(no subject)

[lapakuz]

По телевизору показывают передачу о второй ливанской войне. Первый день обстрела Хайфы. Я этот день спокойно вспоминать не могу до сих пор. Это было так страшно. Не обстрелы, не тревоги, не взрывы, а жутко щемящее, засасывающее депрессивное чувство, что вся жизнь разваливается, что вещи, казавшиеся тривиальными и обыденными становятся недостуспной мечтой. Отвести ребёнка в детский сад, сходить на море, в театр, проснуться в своей квартире. Сейчас это всё вспоминается далеко не так трагично и драматично, но тогда...Тогда мне было очень тоскливо.

В 6 утра того дня позвонила Данькина воспитательница и сказала, что мэрия не разрешила открыть садик. Отдельное спасибо нашей мэрии, что в этот день я взяла Даньку с собой на работу (если кто не знает, работаю я в Кейсарии). Если бы не это, не знаю как бы я тот день пережила. О первых взрывах я узнала из мессенджира, позвонила маме, которая осталась дома с Ронькой, и по телефону услышала сирену. Знаете, как страшно слышать сирену по телефону, зная, что там твой ребёнок. А потом уже было не дозвониться, все телефонные линии рухнули. И я не знала где мама и Ронька. Я боялась, что мама пойдёт с ней домой (10 минут ходьбы от нашего дома), а в интернете появились сообщения о жертвах.
Целый день они бегали в убежище. А вечером я приехала с работы, собрала вещи, и мы уехали в Пардес Хану. На месяц.
Жуткий день.