Вселенная Михалкова, или знамя победы со свастикой
Originally posted by spbchel at Вселенная Михалкова, или знамя победы со свастикой
Когда любого режиссера начинают обвинять в технических, исторических, логических ошибках и неточностях, присутствующих в снятой им картине, он обычно оправдывается вторичностью этих ошибок по сравнению с собственно художественной ценностью фильма. И, надо признать, зачастую это вполне правомерно.
Если история в фильме - не более чем фон, то к правдоподобности можно отнестись спустя рукава. Однако, чтобы выяснить, что в фильме первично, достаточно использовать простой прием. Если действие можно перенести во времени и пространстве практически куда угодно без потери смысла - значит, фильм действительно не исторический, и, возможно, обладает той самой художественной ценностью.
Вот, например, художественный фильм «Английский пациент». Фильм, безусловно, про любовь. И несмотря на то, что действие фильма происходит в Африке во время Второй Мировой войны, оно с таким же успехом могло бы происходить и в Германии времен Первой Мировой, а фильм мог бы называться «Немецкий пациент». Это вряд ли повлияло бы на художественную ценность фильма, и свои девять «Оскаров» он все равно бы получил.
Другое дело, скажем, «Спасти рядового Райана». Тут все наоборот - «художественная ценность» фильма заключается в том, что разведгруппа должна найти солдатика и отправить его к маме, потому что всех его братьев поубивало. Эту идею вполне можно было бы заменить на другую - например, разведгруппа должна была бы взорвать какой-нибудь секретный немецкий объект. Фильм решительно ничего бы не потерял - и лучшее тому доказательство это то, что первую треть фильма, в которой союзники высаживаются в Нормандии, ни про какого Райана ничего не говорится вообще.
Собственно, любой военно-исторический фильм изначально предполагает, что основная его ценность - во внимании к деталям, в возможности для зрителя погрузиться в атмосферу реальных исторических событий посредством художественных приемов кинематографа.
«Утомлённые солнцем - предстояние» и «Цитадель» изначально позиционировались именно как военно-исторические фильмы. Даже слоган первого фильма - «Великое кино о великой войне» - однозначно указывает - это фильм именно о войне. Мало того, режиссером задолго до премьеры было сказано, что «были прочитаны сотни тысяч документов, просмотрены километры хроники», - для пущей достоверности. И тем страннее последовавшие оправдания Михалкова, что, мол, «у историка одна задача, а у художника - другая».
Однако, Никиту Сергеевича можно понять - без оправданий не обойтись. Потому что ситуация беспрецедентная. В военно-историческом фильме, который он снял, неточно всё. Иными словами - ни слова правды.
Особой необходимости останавливаться на несоответствиях фильма историческим реалиям нет. Любой, кто знает историю своей страны, кто успел в детстве пообщаться с дедами и прадедами, все видит и так. Враньё везде - с самого начала первого фильма, где в 1941 году действуют штрафные батальоны (созданные в июле 1942), до штурма немецкого укрепрайона силами невооруженной толпы в конце второго фильма (на самом деле мы штурмовали вот так).
Михалков создал в кинематографе новое направление - альтернативная история, существовавшее до этого исключительно в литературе и компьютерных играх. В альтернативной вселенной Михалкова красноармейцы ходят в штыковую на танки, уголовники попадают в штрафники, генералы пьют водку с капитанами, а немецких зверств на оккупированных территориях нет. Чтобы нас пожалели союзники, немецкие зверства вынужден придумывать лично Сталин, отправляя людей, вооруженных деревянными дубинками на пулеметы. При этом Красной Армии активно помогает животный мир - комары, паучки, мыши и пр, а жизнеспособность юнитов напрямую зависит от их религиозности.
Однако, совершив такой прорыв в кинематографе, Михалков оказался абсолютно неспособным завершить начатое. А какие открывались перспективы! Ведь очевидно, что при подобном бездарном управлении Советский Союз не продержался бы и полугода, и высококультурные немцы, слушая Вагнера, в пух и прах разгромили бы вечно пьяное невооруженное быдло. Уже в декабре 1941 пехотинцы вермахта водрузили бы знамя со свастикой над Спасской башней Кремля, Сталин бы застрелился, а комдива Котова, как потомственного дворянина и жертву репрессий, цивилизованные немцы назначили бы царем! Представляете выезд государя-императора на Красную площадь! И государственных денег можно было бы сэкономить, благо все давно снято…
Если бы Никита Сергеевич завершил начатое, никаких претензий к нему бы не было. Ну снимает себе человек фантастику, и пусть снимает. А что скучно и бездарно - так это проблемы тех, кто ему деньги дает. А так Михалков вместо фантаста предстал перед зрителем банальным лжецом - причем оболгавшим самое святое, что есть в нашей истории, в памяти народа.
Резюмируя, можно добавить только одно. Фильмы «Предстояние» и «Цитадель», безусловно, сыграли весьма позитивную роль, даже вопреки воле создателей. Ложь о Великой Отечественной в исполнении Михалкова настолько чудовищна, что перекрывает все снятые за последние двадцать лет помои, вместе взятые. Неправдоподобность происходящего на экране очевидна даже самым отъявленным либералам. В результате у отечественного зрителя, безусловно, начинает формироваться иммунитет к подобной дряни - и в будущем зритель будет выключать телевизор или выходить из кинотеатра, как только увидит один из стандартных штампов, вроде «винтовки на троих». Что, разумеется, не снимает ответственности со скотов, поливающих грязью память наших дедов.
Когда любого режиссера начинают обвинять в технических, исторических, логических ошибках и неточностях, присутствующих в снятой им картине, он обычно оправдывается вторичностью этих ошибок по сравнению с собственно художественной ценностью фильма. И, надо признать, зачастую это вполне правомерно.
Если история в фильме - не более чем фон, то к правдоподобности можно отнестись спустя рукава. Однако, чтобы выяснить, что в фильме первично, достаточно использовать простой прием. Если действие можно перенести во времени и пространстве практически куда угодно без потери смысла - значит, фильм действительно не исторический, и, возможно, обладает той самой художественной ценностью.
Вот, например, художественный фильм «Английский пациент». Фильм, безусловно, про любовь. И несмотря на то, что действие фильма происходит в Африке во время Второй Мировой войны, оно с таким же успехом могло бы происходить и в Германии времен Первой Мировой, а фильм мог бы называться «Немецкий пациент». Это вряд ли повлияло бы на художественную ценность фильма, и свои девять «Оскаров» он все равно бы получил.
Другое дело, скажем, «Спасти рядового Райана». Тут все наоборот - «художественная ценность» фильма заключается в том, что разведгруппа должна найти солдатика и отправить его к маме, потому что всех его братьев поубивало. Эту идею вполне можно было бы заменить на другую - например, разведгруппа должна была бы взорвать какой-нибудь секретный немецкий объект. Фильм решительно ничего бы не потерял - и лучшее тому доказательство это то, что первую треть фильма, в которой союзники высаживаются в Нормандии, ни про какого Райана ничего не говорится вообще.
Собственно, любой военно-исторический фильм изначально предполагает, что основная его ценность - во внимании к деталям, в возможности для зрителя погрузиться в атмосферу реальных исторических событий посредством художественных приемов кинематографа.
«Утомлённые солнцем - предстояние» и «Цитадель» изначально позиционировались именно как военно-исторические фильмы. Даже слоган первого фильма - «Великое кино о великой войне» - однозначно указывает - это фильм именно о войне. Мало того, режиссером задолго до премьеры было сказано, что «были прочитаны сотни тысяч документов, просмотрены километры хроники», - для пущей достоверности. И тем страннее последовавшие оправдания Михалкова, что, мол, «у историка одна задача, а у художника - другая».
Однако, Никиту Сергеевича можно понять - без оправданий не обойтись. Потому что ситуация беспрецедентная. В военно-историческом фильме, который он снял, неточно всё. Иными словами - ни слова правды.
Особой необходимости останавливаться на несоответствиях фильма историческим реалиям нет. Любой, кто знает историю своей страны, кто успел в детстве пообщаться с дедами и прадедами, все видит и так. Враньё везде - с самого начала первого фильма, где в 1941 году действуют штрафные батальоны (созданные в июле 1942), до штурма немецкого укрепрайона силами невооруженной толпы в конце второго фильма (на самом деле мы штурмовали вот так).
Михалков создал в кинематографе новое направление - альтернативная история, существовавшее до этого исключительно в литературе и компьютерных играх. В альтернативной вселенной Михалкова красноармейцы ходят в штыковую на танки, уголовники попадают в штрафники, генералы пьют водку с капитанами, а немецких зверств на оккупированных территориях нет. Чтобы нас пожалели союзники, немецкие зверства вынужден придумывать лично Сталин, отправляя людей, вооруженных деревянными дубинками на пулеметы. При этом Красной Армии активно помогает животный мир - комары, паучки, мыши и пр, а жизнеспособность юнитов напрямую зависит от их религиозности.
Однако, совершив такой прорыв в кинематографе, Михалков оказался абсолютно неспособным завершить начатое. А какие открывались перспективы! Ведь очевидно, что при подобном бездарном управлении Советский Союз не продержался бы и полугода, и высококультурные немцы, слушая Вагнера, в пух и прах разгромили бы вечно пьяное невооруженное быдло. Уже в декабре 1941 пехотинцы вермахта водрузили бы знамя со свастикой над Спасской башней Кремля, Сталин бы застрелился, а комдива Котова, как потомственного дворянина и жертву репрессий, цивилизованные немцы назначили бы царем! Представляете выезд государя-императора на Красную площадь! И государственных денег можно было бы сэкономить, благо все давно снято…
Если бы Никита Сергеевич завершил начатое, никаких претензий к нему бы не было. Ну снимает себе человек фантастику, и пусть снимает. А что скучно и бездарно - так это проблемы тех, кто ему деньги дает. А так Михалков вместо фантаста предстал перед зрителем банальным лжецом - причем оболгавшим самое святое, что есть в нашей истории, в памяти народа.
Резюмируя, можно добавить только одно. Фильмы «Предстояние» и «Цитадель», безусловно, сыграли весьма позитивную роль, даже вопреки воле создателей. Ложь о Великой Отечественной в исполнении Михалкова настолько чудовищна, что перекрывает все снятые за последние двадцать лет помои, вместе взятые. Неправдоподобность происходящего на экране очевидна даже самым отъявленным либералам. В результате у отечественного зрителя, безусловно, начинает формироваться иммунитет к подобной дряни - и в будущем зритель будет выключать телевизор или выходить из кинотеатра, как только увидит один из стандартных штампов, вроде «винтовки на троих». Что, разумеется, не снимает ответственности со скотов, поливающих грязью память наших дедов.