Это О
Очень хочу посмотреть это кино. О нём мне недавно рассказал мой дорогой друг, с которым мы вместе ездили на небесные горы в поисках изначального. Делее буду приводить его слова.
Есть такой фильм, называется «Бенито». Режиссёр молодой, неизвестный, но не важно. Так вот, я обожаю такие фильмы, это прям по мне. Значит так, родился в некоем городе в неопределённом времени один мальчик. Все были чрезвычайно рады, буквально источали сахарное счастье: и доктора, и родители, и птички с солнышком за окном - всё пело и радовалось в припадке бузудержного счастья. Мальчик не проронил ни слезинки, не издал ни одного вопля, только странно так на всех посмотрел и, казалось, вздохнул. Назвали его Бенито. А фамилия у него была О. Бенито О получается. С самого раннего детства на его белобрысую голову выливались тонны любви, нежности, ласки от всей его многочисленной и сияющей заботой приторной родни. Люди эти выгляди странно, надо сказать. В первую очередь внешне. Такие какие-то идиотские пёстрые костюмы буквально изрыгали из себя радужные краски под светом всегда яркого и слепящего солнца, в этой стране никогда не было хмурого неба. Например, пара дядюшек Бенито, толстые приземистые близнецы, всё время держащиеся за руки, имели своим головным убором каждый по половинке глобуса. Эти люди, как только приходили к Бенито, неудержимо устремлялись на всепоглащающий акт сюсюканья с ним, беспрестанно умиляясь и всхлипывая от радости струящимися из их ртов разноцветными слюнями. Бабушка Бенито, Асине Рида Пимина, никогда не навещала его без капающего на пол жирным золотистым кремом слегка бурлящего в её руках торта, который она любовно ставила на стол, говоря про самое вкусное и полезное. И так ещё многие и многие родственники мальчика собирались, умилялись, радовались, говорили друг другу комплименты, брались за руки, пели песенки, плясали и нахваливали всё вокруг. Всё вокруг Бенито было наполнено яркими красками, светом, музыкой и теплом. Каждую неделю вся его родня одевала свои самые яркие и сияющие костюмы, обмазывалась мёдом, собиралась и делала такие большие милые семейные фотокарточки, где все обнимаются и улыбаются во весь рот, в балаганчике оранжевого клоуна на соседней улице. От этого у всех была прям-таки эйфория счастья, они почти что плакали, дрожали и жмурились. Так было заведено в этой стране, это было нормой жизни.
Всё было бы, таким образом, просто замечательно, если бы не одно «но». И это самое «но» заключалось в самом Бенито О. Дело было в том, что мальчик никогда не улыбался, не радовался вместе со всеми и не источал нектары счастья. Это выглядело странным на остальном фоне, но никто не задавался никакими вопросами, не задумывался, не удивлялся. Все только радовались этому, поскольку просто не умели по-другому. Так Бенито и жил, серьёзно и задумчиво глядя на всё происходящее, тащась туда, куда его тянули его родственники: в балаганчик, на шутливую ярмарку, на счастливый рынок, на центральную городскую площадь, где каждый месяц проводился всеобщий хоровод и игры с музыкой и песнями, и другие подобные места. Бенито слушал бесчисленные разговоры и рассказы о чудесах, дальних удивительных странах, волшебниках, сказочных существах, добрых героях и большой счастливой взаимной любви принца и принцессы или принца и простолюдинки или принцессы и простолюдина или простолюдина и простолюдинки. Он слушал обо всём об этом, но сам говорил немногое, со спокойным лицом, ограничиваясь лишь общим повтором только что услышанного или простым описанием того, что он видит в данный момент. Это всех чрезвычайно умиляло. Даже тогда, когда он сказал, что из дяди Эрса вываливаются красные мокрые внутренности, после того как он натолкнулся на дороге на твёрдого быка из железа, а дядя Вэльт вскоре после этого летит вниз с соседнего дома их доброй соседки, все только мило улыбались и целовали друг друга и его. Они не могли иначе. Потом все брали то, что до этого было дядями Бенито и весело вприпрыжку и напевая скакали до центральной площади, где вместе со случайными прохожими привязывали дядь к растущему вверх корнями посреди этой площади большому дереву, целовали их, проводили небольшой хоровод и вприпрыжку уходили домой есть торт тётушки Асины Риды Пимины.
Когда Бенито исполнилось 8 лет, ему полагалось начать изучение разных полезных наук. Пригласили очень хорошего учителя. Большого, с животом, бородой и могучим голосом, одно из лучших в городе, прочитавшего немало даже древних книг, языка которых мало кто понимал. Занятия Бенито проходили не так как у всех. У остальных мальчишек были весёлые загадки, ребусы, считалки. А учитель Бенито отчего-то практически с первого занятия просто клал перед ним книгу и остальные учебные принадлежности, садился сбоку от стола и смотрел на мальчика, который просто молча сидел и в свою очередь спокойно смотрел на лежащие перед ним вещи. На лице учителя была улыбка, а вот глаза почему-то были очень серьёзные. Он ничего не говорил, просто сидел, улыбаясь, и серьёзно, даже может быть печально и боязливо, смотрел на мальчика. Бенито тоже сидел спокойно и ничего не делал. Так они сидели два часа. А после заходила мама, все вставали, обнимались, целовались и шли есть торт тётушки Асины Риды Пимины. Так было четыре дня в неделю. И так было заведено.
Но почему уроки проходили не как у остальных сверстников Бенито? Почему учитель ничего не рассказывал мальчику? Наверное, всё виноваты те прочитанные некогда учителем старые книги, языка которых никто не понимал.
Ну а что же Бенито О? Почему он никому не поведал о том, что учитель не рассказывает ему сказок и стихов. Потому что Бенито было всё равно. Абсолютно всё и абсолютно равно. Вот как оно есть и ровнее быть уж ни за что не может. Просто как только мальчик появился на этот свет, он уже знал всё наперёд. Однако не так просто, как обычно знают, что произойдёт завтра на улице, сколько картофелин пропадёт у зеленщика или, к примеру, что дядя Эрс через час натолкнётся на твёрдого быка посреди дороги. Мальчик Бенито О этого ничего не знал, но он знал напёрёд всё, что он будет когда-либо чувствовать. Все свои эмоции, чувства, переживания он чётко и холодно знал. Вплоть до того момента, когда прокручивая, проматывая как киноплёнку мимо собственного осознания весь этот уже бессмысленный ком своих будущих эмоций, он не натыкался на отличающееся от всех остальных, таких банальных и жалких, ощущение. Даже не ощущение, это было нечто не уловимое чувствами и эмоциями, вне этих понятий и определений, а потому Бенито казалось, что это абсолютно ничто. Это единственное имело для него значение и смысл. Во всей плеяде безжизненных пустых переживаний, ощущаемых и называемых остальными радостью, любовью, счастьем, о которых Бенито уже всё знал наперёд, только Это, не понимаемое им, не передаваемое на уровень мозга, нечто, кажущееся вследствие человеческой слабости пустотой, лишь Это, которое располагалось там, за всей этой бессмыслицей, - только оно привлекало Бенито О.
Мальчик не знал отчего именно завтра и через неделю ему должно быть грустно. Но он знал, что должно, поэтому ему было ровным счётом всё равно, когда он назавтра услышал, что его матушка упала вместе с железным журавлём, а через неделю, сидя во дворе на качелях, увидел через окно, что в доме папенька его подвесил сам себя на какой-то верёвочке на перилах лестницы ведущей на второй этаж.
Вернувшись с площади, где целовали матушку и папеньку и водили хоровод, Бенито отправился жить в дом к своему учителю, с которым продолжал ежедневные двухчасовые занятия, пока не приходила тётушка Асина Рида Пимина, все обнимались, целовались и весело шли есть её торт в бывший дом Бенито.
Бенито знал. И вот однажды, учитель, по обыкновению сидевший подле мальчика и смотревший на него серьёзными глазами, не закончив и первого часа урока вдруг встал, взял Бенито за руку и выйдя на улицу повёл его к центральной площади. По пути он громко и радостно вопил своим громоподобным голосом, чтобы все шли за ними, скоро будет проводиться мрия, потому что он знает, что именно сейчас надо не допустить, чтобы на небе появилось хоть одно облачко, продолжить сияние солнца и чистоту небосвода, что об этом он прочитал и что сейчас будет мрия, мрия Бенито О.
Дом учителя был далеко от центральной площади, и потому по пути к ним присоединилось множество народа. Новость о предстоящем разлетелась моментально, и всё население с песнями и плясками устремилось к центральной площади. На площади, уже теснившись в толпе, учитель оттолкнул Бенито и гарнул «Мрия Бенито!». Те, кто стоял впереди, протолкнули мальчика дальше и радостно завопили «Бенито мрия!». Постепенно вся толпа начала горланить эти слова, выталкивая мальчика в центр образованного ею кольца. Когда последняя пара рук с силой толкнула Бенито на крону стоящего вверх корнями посреди площади дерева, толпа в мгновение умолкла и отступила на несколько метров. Мальчик оглянулся: вокруг, на сколько хватало глаз было разноцветное людское море. Оно было везде и повсюду: на площади, на прилегающих улицах, на крышах и стенах окружающих площадь домов. Толпа молчала. Никогда не улыбавшийся Бенито увидел, что теперь и люди смотрят на него только лишь с едва уловимой тенью улыбки. Прислонившись спиной к стволу, он молча и серьёзно смотрел на колыхавшееся под яркими солнечными лучами ослепительно пёстрое море толпы. И тут кто-то весело и беззаботно негромко как бы спросил «Мрия?», и все как один, единовременно, во весь голос, может быть так, как никогда доселе в своей жизни, начали безудержно, животно смеяться, хохотать, стараясь, чтобы его смех был самым громким во всём городе, во всей стране. Каждый рвал в клочья своё горло, исторгая иерихонский дичайший гогот в сторону дерева, растущего вверх корнями. Бенито вжался спиной в кору, обошёл вокруг ствола. Со всех сторон на него давили миллионы тонн чужого смеха, радости и счастья. Он случайно увидел учителя. В его бороде разверзлась огромная чёрная пропасть, исторгающая из себя нечто сжимающее Бенито грудь и живот. Мальчик уже не мог сделать и шагу вокруг ствола. Его словно бы связали верёвками, которые ежесекундно стягивали его тело всё сильнее и сильнее прижимая к дереву. Бенито лишь удалось поднять голову, больше он не шевелился под всей той тяжестью, что навалилась на него и вдавливала его тело в тело дерева. Через минуту из ствола виднелась только часть его лица. А ещё через две секунды, словно по взмаху дирижёрской палочки остановив всеобщий смех, на коре проступила лёгкая улыбка.
Солнце потихоньку клонилось к закату. Счастливые горожане, рассказывая друг другу забавные вечерние истории и сказки на ночь, расходились по домам.
Есть такой фильм, называется «Бенито». Режиссёр молодой, неизвестный, но не важно. Так вот, я обожаю такие фильмы, это прям по мне. Значит так, родился в некоем городе в неопределённом времени один мальчик. Все были чрезвычайно рады, буквально источали сахарное счастье: и доктора, и родители, и птички с солнышком за окном - всё пело и радовалось в припадке бузудержного счастья. Мальчик не проронил ни слезинки, не издал ни одного вопля, только странно так на всех посмотрел и, казалось, вздохнул. Назвали его Бенито. А фамилия у него была О. Бенито О получается. С самого раннего детства на его белобрысую голову выливались тонны любви, нежности, ласки от всей его многочисленной и сияющей заботой приторной родни. Люди эти выгляди странно, надо сказать. В первую очередь внешне. Такие какие-то идиотские пёстрые костюмы буквально изрыгали из себя радужные краски под светом всегда яркого и слепящего солнца, в этой стране никогда не было хмурого неба. Например, пара дядюшек Бенито, толстые приземистые близнецы, всё время держащиеся за руки, имели своим головным убором каждый по половинке глобуса. Эти люди, как только приходили к Бенито, неудержимо устремлялись на всепоглащающий акт сюсюканья с ним, беспрестанно умиляясь и всхлипывая от радости струящимися из их ртов разноцветными слюнями. Бабушка Бенито, Асине Рида Пимина, никогда не навещала его без капающего на пол жирным золотистым кремом слегка бурлящего в её руках торта, который она любовно ставила на стол, говоря про самое вкусное и полезное. И так ещё многие и многие родственники мальчика собирались, умилялись, радовались, говорили друг другу комплименты, брались за руки, пели песенки, плясали и нахваливали всё вокруг. Всё вокруг Бенито было наполнено яркими красками, светом, музыкой и теплом. Каждую неделю вся его родня одевала свои самые яркие и сияющие костюмы, обмазывалась мёдом, собиралась и делала такие большие милые семейные фотокарточки, где все обнимаются и улыбаются во весь рот, в балаганчике оранжевого клоуна на соседней улице. От этого у всех была прям-таки эйфория счастья, они почти что плакали, дрожали и жмурились. Так было заведено в этой стране, это было нормой жизни.
Всё было бы, таким образом, просто замечательно, если бы не одно «но». И это самое «но» заключалось в самом Бенито О. Дело было в том, что мальчик никогда не улыбался, не радовался вместе со всеми и не источал нектары счастья. Это выглядело странным на остальном фоне, но никто не задавался никакими вопросами, не задумывался, не удивлялся. Все только радовались этому, поскольку просто не умели по-другому. Так Бенито и жил, серьёзно и задумчиво глядя на всё происходящее, тащась туда, куда его тянули его родственники: в балаганчик, на шутливую ярмарку, на счастливый рынок, на центральную городскую площадь, где каждый месяц проводился всеобщий хоровод и игры с музыкой и песнями, и другие подобные места. Бенито слушал бесчисленные разговоры и рассказы о чудесах, дальних удивительных странах, волшебниках, сказочных существах, добрых героях и большой счастливой взаимной любви принца и принцессы или принца и простолюдинки или принцессы и простолюдина или простолюдина и простолюдинки. Он слушал обо всём об этом, но сам говорил немногое, со спокойным лицом, ограничиваясь лишь общим повтором только что услышанного или простым описанием того, что он видит в данный момент. Это всех чрезвычайно умиляло. Даже тогда, когда он сказал, что из дяди Эрса вываливаются красные мокрые внутренности, после того как он натолкнулся на дороге на твёрдого быка из железа, а дядя Вэльт вскоре после этого летит вниз с соседнего дома их доброй соседки, все только мило улыбались и целовали друг друга и его. Они не могли иначе. Потом все брали то, что до этого было дядями Бенито и весело вприпрыжку и напевая скакали до центральной площади, где вместе со случайными прохожими привязывали дядь к растущему вверх корнями посреди этой площади большому дереву, целовали их, проводили небольшой хоровод и вприпрыжку уходили домой есть торт тётушки Асины Риды Пимины.
Когда Бенито исполнилось 8 лет, ему полагалось начать изучение разных полезных наук. Пригласили очень хорошего учителя. Большого, с животом, бородой и могучим голосом, одно из лучших в городе, прочитавшего немало даже древних книг, языка которых мало кто понимал. Занятия Бенито проходили не так как у всех. У остальных мальчишек были весёлые загадки, ребусы, считалки. А учитель Бенито отчего-то практически с первого занятия просто клал перед ним книгу и остальные учебные принадлежности, садился сбоку от стола и смотрел на мальчика, который просто молча сидел и в свою очередь спокойно смотрел на лежащие перед ним вещи. На лице учителя была улыбка, а вот глаза почему-то были очень серьёзные. Он ничего не говорил, просто сидел, улыбаясь, и серьёзно, даже может быть печально и боязливо, смотрел на мальчика. Бенито тоже сидел спокойно и ничего не делал. Так они сидели два часа. А после заходила мама, все вставали, обнимались, целовались и шли есть торт тётушки Асины Риды Пимины. Так было четыре дня в неделю. И так было заведено.
Но почему уроки проходили не как у остальных сверстников Бенито? Почему учитель ничего не рассказывал мальчику? Наверное, всё виноваты те прочитанные некогда учителем старые книги, языка которых никто не понимал.
Ну а что же Бенито О? Почему он никому не поведал о том, что учитель не рассказывает ему сказок и стихов. Потому что Бенито было всё равно. Абсолютно всё и абсолютно равно. Вот как оно есть и ровнее быть уж ни за что не может. Просто как только мальчик появился на этот свет, он уже знал всё наперёд. Однако не так просто, как обычно знают, что произойдёт завтра на улице, сколько картофелин пропадёт у зеленщика или, к примеру, что дядя Эрс через час натолкнётся на твёрдого быка посреди дороги. Мальчик Бенито О этого ничего не знал, но он знал напёрёд всё, что он будет когда-либо чувствовать. Все свои эмоции, чувства, переживания он чётко и холодно знал. Вплоть до того момента, когда прокручивая, проматывая как киноплёнку мимо собственного осознания весь этот уже бессмысленный ком своих будущих эмоций, он не натыкался на отличающееся от всех остальных, таких банальных и жалких, ощущение. Даже не ощущение, это было нечто не уловимое чувствами и эмоциями, вне этих понятий и определений, а потому Бенито казалось, что это абсолютно ничто. Это единственное имело для него значение и смысл. Во всей плеяде безжизненных пустых переживаний, ощущаемых и называемых остальными радостью, любовью, счастьем, о которых Бенито уже всё знал наперёд, только Это, не понимаемое им, не передаваемое на уровень мозга, нечто, кажущееся вследствие человеческой слабости пустотой, лишь Это, которое располагалось там, за всей этой бессмыслицей, - только оно привлекало Бенито О.
Мальчик не знал отчего именно завтра и через неделю ему должно быть грустно. Но он знал, что должно, поэтому ему было ровным счётом всё равно, когда он назавтра услышал, что его матушка упала вместе с железным журавлём, а через неделю, сидя во дворе на качелях, увидел через окно, что в доме папенька его подвесил сам себя на какой-то верёвочке на перилах лестницы ведущей на второй этаж.
Вернувшись с площади, где целовали матушку и папеньку и водили хоровод, Бенито отправился жить в дом к своему учителю, с которым продолжал ежедневные двухчасовые занятия, пока не приходила тётушка Асина Рида Пимина, все обнимались, целовались и весело шли есть её торт в бывший дом Бенито.
Бенито знал. И вот однажды, учитель, по обыкновению сидевший подле мальчика и смотревший на него серьёзными глазами, не закончив и первого часа урока вдруг встал, взял Бенито за руку и выйдя на улицу повёл его к центральной площади. По пути он громко и радостно вопил своим громоподобным голосом, чтобы все шли за ними, скоро будет проводиться мрия, потому что он знает, что именно сейчас надо не допустить, чтобы на небе появилось хоть одно облачко, продолжить сияние солнца и чистоту небосвода, что об этом он прочитал и что сейчас будет мрия, мрия Бенито О.
Дом учителя был далеко от центральной площади, и потому по пути к ним присоединилось множество народа. Новость о предстоящем разлетелась моментально, и всё население с песнями и плясками устремилось к центральной площади. На площади, уже теснившись в толпе, учитель оттолкнул Бенито и гарнул «Мрия Бенито!». Те, кто стоял впереди, протолкнули мальчика дальше и радостно завопили «Бенито мрия!». Постепенно вся толпа начала горланить эти слова, выталкивая мальчика в центр образованного ею кольца. Когда последняя пара рук с силой толкнула Бенито на крону стоящего вверх корнями посреди площади дерева, толпа в мгновение умолкла и отступила на несколько метров. Мальчик оглянулся: вокруг, на сколько хватало глаз было разноцветное людское море. Оно было везде и повсюду: на площади, на прилегающих улицах, на крышах и стенах окружающих площадь домов. Толпа молчала. Никогда не улыбавшийся Бенито увидел, что теперь и люди смотрят на него только лишь с едва уловимой тенью улыбки. Прислонившись спиной к стволу, он молча и серьёзно смотрел на колыхавшееся под яркими солнечными лучами ослепительно пёстрое море толпы. И тут кто-то весело и беззаботно негромко как бы спросил «Мрия?», и все как один, единовременно, во весь голос, может быть так, как никогда доселе в своей жизни, начали безудержно, животно смеяться, хохотать, стараясь, чтобы его смех был самым громким во всём городе, во всей стране. Каждый рвал в клочья своё горло, исторгая иерихонский дичайший гогот в сторону дерева, растущего вверх корнями. Бенито вжался спиной в кору, обошёл вокруг ствола. Со всех сторон на него давили миллионы тонн чужого смеха, радости и счастья. Он случайно увидел учителя. В его бороде разверзлась огромная чёрная пропасть, исторгающая из себя нечто сжимающее Бенито грудь и живот. Мальчик уже не мог сделать и шагу вокруг ствола. Его словно бы связали верёвками, которые ежесекундно стягивали его тело всё сильнее и сильнее прижимая к дереву. Бенито лишь удалось поднять голову, больше он не шевелился под всей той тяжестью, что навалилась на него и вдавливала его тело в тело дерева. Через минуту из ствола виднелась только часть его лица. А ещё через две секунды, словно по взмаху дирижёрской палочки остановив всеобщий смех, на коре проступила лёгкая улыбка.
Солнце потихоньку клонилось к закату. Счастливые горожане, рассказывая друг другу забавные вечерние истории и сказки на ночь, расходились по домам.