Дикая река
Sieh dir diesen Beitrag auf Instagram an
Ein Beitrag geteilt von Lara Meltemi 🎵 (@lara_meltemi)
Я бы сравнила творчество с рекой.
Есть на Земле реки, закованные в каменные берега, они свыклись со своей тюрьмой, но это всё же не их вина, это люди ограничили их простор. А вот те люди, кто сам заковал своё творчество в какие-то рамки, подчиняется условностям общества, диктату "моды" или своей собственной корысти - они сами виновны в том, что сидят в условной тюрьме.
Моё творчество - дикая горная река. Я провела десять лет своего детства и юности в Транскарпатье, и первой рекой, которая поразила меня своей непредсказуемостью и крутым характером, была река Тиса. Я многое - пусть и бессознательно - взяла от неё.
Вспомнила Тису и вдруг захотелось написать больше о тех временах, которые сформировали меня. То, что всё было не случайно, я понимаю теперь совершенно отчётливо.
У меня были очень интересное детство и интересная юность! Да и вся моя жизнь складывается необычно и интересно. Я очень благодарна за это Богу, Жизни, Судьбе, Мирозданию, Вселенной.
С восьми до восемнадцати лет я каждое лето проводила в Транскарпатье у родственников, поначалу ездила с бабушкой, а затем уже и сама. Чаще всего на поезде, иногда на автобусе - даже не знаю, что мне нравилось больше!
В 8 лет я впервые увидела настоящие горы, горы сказочные - ведь я уже знала о них из сказок, поэтому они были мне не чужие. Я даже помню название и обложку одной их книг - "Сказки Верховины" - мне принесла её, вместе с кучей других книг, моя крёстная, тётя Маша, принесла в детское отделение больницы, где мне из-за бесконечных ангин уже в первом классе удалили миндалины.
Запомнилось, что в палате было две кровати, вторая кровать была за занавеской, и я никогда не видела, что же за ребёнок там лежит. А я лежала ближе к двери, стена над дверью была застеклённой, свет в коридоре горел всю ночь и тревожил меня, семилетнюю девочку, и мешал спать. Но зато я могла брать в руки книги с тумбочки и читать хотя бы их названия - для чтения мелкого шрифта света было недостаточно. И я не могла заснуть не только из-за тревожного света, льющегося из-под потолка и от постоянного суетливого беганья врачей и медсестёр к другой кровати за занавеской - а ещё и из-за счастливого предвкушения - скоро наступит утро, и я смогу читать любую книгу из этой горы сокровищ, лежащей на прикроватной тумбочке!
До школы я очень часто месяцами гостила вместе с бабушкой у тех же родственников - только тогда они жили на Волыни, в маленьком симпатичном (тогда) городке Ковель. Родственники жили вначале на тихой улочке, в небольшом доме, у них была серая пушистая кошка по имени Чита. Помню уют небольшой квартиры, цветы, окна, выходящие на эту тихую улицу, круглый стол, за которым мне читали книги.
Но уже в пять лет мне надоело бегать за взрослыми хвостиком с мольбами почитать мне, поэтому я буквально заставила кого-то из них научить меня читать. Названия букв я знала уже давно, так что вскоре я уже сама садилась за стол и открывала книгу. Разумеется, это были сказки.
Затем родственники переехали в половину огромного частного дома с казавшимися мне необъятным, как поле, огородом, и садом. Участок с домом находились недалеко от старинного железнодорожного вокзала - судя по картинкам на картах гугла, того дома уже не существует, а огромный участок застроен многоэтажками.
А тогда он со всех сторон был окружён деревьями и кустарником, улочка была тихой, несмотря на близость вокзала, и мне, совсем ещё малышке, разрешали ходить во двор двухэтажного дома, в котором было много детей моего возраста - этот дом находился на соседней улице.
Тогда же я, дошкольница, впервые попала на вечерний сеанс в кино, куда меня взяла моя двоюродная сестра, она была на четырнадцать лет старше меня. Помню, что пропускать не хотели, и всё же я попала в зал, хотя не устраивала истерику, не плакала, но я настолько убедительно просила - я просто не могла себе представить, что мне придётся уйти, не посмотрев фильм. Убеждать я умела ещё в дошкольном возрасте - например, сама выбрала себе школу, хотя родителям очень хотелось, чтобы поближе к дому, через дорогу, но я выбрала ту, куда идти нужно было полчаса, зато она мне нравилась.
Когда я пошла в первый класс, родственники из Ковеля решили переехать в Транскарпатье. И я радовалась заранее, потому что тогда уже больше всего на свете любила поездки, путешествия, походы...
И вот, в свои первые летние каникулы я попала в живые "сказки Верховины"!
Поезд с двумя локомотивами - в начале и в хвосте его - медленно поднимался на перевал, где останавливался в самом красивом месте с видом на полонины и горы. Обычно погода была прекрасной и можно было целый час гулять среди трав и цветов!
Но в одну из поездок, в жарком июне, как только поезд приблизился к перевалу, пошёл снег! Для меня это тоже было невиданным до того дня чудом - падающие на цветы снежинки. Именно в тот раз мы с бабушкой ехали из Львова не на поезде, а на электричке, в вагонах были деревянные скамейки, отопление не влючили, а тёплой одежды у нас с собой не было. Помню, что бабушка укутывала мне ноги в газеты.
Но вообще-то мой Праздник начинался в тот момент, когда мы с бабушкой посреди ночи шли к поезду. Моё сердце до сих пор помнит, как оно замирало от счастья! До вокзала мы добирались всегда пешком - вначале по нашей улице, казавшейся в таинственной темноте и тишине совершенно незнакомой, затем сворачивали на соседнюю и доходили до железнодорожного переезда.
Миновав переезд, мы сворачивали на тропинку, ведущую вдоль разветляющихся железнодорожных путей к вокзалу. Справа, за забором, по обе стороны улицы, параллельной рельсам, возвышались тополя. И шум этих ночных тополей впечатался навсегда в мою память. Их кроны о чём-то шептались даже в самую тихую летнюю ночь.
Лёгкая прохлада июньской ночи, шум тополиной листвы, шум колёс приближающихся и удаляющихся поездов, гудки локомотивов - это было Счастье и начало Праздника.
В Nagyszőlős (я не хочу писать другое название, кроме оригинального на венгерском) мы обычно приезжали тоже в темноте, почти в полночь. А ночи там были уже совершенно тёплые, южные. (В Транскарпатье действительно средиземноморский климат, только моря не хватает - но это я поняла уже, приезжая туда взрослой).
Поезд ехал дальше, до венгерской границы. У самого вокзала, ближе к железной дороге, встречая и провожая пассажиров, стояла одинокая гигантская аурукария - она, судя по снимкам в гугле, и сейчас ещё там растёт (я очень надеюсь!).
До дома родственников мы доходили за две-три минуты. Низенький старый забор отделял участок с огородом и садом от железной дороги, мы открывали калитку с самой простой деревянной защёлкой - прятаться, закрываться было не от кого!
Посередине огорода с южной стороны дома рос грецкий орех гигантских размеров, под которым стояли стол и скамьи - днём я читала там в тени ореха. Второй такой же грецкий орех рос у самого дома, а рядом, за калиткой, на небольшой территории, принадлежащей станции, где иногда складывали шпалы, росли две черешни, огромнее и выше которых я никогда больше не видела! Одна черешня - с тёмно-красными мясистыми плодами, другая - с жёлто-оранжевыми сочными.
Эти черешни были выше даже ореховых деревьев, и выше таких же гигантских каштанов, росших по обеим сторонам привокзальной улицы.
А их стволы были как у вековых дубов! И забираться на эти черешни можно было, только приставив лестницу, потому что нижние ветки начинались очень высоко, даже взрослые не могли дотянуться до них!
Не представляю, сколько же лет им было! И кто ухаживал за ними, удобрял? Почва на том участке, где они росли, была сухая, каменистая, как я помню! Но столько крупных и сладких черешен было на них - они росли гроздьями, одной гроздью можно было утолить и жажду, и голод!
Обычно мы забирались повыше, устраивались поудобнее в "гнёздышках" среди веток и так сидели часами и болтали, и килограммами поедали черешни, и бросались друг в друга косточками.
Орехи же поспевали, когда мне, уже вернувшейся домой, надо было вставать зябкими сентябрьскими утрами и отправляться в постылую школу. Но дома меня уже ждали молодые "молочные" грецкие орехи с дерева, посаженного и выращенного моим отцом.
Из Nagyszőlős мы иногда выезжали в Карпаты, на Синевир - на озеро, глядящее в небо сквозь длинные ресницы - остроконечные карпатские ели, смереки.
Мне было девять лет, когда моя тётя, Мария Борисовна, сестра моего отца, научила меня плавать на ставшей мне родной реке Тисе. Я всё ещё вижу тот солнечный полдень, начало лета, солнце стоит почти в зените, вижу зелёную, непрозрачную воду, спешащую к солнцу, к югу. Справа на берегу - деревья-великаны, слева - большой остров посередине Тисы, заросший непроходимым ивовым кустарником.
Сразу с берега - жуткая глубина, во всяком случае, для меня, маленькой и слабенькой муравьишки, но моя тётя находит место, где течение не сбивает с ног. И вот я уже плыву - сама! Разве это не счастье?! Научиться плавать среди такой красоты, в реке с необыкновенным именем - Тиса (Tisza на венгерском) - притоке Дуная, текущей среди гор и долин почти на протяжении тысячи километров! Тем же летом я сочинила свою первую "песенку", которую потом распевала детвора на нашей улице. Случайно ли?
От дома моей тёти до Тисы медленным шагом мы доходили через часа полтора-два. Иногда мы ездили на "пляж" на машине или на поезде, который всего лишь два раза за сутки проходил через сонный, солнечный, цветочный городок Nagyszőlős (Нодьсёлёш) - выцветшие буквы эти можно было прочесть над новой вывеской.
Машина ехала всего минут пятнадцать, поезд - 2-3 минуты, поэтому я больше всего любила ходить на Тису пешком, почти всегда в одно и то же место, у подножия Fekete hegy ("Чёрная гора" в переводе с венгерского), там было что-то вроде пляжа, абсолютно дикого в те времена. В будние дни, кроме нас, там обычно никого не было.
Каждое лето, приезжая в Nagyszőlős, и, наконец-то, дойдя или доехав до любимой реки, я не узнавала её! Один раз она разлилась так, что вода приблизилась к рельсам у станции "Чёрная гора" и к подножию этой горы. Пока вода спала - и лето прошло. Мне рассказали, что там "потоп", но я не верила, хотела убедиться сама! Из воды виднелись только кроны деревьев. Река превратилась в море!
В другие разы Тиса мелела так, что даже я осмеливалась доплыть через правый её рукав до острова. Остров тоже постоянно менял форму, величину, а то и вообще исчезал.
Сейчас там всё изменилось до неузнаваемости, я выступала несколько раз в Nagyszőlős в 2005-2006 годах, но на Тису не поехала, и меня больше не тянет туда - ни в город, ни на реку, потому что это всё уже другой, чужой для меня мир.
Я иногда брала "напрокат" авто на гугле и ездила виртуально по мне известным, но сильно изменившимся за многие годы улицам.
Боже, какое запустение и нелюбовь к красоте на каждом шагу увидела я вживую в 2005-2007 годах и позже в моих виртуальных "поездках" в детство.
Знаю одну семью (а таких там теперь, увы, большинство) - приехали туда в 90-е, начали строить дом. И как росли сорняки перед домом и на улице, так и растут по сей день. Рядом - и справа, и слева от их дома - розы, лоза виноградника, фруктовые деревья, ухоженный тротуар, пусть и без плитки.
Можно с большой вероятностью угадать, где участок тех, кто родился и вырос там, а где живут те, кто переехал туда из-за какой-то выгоды, а не из-за любви к этому краю и к красотам природы.
Рядом с горой Fekete hegy - а она одна возвышается неподалёку от Nagyszőlős, как будто оторвалась от родных Карпат, спеша куда-то, да так и осталась стоять одна, посреди равнины - висит над Тисой железнодорожный мост, с оружием охраняемый во времена, когда я ездила туда. Будто бы от "диверсий" охраняемый, а на самом же деле, от тех, кому захотелось бы просто посетить родственников в Венгрии или Словакии, да хоть и просто посмотреть другие страны - в нескольких километрах за мостом находится граница. О боже, я что, забыла, что сейчас она ещё более серьёзно охраняется?! По той же причине, что и в совковые времена - чтобы никто не посмел! А в короткий относительно мирный период, рядом с железнодорожным построили даже пешеходный мост, и люди - кто пешком, кто на велосипедах, ходили-ездили "за границу". И вот. Приехали.
Но возвращусь к своим воспоминаниям детства.
По дороге на Тису я с наслаждением вдыхала даже запах раскалённых от жары шпал и рельс, я и сейчас помню его! Воздух над рельсами колыхался, как мираж, что приводило меня, маленькую девочку, в изумление: как это возможно?!
С правой стороны узкой дорожки, на возвышении, были рельсы, а с левой стороны - за полоской кустов и фруктовых деревьев - луга, за ними начинались сады и огороды, и так до самой Чёрной горы.
На берегу Тисы взрослые располагались в тени огромных деревьев, устраивали пикник, а я - куда меня только не носило! Моя тётя очень любила меня (я поняла это позже, к сожалению - когда её не стало) и именно поэтому не запрещала мне ничего, доверяя и полагаясь на то, что я сама соображу, что можно, а что нельзя. Ну и я, в основном, оправдывала её надежды, ха-ха. Нет, иногда, разумеется, я была послушной девочкой, но чаще всего творила невообразимое, такое, на что не решались другие дети моего возраста!
В один из самых первых приездов - мне было не больше десяти лет - меня занесло на эту самую Чёрную гору, мне хотелось достичь её вершины (ведь всего чуть больше 500 метров - пустяк).
Я незамеченной удалилась от взрослых, дошла до маленькой станции с названием "Чёрная гора", той самой, где всего лишь на 1 минуту (прямо как в фильме "Безымянная звезда" - поезд из Бухареста!) останавливался мой самый любимый тогда поезд "Львов-Солотвино", идущий почти до самой венгерской границы.
От станции в гору поднималась узкая тропинка, затем я сошла с неё и продралась сквозь кустарник на большую поляну, огляделась. Вдруг вижу - вход в огромную пещеру! Вначале я смело направилась к пещере, подошла уже совсем близко! Яркое полуденное солнце, птицы поют - но меня, малышку, вдруг охватил какой-то первобытный страх! (Начиталась страшных сказок?) И вот я быстрее ветра лечу вниз, к Тисе! Не помню, как домчалась до реки, до своих - только тогда я пришла в себя. Разумеется, никому из взрослых я не рассказала, где я побывала. Больше я таких попыток не делала, даже став постарше.
А как-то на Синевире, тоже в один из первых приездов, ещё раз "оправдала доверие тёти". С нами поехала девочка моего возраста (нам было лет по десять). И мы додумались с ней поплыть, держась за руки. И тут выяснилось, что эта девочка не умеет плавать! Разумеется, она вцепилась в меня, я захлебнулась, и, ничего не видя, в панике стала выбираться на берег и наступила на разбитую бутылку. Ступня - пополам! Целые каникулы прохромала с забинтованной ступнёй, с запретом даже приближаться к воде, что было для меня настоящим наказанием! Шрам на ступне виден до сих пор!
Но я нашла себе другие занятия! Я очень любила шить в детстве одёжки для кукол, и моя тётя разрешала мне брать лоскутки, оставшиеся от её шитья, она вообще разрешала мне копаться в шкафах и примерять её одежду. И вот однажды я обнаруживаю себя, сидящую на полу с тётиным осенним жакетом в руках, а один рукав жакета (почему-то изнутри!) полностью залит какой-то краской! Зачем мне к жакету понадобилась краска, и как эти обе вещи одновременно оказались в моих руках - я не помню, но помню свои поледеневшие от ужаса пальцы не только рук, но и ног! И понимание, что я ничего не могу уже исправить! Что было дальше - блэкаут. Но наказания не помню, значит, его не было!
Ещё помню, как разлила её духи тоже на какую-то одежду, в другой раз мне захотелось открыть её сыпучую пудру, но крышка всё не поддавалась, наконец, она взлетела и вся комната, все вещи вокруг оказались под ровным слоем бледно-бежевого порошка! Но это уже были мелочи по сравнению с залитым жакетом.
Улица, где жили мои родственники, несмотря на близость вокзала, была сонной, как и весь маленький городок, слышно было только стрекот цикад из огорода и сада, и убаюкивающее, успокаивающее пение диких голубей. Я просыпалась обычно под это пение. Впервые я услышала их именно в том городке, и с тех пор люблю и этих птиц, и их пение. И сейчас, когда я пишу эти строчки, дикие голуби воркуют с двух сторон дома - с одной стороны они любят сидеть на очень высокой берёзе с нежными, гибкими веточками или на крыше, с другой стороны же... с другой стороны их пение слышно теперь редко - к сожалению, нелюди уничтожили их любимые пристанища - тополя, которые росли с обеих сторон нашей террасы. Слева - можно было почти рукой дотянуться - росли два тополя, с другой - три. С конца февраля голуби уже грелись на солнышке на голых ветках с уже набухающими почками и радовались приближающейся весне. Прошло уже десять лет, как тополя убили нелюди - деревья были совершенно здоровы и могли ещё десятки лет радовать и птиц, и людей.
В том же городке, на одних из летних каникул - мне было уже 13 лет - я влюбилась в прекрасного незнакомца-велосипедиста - парня, постоянно проезжающего мимо наших окон. И тут же сама научилась ездить на велосипеде ("бицигле", как там говорят), и моим любимым занятием стало уже не хождение на Тису и не шитьё одёжек для кукол!
В том городке каждый знал всё обо всех, и мои подружки тут же сообщили мне, что велосипедиста зовут Ferenc Fekete (Ференц Фекете - фамилия прямо как название горы!), или, попросту - Фери, и что ему... то ли 27, то ли 28 лет (разумеется, я не могла влюбиться в мальчишку своего возраста, да и выглядела я сама лет на пятнадцать, и всем так и говорила, забыв о том, что мой возраст легко узнать у тёти)! Возможно, подружки выдумали его имя и фамилию - в том регионе, по-крайней мере, в те времена, каждого третьего, если не второго этнического венгра, звали Фери Фекете.
У него была необычная внешность, не то что ребята из моего класса и города - точёные черты лица, "ямка" на подбородке, красивая форма головы, красивая короткая стрижка, да ещё высокий и стройный (прямо как из гуцульской народной песни - "високий та стрункий, високий та стрункий, ще й на бородi ямка") - я и без подсказки подружек поняла, что он был венгром. Но он не обращал никакого внимания на малявку с побитыми коленками и с короткими выгоревшими хвостиками, гоняющую на велосипеде.
Как-то я листала тётин журнал по вязанию, изданный в Венгрии, и наткнулась на фото, на котором был изображён... Фери! Разумеется, листок был тут же вырван из книги (очередное "оправдание тётиного доверия", но как я могла удержаться?!), и благородного вида Фэри, в благородном же вязаном свитере, спрятанный в мою красивую голубую сумку нв длинном ремне - такие сумки носили стюардессы (а я в определённом возрасте, как наверное, многие девчонки, очень мечтала об этой профессии!), отправился в конце августа в далёкое путешествие на поезде через Карпаты, ха-ха. Больше я Фери никогда не видела, но у меня начал постепенно выкристаллизовываться тип мужчины, который может мне понравиться. Не могу не заметить, что теперь он вряд ли бы мне понравился - уж слишком красивый. Хотя... разве Писатель, чем-то не напоминал Фери? Такие же точёные черты лица, высокий лоб, только глаза и волосы светлые, в отличие от смуглого и темноглазого, темноволосого Ферри.
Ещё до того, как я увлеклась Фери, меня очень заинтересовал венгерский язык - а потом и вовсе зазвучал для меня музыкой. В доме моих родственников было несколько словарей. Венгерский алфавит меня не испугал. В гости к родственникам захаживали и венгры, и я начала по каплям добывать знания. Изучила произношение букв - мне давалось всё очень легко, и запоминала я сразу всё так, что помню и сейчас, то что выучила тогда, и если бы я осталась тогда насовсем у родственников, ходила бы в венгерскую школу, то сейчас знала бы впридачу к немецкому ещё и ужасно сложный, но красивый венгерский.
Один из гостей родственников был немногим старше меня - Шони, Шандор. Он уже учился в медицинском училище. Шони должен был каждый день колоть себе инсулин - тогда я впервые услышала о диабете (Шони было лет шестнадцать). Он терпеливо объяснял мне, как читаются буквы венгерского алфавита и их сочетания. Интересно, стал ли он врачом, как мечтал?
А через дорогу, за высоченными каштанами и стеной метра в три из красного кирпича стояло несколько красивых старинных зданий, тоже из красного кирпича. В те времена, когда я ездила туда, там был интернат для детей (кажется, только для мальчиков), больных полиомиелитом. Каждый день их выводили гулять - они были одеты в одинаковые серые шорты и белые майки, и босиком - даже в дождь. И об этой болезни узнала я тогда впервые. На этих детей не хотелось смотреть, мне становилось страшно, а они всегда шли мимо окна в кухне.
В город приходилось ходить вдоль этой красной кирпичной стены, я старалась не думать, кто за ней находится. Я смотрела всегда на другую сторону - там были сказочной красоты садики, с розами, высотой в человеческий рост, с виноградом, сливовыми и айвовыми деревьями.
Но однажды мне пришлось зайти, вернее, забежать на территорию этого интерната-санатория - в первый же свой приезд.
Как-то после дождя я вышла на улицу поиграть с самодельным "корабликом" - щепкой с гвоздём, найденной у железнодорожных складов. Нашла большую лужу и запустила свой кораблик. И в какой-то момент поскользнулась, и, потеряв равновесие, упала на "кораблик", ржавый гвоздь пронзил вену у запястья. Кровь хлестала фонтаном. Вокруг не было ни души. Как я сообразила, куда надо бежать, не помню. Но успела вовремя, иначе не было бы этих строк.
В доме родственников была большая веранда - когда все уходили в город или на рынок, и я оставалась одна в доме, наступал мой звёздный час. Я пела и мне известные песни, и пыталась уже сочинять сама.
Отчётливо помню один эпизод. Только что закончился сильный ливень, солнце искрится в окнах, а я рада, что из-за дождя взрослые не скоро вернутся и пою свою новую песню.
В соседнем доме жила венгерская цыганка Терри (Тереза) с дочкой по имени Александра (так звали и мою бабушку по отцу),
которая была старше меня лет на пять. Все называли её Сашей. Иногда по вечерам, сидя на пороге их квартиры, мы с ней часами пели песни - на двух языках. Саша знала песни и на других языках, но их не знала я. Что мы только не пели - я выучила ранее не известные мне гуцульские песни, в том числе полюбившиеся "Цвiте терен", "Ой чорная я си, чорна", "На каменi ноги мию", "Била мене мати, била" (тот текст, который я слышала в Транскарпатье, найти в поисковике не могу, к сожалению!), и множество других, некоторые уже забылись. Мы пели с ней даже "Bella Ciao"! От Саши я впервые услышала чудесную песню "Поїзд із Варшави", где в припеве есть две строчки на польском, и эта песня тут же стала одной из моих любимых, я пою её до сих пор, несколько лет назад записала а капелла.
Никто из многочисленных моих подружек из Nagyszőlős больше не знал песен и не пел, только я и Саша. Но вот мою "Дели-Дели, маленький Собели" (что это было???) детвора подхватила, и в девять лет я уже могла наслаждаться популярностью своего "творчества" в пределах одной улицы маленького городка!
После первого курса музучилища я в последний раз приехала туда на летние каникулы - потом родственники уехали из Транскарпатья поближе к своей дочери, которая по-прежему жила на Волыни.
В тот мой приезд (мне уже исполнилось восемнадцать) мы решили большой компанией поехать на несколько дней с палатками на большой остров посреди Тисы, к юго-востоку от Чёрной горы. Чьи-то родители подвезли нас на машинах к реке, помогли на лодке переправиться через очень широкую и бурную в том месте Тису. (Как-то я смотрела в гугле и даже нашла тот остров - у него нет названия на карте, но... оказывается, там тоже уже слишком всё изменилось, Тису решили "сузить" в том месте, в общем - как почти везде, ничего хорошего).
Тогда это были безмятежные несколько дней юности, с костром до утра, с музыкой на коротких волнах (венгерские станции и даже Radio Luxemburg, мимо которого, кстати, мне довелось проезжать несколько лет назад), с солнцем, отражающимся в Тисе миллионом маленьких солнц, с тёплой, почти кипящей водой, едва покрывающей мелкие плоские камешки на южном пологом берегу острова. Казалось, мы совсем одни в мире - только природа и музыка. Я тогда не была ни в кого влюблена, поэтому вечерами скучала у костра, но я жила предчувствием удивительной будущей любви, которое слышалось мне даже в песнях и было разлито во всём окружающем меня мире.
Очень часто вспоминаю с любовью и благодарностью время, проведённое там. Оно не прошло для меня мимо - я всё впитывала в себя.
Сам городок Nagyszőlős утопал тогда в виноградной лозе во дворах и в цветах. Когда я, малышкой ещё, попала туда впервые - мне показалось, что я попала в сказочный мир. Там я впервые увидела волшебное дерево катальпу, с листьями, напоминающими слоновьи уши, и с цветами, похожие на цветы каштана.
Помню свои первые самостоятельные "походы" в город (а город был настолько тихим и безопасным, что мне сразу же разрешили ходить одной повсюду!) - помню своё тогдашнее детское ощущение, что мир непостижимо огромен и бесконечен, и этот новый город - огромный и бесконечный город, простирающейся и за горизонтом! Но а течением времени мир постоянно сжимался и стал таким маленьким!
И тот город, где я родилась, был утопающим в зелени и цветах, уютным, одним из самых красивых в тех краях - так говорили все, кто приезжал в него. И всё же - лучше Nagyszőlős для меня не было города в те времена моего детства и юности. Счастливые и беззаботные дни в этом городе перенесли меня то ли в прошлое, то ли в будущее. Как потом оказалось, в будущее. Правда, оно теперь изменилось. И там, в Nagyszőlős, и почти везде. В данный момент не могу не сказать - к сожалению.
Очень жалею сейчас, что не уговорила тогда родителей переехать в Транскарпатье или хотя бы разрешить мне там остаться у родственников и там же ходить в школу. Отчего-то я считала такую возможность нереальной. Поэтому город был и остался навсегда в моих воспоминаниях исключительно местом моего Летнего Праздника.
Нашла интересный снимок в вики Fekete hegy ("Чёрная гора")! Плохого качества и маленького размера, к сожалению. То место, где я научилась плавать в Тисе - в кружочке слева, там же виден железнодорожный мост. Пешеходный, который ближе, был построен позже.
Городок Nagyszőlős - справа, за горой.
Кстати, на снимке я вижу, как сильно Тиса обмелела - надеюсь, временно, как бывало и раньше! Островка, к которому иногда можно было доплыть, не существует вообще, поскольку один из рукавов, омывающих тот островок, исчез. Тоже, надеюсь, временно.