Текст для Горловой.
Здравствуйте, дорогие друзья. Сегодня наша четвертая передача и традиционно мы начинаем ее с музыкальных объявлений.
Реклама.
Сразу две передачи были посвящены поэзии, сначала - Марина Эскина, потом, Константин Кузьминский.
Пора нашему слушателю чуть переключиться на прозу. Мы сегодня будем говорить об одном романе и об одних мемуарах.
Но, мы будем говорить не только о романе и мемуарах, мы будем говорить и о переводчике этого романа и этих мемуарах.
Более того, переводчик этот участвует в нашей передаче.
Зовут нашего сегодняшнего гостя, Элла Горлова.
Здравствуйте, Элла!
Спасибо, что пришли к нам на передачу.
ЗДЕСь ВЫ ОТВЕЧАЕТЕ.
===============
Как я Вышел на Горлову?
Я знаю книги Горловой очень давно, обе ее изданные раньше книги стоят у меня на полке.
Одна из них о Кейп-Коде другая - о Бостоне.
И, хотя книги эти не художественные, они читаются с бОльшим интересом чем иные детективы. Но об этих книгах мы поговорим на других встречах с Горловой, надеюсь, что она к нам еще раз придет. А может быть и не один раз, а несколько.
И вот, я решил поискать в Сети не сотворила ли Элла Горлова, один из моих самых любимых бостонских авторов, что-нибудь новенькое. Оказывается, сотворила. А что она натворила мы и расскажем в сегодняшней передаче и она будет держать ответ за все свои последние деянья.
Элла, Вы не испугались?
ЗДЕСь ВЫ
Теперь снова я. Вот что я нашел в Сети, цитирую Горлову:
Многие русскоязычные бостонцы знают меня как автора книг по истории Бостона («Из Бостона - о Бостоне» изд. 1-е 2006 и изд. 2-е, 2010 г.) и Кейп-Кода («Вдоль Узкой Земли: Кейп-Код, его города и их история», изд. 2000 г.). Я также перевела на русский язык роман Джона Маркана «Ушедший Джордж Эппли» (John Marquand, “The Late George Apley"), который до этого на русский не переводили. Роман - одно из лучших художественных произведений о Бостоне и людях, которые его олицетворяли в течение многих лет, и давно пользуется известностью у американского читателя. По популярности и «расцитированности роман «Ушедший Джордж Эпли» можно сравнить с «Горе от ума», когда источник и автора цитаты уже и не считают нужным указывать.
--------------------------
Когда я прочел эти строки, я немедленно бросился разыскивать как роман, так и все о романе, что мне удалось выловить в Сети.
Нашел я материалы на английском языке, в том числе и текст романа на английском.
На русском этого романа в Сети нет.
Мне очень хотелось разузнать все, что можно о нашем бостонском "Горе от ума".
И вот теперь расскажу о впечатлениях.
Этот роман - полупародия на бостонских браминов. Формально это история жизни главы семьи Джоржа Эпли и его многочисленного семейства изложенная в письмах, т.е. у романа - эпистолярная форма. Ну и еще в романе присутствует рассказчик, писатель, который в разговорах с сыном на тему писем отца и жизни отца, пытается воссоздать мир Джоржа Эпли уже после его смерти.
Почему же это полупародия.
Автор иронизирует, иногда даже зло иронизирует над образом жизни одного из лучших домов Бостона. Того самого, из пословицы про лучшие дома Бостона.
Перед нами портрет самоназванной американской аристократии. Самоназванной, потому что никто в Америке титулы графов и герцогов не носил и не присваивал. Но свято место не бывает пусто, несколько сот семей, предки которых восходят к тем, кто высадился на Мейфлауэре провозгласили себя солью американской земли и начали вести себя соответственно, как настоящие аристократы. Не допускающие в свой весьма ограниченный круг людей со стороны и даже заключающие браки только внутри этого круга.
В частности, сын главного героя, Джон, вопреки собственному желанию, должен жениться на своей двоюродной сестре Агнесс.
И центром американской новоявленной аристократии они провозгласили Бостон. Конечно не весь Бостон, а только самую старую его часть, там где находятся эти самые лучшие дома, это Бикон Хил и его узкие улочки, взбирающиеся вверх на холм.
Так вот, Джорж Эпли как-будто бы смешно. Он этим походит на смешных персонажей знакомых нам книг, скажем, предводителя дворянства Кисы Воробьянинова или Пнина из одноименного романа Набокова.
Достаточно сказать, что страсти, которые его одолевают, со стороны ничего кроме смеха вызвать не могут.
А иногда и недоумение. Скажем, он борется против прокладки Сторроу Драйв. Мы все ездим по этому хайвею вдоль Чарльз-Ривер и прекрасно понимаем, в какую ужасную проблему превратилось бы пересечение центральной части Бостона с Юго-Запада на Северо-Восток, если бы не появился этот обходной путь, который не проходит по улицам самого центра. Т.е. мы себе Бостон без Сторроу Драйв просто не представляем, а Джорж считал, что его нельзя прокладывать.
Еще он борется за место главы Общества Блю Хилл по наблюдению за птицами. И, о ужас, орнитологи из лучших домов Бостона его кандидатуру отвергают, наблюдением за птицами будет руководить кто-то другой. Интриги, интриги, интриги. Кстати, ему об этом сообщает его тесть Роджер. Мудрый текст ему говорит о том времени, в котором они живут, это 1912-й год, To late for us. Слишком поздно для нас. Сообщает и мотивировку отказа, оказывается все орнитологи уже знают, что Джорж отстал от прогресса и не разрешает своему сыну жениться на простолюдинке из Вустера, Джулии Доул.
Кстати, в молодости сам Джорж был влюблен в простую ирландскую девушку Мэри из неправильного Бостона, ирландского Южного Бостона. Т.е. того Бостона, которого для обитателей Бикон Хилл как бы не существует. Но традиции и приличия - главное.
Поэтому он женился на девушке из своего круга, Кэтрин.
Для того, чтобы соблюдать традиции, главный герой готов идти на смешные компромиссы. Например, он предлагает отцу Джулии поселить ее на съемной квартире в настоящем Бостоне, а не в этом самом Вустере. А потом в объявлении о помолвке можно будет написать, что Джулия все-таки из Бостона, а не из Вустера.
Тем не менее, о том, что он противится этому браку, орнитологи-любители знают и его кандидатуру провалили. Это же Бостон, оплот либерализма, надо соответствовать. И тогда Джорж смиряется с таким браком и произносит опять же смешную фразу:
Вустер is not Boston, but at least it is Massachusetts.
Но самая ударная фраза, которую автор вкладывает в уста своего героя, звучит так:
Boston is not just a cyti, it is a state of mind.
Бостон, это не только город, это состояние души.
Кстати, Элла, как Вы перевели в своем русском тексте эту фразу?
Может быть, как "образ жизни", или еще как-то?
Потому что дело не только в душе, но и в формальных вполне внешних границах, в которых держит себя настоящий бостониан.
ЗДЕСь ВЫ.
Но... на самом деле, Джорж Эпли совсем не смешон. Ну хотя бы потому, что он - порядочный и тонко чувствующий человек. Ему не чужда самоирония.
Но он самоиронию иногда превращает и в незлобную иронию по поводу своего оппонента.
Вот он поехал со своей племянницей и будущей невесткой Агнесс в Нью-Йорк покупать свадебное платье.
И на улице сталкивается с Ховардом Болдером, возлюбленным его дочери, Элинор, которой он запретил выходить замуж за Ховарда, а самого Ховарда, выскочку и парвеню из Нью-Йорка уволил из университета, вернее, уволил не сам, а с помощью своего друга, человека их круга.
Ховард Болдер снова заставил меня вспомнить русскую литературу, он мне напоминает Базарова из "Отцов и детей".
Ховард знает о той роли, которую сыграл Джорж в его увольнении. Неудивительно что он, встретив своего недруга, обрушивается на него, говорит ему гадости, издевается над ним, в общем ведет себя так, что единственное, что можно сделать в ответ, дать ему в морду. Джорж в драку не лезет и уходит с поля словесной брани. Но... вместо того, чтобы попытаться отомстить обидчику, он приглашает его вернуться в Бостон и встретиться с дочерью, которая тоскует о Ховарде.
Ховард растроган, он снова в Бостоне, заключает в объятья Элинор, зато Джорж ему при этом говорит, что тот был во-многом прав, когда на нью-й оркской улице обрушился на него с бранью. В частности, он был прав в том, что Бостон - это действительно Центр Вселенной. (Heart of Universe) Но дело в том, что это было сказано Ховардом именно в издевательском тоне (Вообразил себе, что их провинциальный городок - Центр Вселенной)
Его желание соблюдать традиции своего круга, того, что он считает Духом Бостона объясняется не глупостью, а попыткой сохранить связь времен, если воспользоваться обратной гамлетовской ситуацией, (распалась связь времен) Он хочет, чтобы связь времен не распалась. Чтобы его дети понимали его, а он понимал своих детей. И у него это скорее не получается, чем получается.
Более того, он сам признается:
Memory and tradition are the tyrants of our environment.
Память и традиции - тираны нашего окружения.
Герой романа больше всего, по моему близок другому герою, совсем не американской и даже не русской литературы.
Он близок человеку, повесть о котором написал на Идиш Шолом-Алейхем. Он близок к Тевье-Молочнику.
Помните из "Скрипача на крыше" по Тевье-Молчнику, ария Тевье, которая так и называется - Традиции и рассказывающая о строгих традициях, которые соблюдают или должны соблюдать евреи Анатовки:
Тевье начинает вот с каких слов:
Becouse of our tradition we keept the balance for many years.
Эти же слова мог бы сказать и Джорж.
Да, Тевье тоже всеми силами хотел сохранить традиции и сохранить своих дочерей возле себя. Но у него, как и у Джоржа мало что получилось, хоть жизнь Тевье и его семьи взрывалась революциями и погромами, а жизнь Джоржа и его семьи внешне - спокойна.
Тем не менее, ни его дочь ни его сын традиции соблюдать не хотят, так же как дочери Тевье.
Элла, теперь я бы хотел спросить Вас, насколько верны мои впечатления от романа. С чем Вы согласны, а с чем - нет?
Какие были трудности при переводе?
Как Вы узнали о существовании романа? Вот я например узнал от Вас, а вы как узнали?
Ну и все интересное, что связано с этим романом в Вашей работе над его переводом.
ЗДЕСь ВЫ.
===========
Так как мы закончили связью судьбы Джоржа с судьбой Тевье из придуманного Шолом-Алейхемом еврейского местечка, пора перейти ко второму Вашему переводу, переводу книги еврея Бенно Варрона Вейзера, "Призвания и признания счастливого еврея."
Вы сами об этой своей работе пишете так:
Сейчас я закончила перевод еще одной книги - “Professions of a Lucky Jew” (русское название - «Призвания и признания счастливого еврея»). Это - мемуары Бенно Варона Вейзера (1913 - 2010). Автор последние годы своей жизни жил в Бруклайне и в 80-е в течение нескольких лет преподавал в Boston University, но за свою яркую и бурную жизнь переменил несколько профессий - был журналистом, дипломатом и преподавателем. Бенно Вейзер называет себя счастливым евреем, потому что он - свидетель почти всего ХХ века, в котором (цитирую его слова) «любой, кто родился евреем..., должен считать себя счастливчиком, если ему удалось, как мне, дожить до того, чтобы рассказать о своей жизни».
Я посмотрел на Вашем сайте все, что написано об этой книге и главы из этой книги и поэтому, опять же изложу свое впечатление.
Хоть родился Бенно в Черновцах, его оттуда увезли в двухлетнем возрасте и, на самом деле, его родной город - Вена. Там он провел и раннее детство, и юность и молодость и начало зрелых лет. До 26-ти лет он был венским евреем. И Вена для него была тем же, что для одесского еврея - Одесса.
Я как раз из Одессы, поэтому я понимаю, чем для Бенно была Вена. Ничего удивительного в том, что и Вы в Сети выложили главу из мемуаров Бруно, которую он назвал "Еврей в Вене". Бенно в родной Вене получал медицинское образование, хоть Медин закончить все-таки не успел, в 1938-м году пришли нацисты и он бежал из родного города.
А теперь я процитирую слова Бенно из главы, которую Вы поставили на свой сайт, главы "Еврей в Вене".
Замечу до текста Бенно, что я обнаружил вот какую деталь:
Перед аншлюсом, евреев в Вене была почти одна треть от всего населения города.
Почти такое же соотношение, как в Одессе перед войной.
Ни один еврей не чувствовал себя отщепенцем в городе, который своим обликом, известностью и всем духом был столь многим обязан евреям. Никто лучше Артура Шнитцлера и с таким пониманием и сочувствием не описал характер венца с его очаровательным легкомыслием, сентиментальностью и слабоволием; до сих пор самый плодовитый австрийский драматург Стефан Цвейг был и остаётся самым читаемым австрийским автором. В витринах книжных магазинов Вены красовались произведения Франца Верфеля, Ричарда Бир-Гофмана, Гуго фон-Гофманшталя, Мартина Бубера, Петера Алтенберга, Феликса Салтена, Германна Броха, Карла Крауса, Иозефа Рота, Людвига Витгенштейна, Вики Баум, Франца Кафки и множества других менее известных современных авторов, евреев. Большинство из них были уроженцами Вены, другие происходили из той же, ныне распавшейся империи, и все они так или иначе были неотъемлемой частью венской сцены. Венский театр был полностью еврейским предприятием.
Потом Бенно говорит о том, что венским евреям повезло, потому что у них был кое-какой запас времени, в отличие от польских и советских евреев.
В общем, когда перед все большим и большим числом европейских евреев вставала необходимость эмигрировать, у венских было некоторое преимущество времени. Поэтому «только» треть австрийского еврейства - около шестидесяти тысяч - исчезла в дыму крематориев.
Ну вот видите какое везение, убили всего лишь шестьдесят тысяч. А могли - всех. И доктор Фройд успел уехать, кстати.
Когда я готовился к передаче, я спросил Эллу, какую музыку нам стоит включить, чтобы она дополнила рассказ Эллы о ее герое.
И она не задумываясь назвала "Голубой Дунай", именно он звучал в ушах Вейзера, когда он бежал из любимого города детства и юности.
Ну что ж, это правильный выбор, я только напомню слушателям, что дед автора великого вальса Иоганн Михаэль Штраус (1720-1800) был евреем, принявшим католичество.
И все те, кто помнит, как выглядел черноусый красавец Штраус, понимают, что гены деда вполне ощутимы в его внешности.
В Сети есть сотни версий этого вальса, но я хотел найти именно ту версию которая прозвучала в 1938-м году, году, когда Вейзер бежал из Вены. И я ее нашел. Это конечно австрийский фильм, который называется просто "Мелодии вальса".
Фильм вышел на экраны в январе 1938-го года, т.е. до аншлюса. "Голубой Дунай" поет Марта Эггерт, австрийская певица, прекрасная блондинка с прекрасным голосом и с арийской внешностью. Т.е. здесь в отличие от Штрауса по внешности ничего не скажешь.
Тем не менее, мать Марты, ее звали Тилли, была еврейкой.
И из-за того, что ее мать была еврейкой, прекрасная блондинка Марта с вполне арийской внешностью, уехала в Америку, как только Вермахт вошел в Австрию.
Марта Эггерт в моей музыкальной вставке "Голубой Дунай" допеть не успевает, Вальс внука еврея - Иогана Штрауса сменяет другая песня сугубо арийская, с таким словами уже во второй строчке:
Гиб фремден Юден ин дайнем Райх нихт Раум.
Чужакам-евреям нет места в Рейхе.
Немного правда эти слова песни не соответствуют исторической истине.
Эти чужаки жили в Австрии и Германии больше тысячи лет и именно в центре Европы создали свой язык, который почти тысячу лет существовал как живой, язык. Это Идиш, который был создан на основе именно старонемецкого языка. Того, языка, на котором говорили предки немцев и австрийцев тогда, тысячу лет назад. Вот такие это были чужаки, эти евреи.
Если же говорить конкретно об Австрии, то евреи появились на территории сегодняшней Австрии еще в римские времена. Около 906 г. еврейские торговцы упоминаются в Раффельштеттенских таможенных правилах, что является первым средневековым свидетельством присутствия этой группы населения в дунайском регионе.
Но сама австрийская нация возникла гораздо позже 906-го года, поэтому, когда австрийцев, как нации еще не существовало, евреи на территории будущей Австрии уже жили.
Ладно, не будем о грустном, тем более, что сейчас Вена не вспоминает нацистов, но зато помнит композитора Штрауса, певицу Эггерт, доктора Зигмунда Фройда, писателя Стефана Цвейга и других великих, которые были евреями или потомками евреев. Жизнь продолжается.
Теперь к Вам вопрос, Элла.
Как Вы узнали об этих мемуарах, что Вы знаете об ее авторе, помимо того, что он написал в этой книге.
Встречались ли Вы с ним. И что Вы хотите предпринять или предпринимаете, помимо перевода, чтобы эти мемуары дошли до максимального числа русскоязычных читателей.
ЗДЕСь СНОВА ВЫ.
Элла, я надеюсь, что имею право поблагодарить Вас не только от себя лично, но и от наших слушателей.
Мне было очень интересно и им, я очень надеюсь, тоже, слушать Вас.
Более того, прощаясь с Вами, я Вам говорю "До Свиданья", потому что очень надеюсь встретиться с Вами в этой студии достаточно скоро и Вы уже расскажете об истории создания тех книг, которые я очень люблю и часто перечитываю. Книг о Кейп-Коде и Бостоне.
Спасибо и до встречи.
А мы напоследок послушаем наши музыкальные объявления.
-----------------
Элла, как Вы, инженер-строитель, начали писать и почему Вы это сделали, я буду Вас спрашивать в следующих передачах.
В этой мы специально придержим такие факты Вашей биографии. Для интриги.
Реклама.
Сразу две передачи были посвящены поэзии, сначала - Марина Эскина, потом, Константин Кузьминский.
Пора нашему слушателю чуть переключиться на прозу. Мы сегодня будем говорить об одном романе и об одних мемуарах.
Но, мы будем говорить не только о романе и мемуарах, мы будем говорить и о переводчике этого романа и этих мемуарах.
Более того, переводчик этот участвует в нашей передаче.
Зовут нашего сегодняшнего гостя, Элла Горлова.
Здравствуйте, Элла!
Спасибо, что пришли к нам на передачу.
ЗДЕСь ВЫ ОТВЕЧАЕТЕ.
===============
Как я Вышел на Горлову?
Я знаю книги Горловой очень давно, обе ее изданные раньше книги стоят у меня на полке.
Одна из них о Кейп-Коде другая - о Бостоне.
И, хотя книги эти не художественные, они читаются с бОльшим интересом чем иные детективы. Но об этих книгах мы поговорим на других встречах с Горловой, надеюсь, что она к нам еще раз придет. А может быть и не один раз, а несколько.
И вот, я решил поискать в Сети не сотворила ли Элла Горлова, один из моих самых любимых бостонских авторов, что-нибудь новенькое. Оказывается, сотворила. А что она натворила мы и расскажем в сегодняшней передаче и она будет держать ответ за все свои последние деянья.
Элла, Вы не испугались?
ЗДЕСь ВЫ
Теперь снова я. Вот что я нашел в Сети, цитирую Горлову:
Многие русскоязычные бостонцы знают меня как автора книг по истории Бостона («Из Бостона - о Бостоне» изд. 1-е 2006 и изд. 2-е, 2010 г.) и Кейп-Кода («Вдоль Узкой Земли: Кейп-Код, его города и их история», изд. 2000 г.). Я также перевела на русский язык роман Джона Маркана «Ушедший Джордж Эппли» (John Marquand, “The Late George Apley"), который до этого на русский не переводили. Роман - одно из лучших художественных произведений о Бостоне и людях, которые его олицетворяли в течение многих лет, и давно пользуется известностью у американского читателя. По популярности и «расцитированности роман «Ушедший Джордж Эпли» можно сравнить с «Горе от ума», когда источник и автора цитаты уже и не считают нужным указывать.
--------------------------
Когда я прочел эти строки, я немедленно бросился разыскивать как роман, так и все о романе, что мне удалось выловить в Сети.
Нашел я материалы на английском языке, в том числе и текст романа на английском.
На русском этого романа в Сети нет.
Мне очень хотелось разузнать все, что можно о нашем бостонском "Горе от ума".
И вот теперь расскажу о впечатлениях.
Этот роман - полупародия на бостонских браминов. Формально это история жизни главы семьи Джоржа Эпли и его многочисленного семейства изложенная в письмах, т.е. у романа - эпистолярная форма. Ну и еще в романе присутствует рассказчик, писатель, который в разговорах с сыном на тему писем отца и жизни отца, пытается воссоздать мир Джоржа Эпли уже после его смерти.
Почему же это полупародия.
Автор иронизирует, иногда даже зло иронизирует над образом жизни одного из лучших домов Бостона. Того самого, из пословицы про лучшие дома Бостона.
Перед нами портрет самоназванной американской аристократии. Самоназванной, потому что никто в Америке титулы графов и герцогов не носил и не присваивал. Но свято место не бывает пусто, несколько сот семей, предки которых восходят к тем, кто высадился на Мейфлауэре провозгласили себя солью американской земли и начали вести себя соответственно, как настоящие аристократы. Не допускающие в свой весьма ограниченный круг людей со стороны и даже заключающие браки только внутри этого круга.
В частности, сын главного героя, Джон, вопреки собственному желанию, должен жениться на своей двоюродной сестре Агнесс.
И центром американской новоявленной аристократии они провозгласили Бостон. Конечно не весь Бостон, а только самую старую его часть, там где находятся эти самые лучшие дома, это Бикон Хил и его узкие улочки, взбирающиеся вверх на холм.
Так вот, Джорж Эпли как-будто бы смешно. Он этим походит на смешных персонажей знакомых нам книг, скажем, предводителя дворянства Кисы Воробьянинова или Пнина из одноименного романа Набокова.
Достаточно сказать, что страсти, которые его одолевают, со стороны ничего кроме смеха вызвать не могут.
А иногда и недоумение. Скажем, он борется против прокладки Сторроу Драйв. Мы все ездим по этому хайвею вдоль Чарльз-Ривер и прекрасно понимаем, в какую ужасную проблему превратилось бы пересечение центральной части Бостона с Юго-Запада на Северо-Восток, если бы не появился этот обходной путь, который не проходит по улицам самого центра. Т.е. мы себе Бостон без Сторроу Драйв просто не представляем, а Джорж считал, что его нельзя прокладывать.
Еще он борется за место главы Общества Блю Хилл по наблюдению за птицами. И, о ужас, орнитологи из лучших домов Бостона его кандидатуру отвергают, наблюдением за птицами будет руководить кто-то другой. Интриги, интриги, интриги. Кстати, ему об этом сообщает его тесть Роджер. Мудрый текст ему говорит о том времени, в котором они живут, это 1912-й год, To late for us. Слишком поздно для нас. Сообщает и мотивировку отказа, оказывается все орнитологи уже знают, что Джорж отстал от прогресса и не разрешает своему сыну жениться на простолюдинке из Вустера, Джулии Доул.
Кстати, в молодости сам Джорж был влюблен в простую ирландскую девушку Мэри из неправильного Бостона, ирландского Южного Бостона. Т.е. того Бостона, которого для обитателей Бикон Хилл как бы не существует. Но традиции и приличия - главное.
Поэтому он женился на девушке из своего круга, Кэтрин.
Для того, чтобы соблюдать традиции, главный герой готов идти на смешные компромиссы. Например, он предлагает отцу Джулии поселить ее на съемной квартире в настоящем Бостоне, а не в этом самом Вустере. А потом в объявлении о помолвке можно будет написать, что Джулия все-таки из Бостона, а не из Вустера.
Тем не менее, о том, что он противится этому браку, орнитологи-любители знают и его кандидатуру провалили. Это же Бостон, оплот либерализма, надо соответствовать. И тогда Джорж смиряется с таким браком и произносит опять же смешную фразу:
Вустер is not Boston, but at least it is Massachusetts.
Но самая ударная фраза, которую автор вкладывает в уста своего героя, звучит так:
Boston is not just a cyti, it is a state of mind.
Бостон, это не только город, это состояние души.
Кстати, Элла, как Вы перевели в своем русском тексте эту фразу?
Может быть, как "образ жизни", или еще как-то?
Потому что дело не только в душе, но и в формальных вполне внешних границах, в которых держит себя настоящий бостониан.
ЗДЕСь ВЫ.
Но... на самом деле, Джорж Эпли совсем не смешон. Ну хотя бы потому, что он - порядочный и тонко чувствующий человек. Ему не чужда самоирония.
Но он самоиронию иногда превращает и в незлобную иронию по поводу своего оппонента.
Вот он поехал со своей племянницей и будущей невесткой Агнесс в Нью-Йорк покупать свадебное платье.
И на улице сталкивается с Ховардом Болдером, возлюбленным его дочери, Элинор, которой он запретил выходить замуж за Ховарда, а самого Ховарда, выскочку и парвеню из Нью-Йорка уволил из университета, вернее, уволил не сам, а с помощью своего друга, человека их круга.
Ховард Болдер снова заставил меня вспомнить русскую литературу, он мне напоминает Базарова из "Отцов и детей".
Ховард знает о той роли, которую сыграл Джорж в его увольнении. Неудивительно что он, встретив своего недруга, обрушивается на него, говорит ему гадости, издевается над ним, в общем ведет себя так, что единственное, что можно сделать в ответ, дать ему в морду. Джорж в драку не лезет и уходит с поля словесной брани. Но... вместо того, чтобы попытаться отомстить обидчику, он приглашает его вернуться в Бостон и встретиться с дочерью, которая тоскует о Ховарде.
Ховард растроган, он снова в Бостоне, заключает в объятья Элинор, зато Джорж ему при этом говорит, что тот был во-многом прав, когда на нью-й оркской улице обрушился на него с бранью. В частности, он был прав в том, что Бостон - это действительно Центр Вселенной. (Heart of Universe) Но дело в том, что это было сказано Ховардом именно в издевательском тоне (Вообразил себе, что их провинциальный городок - Центр Вселенной)
Его желание соблюдать традиции своего круга, того, что он считает Духом Бостона объясняется не глупостью, а попыткой сохранить связь времен, если воспользоваться обратной гамлетовской ситуацией, (распалась связь времен) Он хочет, чтобы связь времен не распалась. Чтобы его дети понимали его, а он понимал своих детей. И у него это скорее не получается, чем получается.
Более того, он сам признается:
Memory and tradition are the tyrants of our environment.
Память и традиции - тираны нашего окружения.
Герой романа больше всего, по моему близок другому герою, совсем не американской и даже не русской литературы.
Он близок человеку, повесть о котором написал на Идиш Шолом-Алейхем. Он близок к Тевье-Молочнику.
Помните из "Скрипача на крыше" по Тевье-Молчнику, ария Тевье, которая так и называется - Традиции и рассказывающая о строгих традициях, которые соблюдают или должны соблюдать евреи Анатовки:
Тевье начинает вот с каких слов:
Click to viewBecouse of our tradition we keept the balance for many years.
Эти же слова мог бы сказать и Джорж.
Да, Тевье тоже всеми силами хотел сохранить традиции и сохранить своих дочерей возле себя. Но у него, как и у Джоржа мало что получилось, хоть жизнь Тевье и его семьи взрывалась революциями и погромами, а жизнь Джоржа и его семьи внешне - спокойна.
Тем не менее, ни его дочь ни его сын традиции соблюдать не хотят, так же как дочери Тевье.
Элла, теперь я бы хотел спросить Вас, насколько верны мои впечатления от романа. С чем Вы согласны, а с чем - нет?
Какие были трудности при переводе?
Как Вы узнали о существовании романа? Вот я например узнал от Вас, а вы как узнали?
Ну и все интересное, что связано с этим романом в Вашей работе над его переводом.
ЗДЕСь ВЫ.
===========
Так как мы закончили связью судьбы Джоржа с судьбой Тевье из придуманного Шолом-Алейхемом еврейского местечка, пора перейти ко второму Вашему переводу, переводу книги еврея Бенно Варрона Вейзера, "Призвания и признания счастливого еврея."
Вы сами об этой своей работе пишете так:
Сейчас я закончила перевод еще одной книги - “Professions of a Lucky Jew” (русское название - «Призвания и признания счастливого еврея»). Это - мемуары Бенно Варона Вейзера (1913 - 2010). Автор последние годы своей жизни жил в Бруклайне и в 80-е в течение нескольких лет преподавал в Boston University, но за свою яркую и бурную жизнь переменил несколько профессий - был журналистом, дипломатом и преподавателем. Бенно Вейзер называет себя счастливым евреем, потому что он - свидетель почти всего ХХ века, в котором (цитирую его слова) «любой, кто родился евреем..., должен считать себя счастливчиком, если ему удалось, как мне, дожить до того, чтобы рассказать о своей жизни».
Я посмотрел на Вашем сайте все, что написано об этой книге и главы из этой книги и поэтому, опять же изложу свое впечатление.
Хоть родился Бенно в Черновцах, его оттуда увезли в двухлетнем возрасте и, на самом деле, его родной город - Вена. Там он провел и раннее детство, и юность и молодость и начало зрелых лет. До 26-ти лет он был венским евреем. И Вена для него была тем же, что для одесского еврея - Одесса.
Я как раз из Одессы, поэтому я понимаю, чем для Бенно была Вена. Ничего удивительного в том, что и Вы в Сети выложили главу из мемуаров Бруно, которую он назвал "Еврей в Вене". Бенно в родной Вене получал медицинское образование, хоть Медин закончить все-таки не успел, в 1938-м году пришли нацисты и он бежал из родного города.
А теперь я процитирую слова Бенно из главы, которую Вы поставили на свой сайт, главы "Еврей в Вене".
Замечу до текста Бенно, что я обнаружил вот какую деталь:
Перед аншлюсом, евреев в Вене была почти одна треть от всего населения города.
Почти такое же соотношение, как в Одессе перед войной.
Ни один еврей не чувствовал себя отщепенцем в городе, который своим обликом, известностью и всем духом был столь многим обязан евреям. Никто лучше Артура Шнитцлера и с таким пониманием и сочувствием не описал характер венца с его очаровательным легкомыслием, сентиментальностью и слабоволием; до сих пор самый плодовитый австрийский драматург Стефан Цвейг был и остаётся самым читаемым австрийским автором. В витринах книжных магазинов Вены красовались произведения Франца Верфеля, Ричарда Бир-Гофмана, Гуго фон-Гофманшталя, Мартина Бубера, Петера Алтенберга, Феликса Салтена, Германна Броха, Карла Крауса, Иозефа Рота, Людвига Витгенштейна, Вики Баум, Франца Кафки и множества других менее известных современных авторов, евреев. Большинство из них были уроженцами Вены, другие происходили из той же, ныне распавшейся империи, и все они так или иначе были неотъемлемой частью венской сцены. Венский театр был полностью еврейским предприятием.
Потом Бенно говорит о том, что венским евреям повезло, потому что у них был кое-какой запас времени, в отличие от польских и советских евреев.
В общем, когда перед все большим и большим числом европейских евреев вставала необходимость эмигрировать, у венских было некоторое преимущество времени. Поэтому «только» треть австрийского еврейства - около шестидесяти тысяч - исчезла в дыму крематориев.
Ну вот видите какое везение, убили всего лишь шестьдесят тысяч. А могли - всех. И доктор Фройд успел уехать, кстати.
Когда я готовился к передаче, я спросил Эллу, какую музыку нам стоит включить, чтобы она дополнила рассказ Эллы о ее герое.
И она не задумываясь назвала "Голубой Дунай", именно он звучал в ушах Вейзера, когда он бежал из любимого города детства и юности.
Ну что ж, это правильный выбор, я только напомню слушателям, что дед автора великого вальса Иоганн Михаэль Штраус (1720-1800) был евреем, принявшим католичество.
И все те, кто помнит, как выглядел черноусый красавец Штраус, понимают, что гены деда вполне ощутимы в его внешности.
В Сети есть сотни версий этого вальса, но я хотел найти именно ту версию которая прозвучала в 1938-м году, году, когда Вейзер бежал из Вены. И я ее нашел. Это конечно австрийский фильм, который называется просто "Мелодии вальса".
Фильм вышел на экраны в январе 1938-го года, т.е. до аншлюса. "Голубой Дунай" поет Марта Эггерт, австрийская певица, прекрасная блондинка с прекрасным голосом и с арийской внешностью. Т.е. здесь в отличие от Штрауса по внешности ничего не скажешь.
Тем не менее, мать Марты, ее звали Тилли, была еврейкой.
И из-за того, что ее мать была еврейкой, прекрасная блондинка Марта с вполне арийской внешностью, уехала в Америку, как только Вермахт вошел в Австрию.
Марта Эггерт в моей музыкальной вставке "Голубой Дунай" допеть не успевает, Вальс внука еврея - Иогана Штрауса сменяет другая песня сугубо арийская, с таким словами уже во второй строчке:
Гиб фремден Юден ин дайнем Райх нихт Раум.
Чужакам-евреям нет места в Рейхе.
Немного правда эти слова песни не соответствуют исторической истине.
Эти чужаки жили в Австрии и Германии больше тысячи лет и именно в центре Европы создали свой язык, который почти тысячу лет существовал как живой, язык. Это Идиш, который был создан на основе именно старонемецкого языка. Того, языка, на котором говорили предки немцев и австрийцев тогда, тысячу лет назад. Вот такие это были чужаки, эти евреи.
Если же говорить конкретно об Австрии, то евреи появились на территории сегодняшней Австрии еще в римские времена. Около 906 г. еврейские торговцы упоминаются в Раффельштеттенских таможенных правилах, что является первым средневековым свидетельством присутствия этой группы населения в дунайском регионе.
Но сама австрийская нация возникла гораздо позже 906-го года, поэтому, когда австрийцев, как нации еще не существовало, евреи на территории будущей Австрии уже жили.
Ладно, не будем о грустном, тем более, что сейчас Вена не вспоминает нацистов, но зато помнит композитора Штрауса, певицу Эггерт, доктора Зигмунда Фройда, писателя Стефана Цвейга и других великих, которые были евреями или потомками евреев. Жизнь продолжается.
Теперь к Вам вопрос, Элла.
Как Вы узнали об этих мемуарах, что Вы знаете об ее авторе, помимо того, что он написал в этой книге.
Встречались ли Вы с ним. И что Вы хотите предпринять или предпринимаете, помимо перевода, чтобы эти мемуары дошли до максимального числа русскоязычных читателей.
ЗДЕСь СНОВА ВЫ.
Элла, я надеюсь, что имею право поблагодарить Вас не только от себя лично, но и от наших слушателей.
Мне было очень интересно и им, я очень надеюсь, тоже, слушать Вас.
Более того, прощаясь с Вами, я Вам говорю "До Свиданья", потому что очень надеюсь встретиться с Вами в этой студии достаточно скоро и Вы уже расскажете об истории создания тех книг, которые я очень люблю и часто перечитываю. Книг о Кейп-Коде и Бостоне.
Спасибо и до встречи.
А мы напоследок послушаем наши музыкальные объявления.
-----------------
Элла, как Вы, инженер-строитель, начали писать и почему Вы это сделали, я буду Вас спрашивать в следующих передачах.
В этой мы специально придержим такие факты Вашей биографии. Для интриги.