В. Серошевский, Воспоминания
Якут ничего не говорил, но было видно, что он зол и полон плохих предчувствий. Дорога, действительно, была тяжелой, усеянной скальными выступами, с которых вихри полностью сдули снег, так что наши сани часто еле ползли по голым камням и олени были измучены. Иногда нам преграждали дорогу сугробы, снег в которых был тверд, как мрамор. Мы продвигались очень медленно.
- А где же тарины?
- Здесь, здесь, под этими сугробами!.. Лучше вы о «них» и не спрашивайте!.. Но хуже всего то, что нигде вокруг нет хороших ягельников: были, но сгорели во время лесного пожара несколько лет назад, а вырастают за тридцать лет. Сможем как следует накормить оленей только на той стороне Тас-Хаяктаха. Видите, какие скалы! - объяснял Алексей, показывая на почти отвесные скалы, возносившиеся по обеим сторонам быстро суживавшегося ущелья.
- А где же Хабарга?..
- Тихо! Уже скоро!.. - таинственно сказал Алексей, сделав почти невидимый жест прямо перед собой.
Солнце опустилось за горы, и наступила темнота. Вихрь в ущелье был такой силы, что, казалось, сдует нас вниз вместе с оленями и нартами. Проводник и Алексей закрыли лицо кожаными воротниками своих куклянок, защищая его от обморожения. Я все время тер лицо, так как у меня не было ни теплой куклянки, ни специальной маски. Резкий ветер с легкостью продувал мой потертый полушубок и доставал до самых костей. Еще хорошо, что все время приходилось идти пешком, но я чувствовал, что уже теряю силы от холода и голода, порывистый ветер затруднял дыхание, болело сердце. Однако из-за отсутствия корма для оленей мы не могли останавливаться.
- Еще немного «доспеем», и все будет в порядке. Перевал уже недалеко! Только бы через него перейти!.. - подбадривал меня Алексей.
- Через что перейти?
- Через него, Хабаргу!
Мы вошли в высокие скальные ворота, уже покрытые ночной темнотой и какой-то серой мглой. Мне показалось, что я очутился внутри огромного ледника. Правда, ветер дул поверху и нам не докучал, зато на нас опустился страшный, какой-то влажный холод. Он в мгновение ока превратил одежду в ледяную коросту.
- Живой, черт!.. - пробормотал Алексей.
У меня под ногами захлюпала вода.
- Скорее в сани!.. Потеряете ноги!.. - кричал мне казак.
Я быстро вскочил в нарты, но олени тут же остановились. Фигура Алексея слабо маячила передо мной в густой белой мгле, поднимавшейся снизу. Только наверху ее тормошили порывы ветра. Шедший сзади проводник карабкался вместе с оленями вверх и покрикивал на них: «Хой! Хой!» Вскоре он уже стоял за моей спиной.
- Ну что? Вода?..
- Вода - ответил я, стуча от холода зубами.
- Ничего не поделаешь, надо вырубать ступени!.. Внизу настоящий поток, олени не пойдут... Давай топор!.. - распоряжался Алексей.
- Не лучше ли вернуться вниз и перейти это место днем? - посоветовал я.
- Куда вниз?.. В Место Битвы? Ближе ведь нет ягельников. Так можно ездить до судного дня. Зачем вы «их» трогали! Я же говорил!.. Сидите уж. Мы сейчас вырубим ступени, а потом будет легче.
Они исчезли во мгле, и я услышал плеск воды под их ногами и стук железа об лед. Через некоторое время вернулись с оленями, грозно на них покрикивая. Это была какая-то дьявольская езда во мгле, в круговерти ледяного вихря и брызгах воды, летящих из-под копыт скользящих и из последних сил рвущихся вперед оленей. К счастью, взошла луна и осветила необычный отвратительный силуэт.
Понемногу, с невероятным трудом, шаг за шагом мы продвигались по хребту скользкого, отливающего зеленью чудовища, пыхавшего морозным паром. С двух сторон над ним нависали покрытые седым инеем скалы. Шумящая всюду вода еще больше увеличивала ужас от этого ледяного ада. Было мгновение, когда казалось, что мы скатимся вниз, так как часть оленей легла и не хотела вставать, а другие пятились назад. Мои нарты едва не перевернулись. Я бросился на помощь проводнику, не обращая внимания на то, что могу промочить обувь. Мы никогда бы не справились с обезумевшими животными, если бы не подоспел Алексей. Он уже переправился через тарин и привязал оленей так, чтобы они не смогли убежать. Мы перевели оленей отдельно, а груженые нарты переволокли сами. Алексей тут же распаковал постель, завернул мои мокрые ноги в заячье одеяло и привязал меня к нартам, чтобы мех не отгибался.
- Надо спешить в поварню, потому что вы наверняка промочили ноги. У нас обувь лучше, чем у вас: из меха с ног диких оленей, по ней вода стекает... Но кто бы мог подумать, что в такое время Хабарга еще дышит. Сейчас она уже маленькая, а зимой здесь настоящее пекло. Сколько здесь лошадей гибнет из купеческих караванов, сколько товаров пропадает! И не сосчитать!..
Действительно, когда два года спустя я проезжал через этот тарин в декабре, предыдущая поездка показалась мне детской забавой. Эта вода, плещущая под ногами людей и лошадей в темноте полярной ночи при температуре −60°, этот тяжелый, почти осязаемый воздух, эта мгла, моментально оседающая ледяной скорлупой на лице и одежде, превращающая мех в шелестящий снежный свиток, эти нависающие с обеих сторон черные скальные глыбы, высоко над которыми ясно светят звезды - впечатление незабываемое, воистину дантовское. Но тогда у меня уже были большой полярный опыт и отличная, приспособленная к зимнему путешествию одежда. В первый же раз, плохо одетый, трясясь от холода и чувствуя, как стынут промокшие ноги, я беспомощно лежал на санях, в которых Алексей мчал меня на лучших оленях в перевалу в Сметанных горах.
- А где же тарины?
- Здесь, здесь, под этими сугробами!.. Лучше вы о «них» и не спрашивайте!.. Но хуже всего то, что нигде вокруг нет хороших ягельников: были, но сгорели во время лесного пожара несколько лет назад, а вырастают за тридцать лет. Сможем как следует накормить оленей только на той стороне Тас-Хаяктаха. Видите, какие скалы! - объяснял Алексей, показывая на почти отвесные скалы, возносившиеся по обеим сторонам быстро суживавшегося ущелья.
- А где же Хабарга?..
- Тихо! Уже скоро!.. - таинственно сказал Алексей, сделав почти невидимый жест прямо перед собой.
Солнце опустилось за горы, и наступила темнота. Вихрь в ущелье был такой силы, что, казалось, сдует нас вниз вместе с оленями и нартами. Проводник и Алексей закрыли лицо кожаными воротниками своих куклянок, защищая его от обморожения. Я все время тер лицо, так как у меня не было ни теплой куклянки, ни специальной маски. Резкий ветер с легкостью продувал мой потертый полушубок и доставал до самых костей. Еще хорошо, что все время приходилось идти пешком, но я чувствовал, что уже теряю силы от холода и голода, порывистый ветер затруднял дыхание, болело сердце. Однако из-за отсутствия корма для оленей мы не могли останавливаться.
- Еще немного «доспеем», и все будет в порядке. Перевал уже недалеко! Только бы через него перейти!.. - подбадривал меня Алексей.
- Через что перейти?
- Через него, Хабаргу!
Мы вошли в высокие скальные ворота, уже покрытые ночной темнотой и какой-то серой мглой. Мне показалось, что я очутился внутри огромного ледника. Правда, ветер дул поверху и нам не докучал, зато на нас опустился страшный, какой-то влажный холод. Он в мгновение ока превратил одежду в ледяную коросту.
- Живой, черт!.. - пробормотал Алексей.
У меня под ногами захлюпала вода.
- Скорее в сани!.. Потеряете ноги!.. - кричал мне казак.
Я быстро вскочил в нарты, но олени тут же остановились. Фигура Алексея слабо маячила передо мной в густой белой мгле, поднимавшейся снизу. Только наверху ее тормошили порывы ветра. Шедший сзади проводник карабкался вместе с оленями вверх и покрикивал на них: «Хой! Хой!» Вскоре он уже стоял за моей спиной.
- Ну что? Вода?..
- Вода - ответил я, стуча от холода зубами.
- Ничего не поделаешь, надо вырубать ступени!.. Внизу настоящий поток, олени не пойдут... Давай топор!.. - распоряжался Алексей.
- Не лучше ли вернуться вниз и перейти это место днем? - посоветовал я.
- Куда вниз?.. В Место Битвы? Ближе ведь нет ягельников. Так можно ездить до судного дня. Зачем вы «их» трогали! Я же говорил!.. Сидите уж. Мы сейчас вырубим ступени, а потом будет легче.
Они исчезли во мгле, и я услышал плеск воды под их ногами и стук железа об лед. Через некоторое время вернулись с оленями, грозно на них покрикивая. Это была какая-то дьявольская езда во мгле, в круговерти ледяного вихря и брызгах воды, летящих из-под копыт скользящих и из последних сил рвущихся вперед оленей. К счастью, взошла луна и осветила необычный отвратительный силуэт.
Понемногу, с невероятным трудом, шаг за шагом мы продвигались по хребту скользкого, отливающего зеленью чудовища, пыхавшего морозным паром. С двух сторон над ним нависали покрытые седым инеем скалы. Шумящая всюду вода еще больше увеличивала ужас от этого ледяного ада. Было мгновение, когда казалось, что мы скатимся вниз, так как часть оленей легла и не хотела вставать, а другие пятились назад. Мои нарты едва не перевернулись. Я бросился на помощь проводнику, не обращая внимания на то, что могу промочить обувь. Мы никогда бы не справились с обезумевшими животными, если бы не подоспел Алексей. Он уже переправился через тарин и привязал оленей так, чтобы они не смогли убежать. Мы перевели оленей отдельно, а груженые нарты переволокли сами. Алексей тут же распаковал постель, завернул мои мокрые ноги в заячье одеяло и привязал меня к нартам, чтобы мех не отгибался.
- Надо спешить в поварню, потому что вы наверняка промочили ноги. У нас обувь лучше, чем у вас: из меха с ног диких оленей, по ней вода стекает... Но кто бы мог подумать, что в такое время Хабарга еще дышит. Сейчас она уже маленькая, а зимой здесь настоящее пекло. Сколько здесь лошадей гибнет из купеческих караванов, сколько товаров пропадает! И не сосчитать!..
Действительно, когда два года спустя я проезжал через этот тарин в декабре, предыдущая поездка показалась мне детской забавой. Эта вода, плещущая под ногами людей и лошадей в темноте полярной ночи при температуре −60°, этот тяжелый, почти осязаемый воздух, эта мгла, моментально оседающая ледяной скорлупой на лице и одежде, превращающая мех в шелестящий снежный свиток, эти нависающие с обеих сторон черные скальные глыбы, высоко над которыми ясно светят звезды - впечатление незабываемое, воистину дантовское. Но тогда у меня уже были большой полярный опыт и отличная, приспособленная к зимнему путешествию одежда. В первый же раз, плохо одетый, трясясь от холода и чувствуя, как стынут промокшие ноги, я беспомощно лежал на санях, в которых Алексей мчал меня на лучших оленях в перевалу в Сметанных горах.