То, что Анненский жадно любил...
Оригинал взят у nmkravchenko в То, что Анненский жадно любил...
1 сентября 1855 года родился Иннокентий Анненский.
Если бы в те годы отмечали День знаний, он имел бы к этому празднику самое прямое отношение: филолог-эллинист по специальности, педагог по профессии, директор гимназии, член учёного комитета Министерства просвещения, чиновник, загруженный канцелярской работой...
Однако наедине с собой он был поэтом. Акмеисты избрали Анненского своим посмертным учителем и предтечей. Ахматова писала: «А тот, кого учителем считаю,/ как тень прошёл и тени не оставил...» Всё же оставил. И тень эта затмила многих и многих, гораздо более популярных при его жизни.
У Георгия Иванова есть такие строки:
Я люблю безнадежный покой,
В октябре - хризантемы в цвету,
Огоньки за туманной рекой,
Догоревшей зари нищету...
Тишину безымянных могил,
Все банальности «Песен без слов»,
То, что Анненский жадно любил,
То, чего не терпел Гумилев...
Они вдохновили меня на такое стихотворение:
Что же так Анненский жадно любил?
Тайну поэта скрывает преданье.
То, что в ларце заповедном копил -
муку сонета и яд ожиданья.
Боль старой куклы, шарманки печаль,
томные тени безумного мая,
ту, кого видел во сне по ночам,
молча колени её обнимая.
Зыбкость, неброскость и слово «Никто»,
то, чему отклика нет и созвучья.
Ну а зато, а зато, а зато -
вознагражденье за всё, что измучит,
за ощущенье вселенской беды,
обожествленье тоски и досады -
бред хризантем и струю резеды
в чеховских сумерках летнего сада.
Что он любил? Состраданье смычка,
шарик на нитке, не кончивший пытку,
трепетность дрожи во всём новичка,
жизни бесплодную эту попытку.
Шёпот прощанья в осеннем дожде,
сладость «прости» на промозглом вокзале,
всё, что тонуло в любовной вражде,
всё, что друг другу они не сказали.
Рваные ритмы прерывистых строк,
то, чего нет, не могло быть, не может...
Скажете вы, ну какой в этом прок?
Но он любил... как любил он, о боже,
ту, что в мерцанье светил средь миров
всё вызывал заклинанием снова...
Всё, чего так не терпел Гумилёв.
Честное слово, мне жаль Гумилёва!
Кстати, в седьмой строчке Г. Иванова есть разночтения: в большинстве источников - «жадно любил», но в первоисточнике, а именно: «Иванов Г. 1943-1958: Стихи. Нью-Йорк, 1958. с. 87.» стоит: «нежно любил». Этот эпитет указывает и Д. Бобышев в своей статье на сайте И. Анненского: http://annensky.lib.ru/notes/bobyshev_1996.htm
Честно говоря, я не знаю, какой эпитет точнее. Анненский, несомненно, был нежный человек. Но так же несомненно, что он был страстный человек. В своём прошлом посте я подробно пишу об этом. Читать дальше...
1 сентября 1855 года родился Иннокентий Анненский.
Если бы в те годы отмечали День знаний, он имел бы к этому празднику самое прямое отношение: филолог-эллинист по специальности, педагог по профессии, директор гимназии, член учёного комитета Министерства просвещения, чиновник, загруженный канцелярской работой...
Однако наедине с собой он был поэтом. Акмеисты избрали Анненского своим посмертным учителем и предтечей. Ахматова писала: «А тот, кого учителем считаю,/ как тень прошёл и тени не оставил...» Всё же оставил. И тень эта затмила многих и многих, гораздо более популярных при его жизни.
У Георгия Иванова есть такие строки:
Я люблю безнадежный покой,
В октябре - хризантемы в цвету,
Огоньки за туманной рекой,
Догоревшей зари нищету...
Тишину безымянных могил,
Все банальности «Песен без слов»,
То, что Анненский жадно любил,
То, чего не терпел Гумилев...
Они вдохновили меня на такое стихотворение:
Что же так Анненский жадно любил?
Тайну поэта скрывает преданье.
То, что в ларце заповедном копил -
муку сонета и яд ожиданья.
Боль старой куклы, шарманки печаль,
томные тени безумного мая,
ту, кого видел во сне по ночам,
молча колени её обнимая.
Зыбкость, неброскость и слово «Никто»,
то, чему отклика нет и созвучья.
Ну а зато, а зато, а зато -
вознагражденье за всё, что измучит,
за ощущенье вселенской беды,
обожествленье тоски и досады -
бред хризантем и струю резеды
в чеховских сумерках летнего сада.
Что он любил? Состраданье смычка,
шарик на нитке, не кончивший пытку,
трепетность дрожи во всём новичка,
жизни бесплодную эту попытку.
Шёпот прощанья в осеннем дожде,
сладость «прости» на промозглом вокзале,
всё, что тонуло в любовной вражде,
всё, что друг другу они не сказали.
Рваные ритмы прерывистых строк,
то, чего нет, не могло быть, не может...
Скажете вы, ну какой в этом прок?
Но он любил... как любил он, о боже,
ту, что в мерцанье светил средь миров
всё вызывал заклинанием снова...
Всё, чего так не терпел Гумилёв.
Честное слово, мне жаль Гумилёва!
Кстати, в седьмой строчке Г. Иванова есть разночтения: в большинстве источников - «жадно любил», но в первоисточнике, а именно: «Иванов Г. 1943-1958: Стихи. Нью-Йорк, 1958. с. 87.» стоит: «нежно любил». Этот эпитет указывает и Д. Бобышев в своей статье на сайте И. Анненского: http://annensky.lib.ru/notes/bobyshev_1996.htm
Честно говоря, я не знаю, какой эпитет точнее. Анненский, несомненно, был нежный человек. Но так же несомненно, что он был страстный человек. В своём прошлом посте я подробно пишу об этом. Читать дальше...