Collective resilience in the storms of life
8 февраля этого года в Финляндии был проведён День отдыха с книгой. И без этого книжно-библиотечная культура здесь чрезвычайно развита. Однако, Финляндская Книжная ассоциация посчитала необходимым поддержать коллективную устойчивость общества посреди бушующего житейского моря и кипящего негативного информационного поля проведением особенного дня покоя. Идея состояла в отстранении от трудовых забот и активных хобби и погружению в традиционное чтение. В Декларации предлагалось читать или слушать книги в одиночестве, в кругу семьи, в молчании или вслух для ребёнка и пожилого человека.
В нашу больницу приходило много добровольцев, посвятивших несколько часов чтению вслух тем, кто этого пожелал.
Моё отношение к чтению уже давно носит утилитарный характер - только получение информации (духовной, философской, исторической, лингвистической при изучении языков), но не погружение в мир художественных образов, которые могли бы как-то вытеснить моё цельное пребывание в актуальном моменте жизни (здесь сцена с Ватсоном, расстроенным от подобных признаний Холмса). Но моя ущербность заключается только в избегании фантазийных, литературных замещений реальности. Мне не скучно без книги в моменты вынужденной бездеятельности, я не отгораживаюсь от окружающего, а наоборот, с жадностью впитываю каждую каплю текущего настоящего, даже если в нём ничего внешне не происходит. Или молюсь.
Все последние семь с половиной лет круг моего чтения сведён к литературе на финском ради погружения в него. И здесь приходится зачастую делать уступку содержательным предпочтениям в силу недостаточности уровня владения языком. В ход шли и детективы, и лёгкие романы. К счастью, теперь я в состоянии достаточно свободно делать выбор в пользу своих интересов, будь то книги на финском по картографии, искусству, архитектуре, истории. Так на "всефинляндский" День чтения у меня пришлась глава из книги современного и молодого профессора истории из Хельсинского университета Хенрика Мейнандера. Сборник философско-исторических эссе "Kekkografia" (ассоциативно с легендарным президентом Кекконеном) описывает и анализирует судьбу Финляндии промеж огней больших государств. Глава "Venäjä Euroopan historiassa" - "Россия в европейской истории" репрезентует взгляд на нашу родину в очень умеренном, но объективном ключе.
Jos taas etsimme venäläisyyden sielua, sen ydin ei välttämattä löydy autokraattisesta vallanpidosta, eikä laajentumishakuisesta ulkopolitiikasta. Paljon voimakkammat ja syvemmät ovat venäläisyyden juuret ortodoksikristillisyydessä ja Bysantin kultturissa.
"Если мы, однако, ищем (секрет) русской души, то её сущность не обязательно состоит в самодержавном правлении или экспансионистской внешней политике (эссе написано до того, как...). Гораздо сильнее и глубже корни русскости находятся в православном христианстве и византийской культуре."
Venäjä ei ole suinkaan ollut vain suuri naapurimaa. Se on ollut kuin vääjäämätön luonnonvoima, jonka kansa on opittu ja totultu elämään ja joka on usein antanut leivan mutta voinut joskus muutua myös hengenvaaralliseksi uhaksi.
"Россия ни в коем случае не является только лишь большой соседней страной. Она как неумолимая природная стихия, с которой нужно научиться жить и к ней привыкнуть, и которая зачастую даёт хлеб насущный, но внезапно может превратиться в опасную для жизни угрозу."
Увы, так нас воспринимают...
А за завтраками я, вопреки принципу "нехудожественности", но в пользу упражнения в языке, по страничке читаю приятный роман Линды Олссон, переведённый на финский со шведского, "Я спела бы тебе нежные песни", о двух женщинах: очень старой Астрид, доживающей свои последние годы в шведской деревушке, и вернувшейся на родину молодой писательнице Веронике. У каждой своя боль и воспоминания. Они находят друг в друге душевную поддержку. Роман пронизан ароматом земляничного варенья и чуткой тишиной.
На русском книга называется Астрид и Вероника.
Просто плакат, пропагандирующий чтение.
В нашу больницу приходило много добровольцев, посвятивших несколько часов чтению вслух тем, кто этого пожелал.
Моё отношение к чтению уже давно носит утилитарный характер - только получение информации (духовной, философской, исторической, лингвистической при изучении языков), но не погружение в мир художественных образов, которые могли бы как-то вытеснить моё цельное пребывание в актуальном моменте жизни (здесь сцена с Ватсоном, расстроенным от подобных признаний Холмса). Но моя ущербность заключается только в избегании фантазийных, литературных замещений реальности. Мне не скучно без книги в моменты вынужденной бездеятельности, я не отгораживаюсь от окружающего, а наоборот, с жадностью впитываю каждую каплю текущего настоящего, даже если в нём ничего внешне не происходит. Или молюсь.
Все последние семь с половиной лет круг моего чтения сведён к литературе на финском ради погружения в него. И здесь приходится зачастую делать уступку содержательным предпочтениям в силу недостаточности уровня владения языком. В ход шли и детективы, и лёгкие романы. К счастью, теперь я в состоянии достаточно свободно делать выбор в пользу своих интересов, будь то книги на финском по картографии, искусству, архитектуре, истории. Так на "всефинляндский" День чтения у меня пришлась глава из книги современного и молодого профессора истории из Хельсинского университета Хенрика Мейнандера. Сборник философско-исторических эссе "Kekkografia" (ассоциативно с легендарным президентом Кекконеном) описывает и анализирует судьбу Финляндии промеж огней больших государств. Глава "Venäjä Euroopan historiassa" - "Россия в европейской истории" репрезентует взгляд на нашу родину в очень умеренном, но объективном ключе.
Jos taas etsimme venäläisyyden sielua, sen ydin ei välttämattä löydy autokraattisesta vallanpidosta, eikä laajentumishakuisesta ulkopolitiikasta. Paljon voimakkammat ja syvemmät ovat venäläisyyden juuret ortodoksikristillisyydessä ja Bysantin kultturissa.
"Если мы, однако, ищем (секрет) русской души, то её сущность не обязательно состоит в самодержавном правлении или экспансионистской внешней политике (эссе написано до того, как...). Гораздо сильнее и глубже корни русскости находятся в православном христианстве и византийской культуре."
Venäjä ei ole suinkaan ollut vain suuri naapurimaa. Se on ollut kuin vääjäämätön luonnonvoima, jonka kansa on opittu ja totultu elämään ja joka on usein antanut leivan mutta voinut joskus muutua myös hengenvaaralliseksi uhaksi.
"Россия ни в коем случае не является только лишь большой соседней страной. Она как неумолимая природная стихия, с которой нужно научиться жить и к ней привыкнуть, и которая зачастую даёт хлеб насущный, но внезапно может превратиться в опасную для жизни угрозу."
Увы, так нас воспринимают...
А за завтраками я, вопреки принципу "нехудожественности", но в пользу упражнения в языке, по страничке читаю приятный роман Линды Олссон, переведённый на финский со шведского, "Я спела бы тебе нежные песни", о двух женщинах: очень старой Астрид, доживающей свои последние годы в шведской деревушке, и вернувшейся на родину молодой писательнице Веронике. У каждой своя боль и воспоминания. Они находят друг в друге душевную поддержку. Роман пронизан ароматом земляничного варенья и чуткой тишиной.
На русском книга называется Астрид и Вероника.
Просто плакат, пропагандирующий чтение.
