделать таким совершенным образом, что ни убавить ни прибавить.
сейчас я понимаю что мне ниспослали тогда ролевую модель, задавшую мне идеал на годы вперед.
и что во фрактальных орнаментах вселенной мы все сочтены и учтены.