"Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем,- и через плечо поглядела."
Я скучала. Почти двадцать тёмных ноябрьских вечеров. Но после зато была особенная радость встречи. И был мёд! Афонский, золотистый. Он тёк именно из большой литровой бутылки, когда я разливала его по стеклянным баночкам. Я получила и другие гостинцы.
Мы успели накануне начинающегося поста заговеться греческим сыром и вином. До сих пор трапезы украшают неповторимые оливки и маслины, каких не найти даже в Стокманне. За вечерним чаем утешает лукум и что-то восхитительное, восточное с нежным сиропом. В глиняном столетнем кувшине пышно зеленеет куст афонского лавра. Я высушила несколько листиков, и они уже сдобрили своим ароматом кастрюльку воскресной ухи.
Перед иконами теперь теплится лампада из Пантелеимонова монастыря. Там же Серёжа пополнил запас свечей и ладана.
И я посматривала через плечо на своего драгоценного седого паломника, и слушала.