Осенний ураган в Нью-Йорке. Эпизод 5.
Ни свет ни заря Писатель выскочил из дома. До открытия паба оставалось часов пять, и он отправился к реке - её серые воды успокаивали, отрезвляли.
Он взял с собой найденный диктофон, подлючил наушники и стал слушать - наверное, уже в десятый раз - запись на кассетке.
Голос зачаровывал его, хотя, по всему, это были черновики, наброски. Видимо, идеи новых песен.
Конечно, ему хотелось, чтобы случилось следующее Невероятное Событие - чтобы та, с которой он несколько раз столкнулся в июне в этом странном городе, и чей голос, тихий, как шелест ветерка в листве, заглушает сейчас для него все остальные звуки в мире, и та, из Германии, которая теперь его разыскивает, чтобы передать какой-то сценарий, оказались одним и тем же существом - необычным, неземным, и всё же очень близким и понятным ему существом.
Ведь та (без конца перебирал он в уме), июньская, проходя мимо него а пабе, произнесла фразу на немецком, а если певица, написавшая церберу, на самом деле из Берлина, то вполне вероятно, что это именно она, июньская - в конце концов, певиц, которые сами сочиняют песни, на свете не так уж много, их намного меньше, чем тех, кто только поёт. Правда, эту логику слегка сбивал тот факт, что она хочет передать ему сценарий - значит, она знает его. (Интересно, почему именно ему? - опять перебивал он себя - он не считал себя известным режиссёром, так, пробы пера). "Но, если это та самая, - продолжал спрашивать он сам себя, - то почему же тогда он не узнала его - ни на перекрёстке, ни в пабе, ни у моста, если она знает его по фото, по фильмам? Да просто не заметила, она вообще ни на кого, кроме своих спутников, не смотрела", - тут же отвечал он сам себе.
Он полностью отключился от действительности.
Если это она, и на самом деле прилетит на встречу "почитателей", он её спросит: "Ты ничего не потеряла летом в Нью-Йорке?" Она, разумеется, не поймёт, что он имеет в виду, удивится вопросу, но их глаза, наконец-то, встретятся...
Писатель размашистыми шагами мерил пространство у берега Хадсон-Ривер. Он никого и ничего не видел, только вслушивался в интонации чарующего голоса с диктофона, пытался разобрать слова - но куда там! Слишком много было посторонних шумов в записях, очевидно, все они были сделаны то на улице, то в метро, то на пароме (судя по крикам чаек и шуму воды и моторов). Он вроде разобрал одно, часто повторяющееся слово - "Lyubov'" - кажется, это значит "Love" на языке, которого он не знал вообще, но вот когда-то где-то попалось ему это слово, а память у него была потрясающая - он даст послушать своему другу, может, тот разберёт.
Он уже влюбился в этот голос! Какой-то особенный шарм был в нём, а незнакомый язык усиливал этот шарм. Писателю так редко нравилось чьё-то пение, и никогда не нравились поставленные, отшлифованные, слишком "правильные" голоса, особенно полные самолюбования - когда поют для других, а не для себя.
Сев на скамью у воды, он продолжил прослушивать кассетку, теперь уже вторую сторону. Кажется, среди непонятных слов ему послышалось вдруг английское "road movie" - правда, с сильным акцентом - но если это действительно эти слова, то - просто с ума сойти, ведь для него это понятие очень много значит!
Ещё в одной записи несколько раз прозвучало слово вроде бы на французском - "café". Ему казалось, что он полностью выпал из реальности - что с ним происходит, почему это всё с ним приключилось и чем закончится?
И вот Писатель сидит с другом в тёмном помещении паба и буквально выливает на друга весь поток бессвязных восклицаний, перескакивая с пятого на десятое, перебивает сам себя. Тот просто не узнаёт известного молчуна, ставшего в последние годы буквально отшельником!
К счастью, этот его друг - уравновешенный и здравомыслящий человек, и спокойно выслушивает всё - и об июньских встречах в городе, и о ночной находке под кроватью, и даже восторги по поводу голоса с диктофона. "Ты послушай, послушай сам!", - и Писатель передаёт другу диктофон. "Что это за язык, а?" Друг прислушивается - восторг писателя кажется ему излишним - что за мурлыканье? Да ещё и не понятно ни слова, а для него важен смысл песен. Но он знает вкусы своего приятеля, а сам лично любит рок и оперу, настоящую итальянскую оперу.
- Что за язык, ты понимаешь?
- Кажется, русский и ещё какой-то, мне не известный. Но смысла я не понимаю, я определяю по звучанию. Но определённо не немецкий.
- Но в этом пабе, проходя совсем близко от меня, она сказала фразу на немецком, я отчётливо услышал!
- А ты сколько Гиннессов к тому времени опрокинул? - не без ехидства подковырнул его друг. Ты мне лучше скажи, ты точно решил встретиться с "фанатами" в декабре? Не передумаешь? Ведь надо найти зал, напечатать билеты, сделать рекламу - одного объявления на сайте цербера будет недостаточно, как ты понимаешь, ха-ха. Не пойдёшь на попятную?
- Да не нужно никакой рекламы! Я даже не хочу, чтобы куча народа притащилась, пусть только она придёт - если это она! А если не она, так зачем это всё вообще?!
- А если это другая, но её сценарий тебя заинтересует, а?
- А если вообще никто не появится - ни та, которую я встретил летом, ни какая-то другая, из Берлина? Но я не понимаю, что за совпадение! Обе из Германии. Вот не надо было мне тогда сниматься в том фильме, накликал.
- Мда-а-ааа... В любом случае, ты заслужил встречу с "фанатами", всё же круглая дата у тебя скоро, - подмигнул приятель.
- Лучше не напоминай! Это мне как серпом по... пальцам.
- Дружище, да ты что, переживаешь из-за того, что тебе скоро стукнет сколько-то там лет? Ты вон как гоняешь по хайвеям, полиция не поспевает за тобой, ха-ха-ха!
- Но в зеркало глядеть иногда не хочется, особенно по утрам...
- Заглядывай поменьше в пабы, делай пробежки или хоть прогулки - ты где живёшь теперь, забыл? Я вон по Нью-Йорку с утра бегаю, а на твоём месте я бы уж развернулся - рыбалка (писатель на этом слове скривился), леса рядом! Да хоть лошадей прогуливай по утрам.
- Да уж лестницу скоро подставлять надо, чтобы взобраться на лошадь.
- Ну вот, а ты ещё о незнакомке размечтался, да ещё и не об одной!
Приятели расхохотались и заказали по очередному Гиннессу.
- Так зачем же ты ищешь её?
- Понимаешь, мне просто хотелось бы познакомиться с ней, у меня такое чувство... нет, лучше мне заткнуться, все слова звучат по-дурацки...
- Короче, как решишь окончательно - дай знать.
- Я тебе сейчас говорю "ок", я согласен.
- Только вот что: если твоя расчудесная певица не появится, или появится не та, которую ты ожидаешь увидеть, ну - без зонтика и без ковбойской шляпы - предупреждаю, я ни в чём не виноват. И не вздумай тогда напиться! Да, кстати, и перед встречей тоже не надо!, - приятель подмигнул.
- Ах ты, старый чертяка, что ж ты из меня алкаша делаешь?
- Ты сам и делаешь, я-то ни при чём. Уехал в глушь, сидит там уже три года, как сыч - я бы тоже запил.
- Но-но! Не трогай сыча - это мудрая птица, почитаемая ещё древними греками! И потом, я же тыщу раз тебе говорил - я уехал, чтобы мне не мешали работать!
- Вот и работай, мудрый сыч!
- Иногда хочется и расслабиться, а до Нью-Йорка далековато, ха-ха!
- Ну, давай, у меня ещё куча дел! Созвонимся! Ты пока из Нью-Йорка не уезжай, поможешь с организацией встречи, да и вообще. Работай пока в своей конуре, или где ты там остановился - всё равно в твоей-то глуши, поди уже дожди зарядили, а здесь, как видишь, золотая осень, пабы, диктофоны под кроватями, ха-ха.
- Да ты послушай ещё её голос!
- Не-не, с меня достаточно, уж извини!
А Писатель с того момента прекратил работу над манускриптом, да и "Hermes" изнывала в чехле, отдвинутая на край стола.
Он ходил по квартирке и смотрел на всё новыми глазами, после того, что осознал, что та самая, с зонтиком и в ковбойской шляпе, тоже побывала здесь всего несколько месяцев назад. Всё совпадало - когда он приехал в июне, то хозяева сказали ему, что "квартира до послезавтра занята". Он впервые встретил незнакомку на перекрёстке, который находится всего лишь в пару сотнях метров от этого дома, да и паб отсюда не очень далеко.
О, проклятье! Он был с ней несколько ночей в одном доме - она вот здесь, а он на первом этаже, и он пялился вечерами в кирпичную стену дома напротив! Она была рядом, а он... Вообще-то, Писатель давно перестал удивляться всяким "совпадениям" и "случайностям", он считал, что ничего случайного в этом мире не бывает. Это пусть щенки удивляются - вроде того, что под его именем пишет где-то там, в параллельном виртуальном мире. Да, пусть удивляется, что его всё же разоблачили! А благодаря кому разоблачили?! То-то же! Ну, разве такое возможно случайно?
Он давным-давно подробно почитал о теории под немецким названием "Fügung" (ха, опять эти германцы - ну, какое там, к чертям собачьим, совпадение?), он даже слишком близко столкнулся с этим понятием, когда его уговорили, пригласили... впрочем, об этом он вспоминать не любил.
По совету и просьбе друга Писатель решил остаться в городе хотя бы до конца октября. Верно, что в доме у извилистой речки его никто не ждёт, кроме второй пишущей машинки. Есть ещё пару существ, но о них позаботятся. Эти существа вряд ли скучают по нему, хотя он сам и привязался к ним.
Эпизод 6.
Эпизод 4.
Начало.
_______
Я пишу эту историю "в прямом эфире" прямо сюда, в LJ - почти всегда с телефона или с таблетки - и корректирую позже, когда находится время.