Прощание с осенью. Слегка запоздало, но...
Сад черный, влажный, с густым запахом догнивающих фруктов и листьев. Раскисшая центральная аллея - тропинка-самоволка, протоптанная поколениями собачников. Заголившиеся старые деревья. Узловатые стволы, подагрические ветви. Переплетаются, цепляются друг за друга, словно боятся упасть. Сады тоже стареют. Иногда может повезти. Попадаешь в крохотный промежуточек свободного времени. Вклиниваешься между родителями, выгуливающими своих чад: четверолапых и злогавучих или двуногих - прямоходящих. Какая, в сущности, разница. Все мы божьи дети. ( В ветлечебнице доброжелательный администратор, предложивший даме подержать питомца, пока она посетит комнату уединенных размышлений, пытается успокоить тоскующего песика: « Не волнуйся, малыш, не волнуйся! Сейчас мама придет».)
И этот пустынный сад на окраине Москвы, зажатый с одной стороны рекой, с другой - нескончаемым потоком машин, вдруг теряет привязку к настоящему. Звуки мегаполиса превращаются в тишину, в то, что не замечаешь. И ты переносишься в осеннюю печаль господской усадьбы. В сиротство мокрых скамеечек, ловко прятавшихся все лето среди яблонь и кустарника. В прекрасное и поэтическое одиночество. И душа уже готова к встрече с Александром Александровичем или Антоном Павловичем. Почему именно с ними? Спросите у моей души. Я ведь не стану спрашивать, почему ваша душа готова встретить… А кого, кстати, готова встретить ваша?
И нет слаще этих коротких минут. Минут, всего лишь минут, потому что сейчас из-за поворота вылетит какой-нибудь ликующий пес, за ним другой, подтянутся хозяева. Ветер выкатит хрусткий пакет или фантик. Сапог вдавит в глину очередную пивную крышечку.
Город берет свое. Александр Александрович зябко ёжится и исчезает где-то там, за корявыми стволами.
Остается ждать очередного божьего попустительства, когда ты впишешься в коротенький отрезочек времени между…
Говорят, зима наступила?
И этот пустынный сад на окраине Москвы, зажатый с одной стороны рекой, с другой - нескончаемым потоком машин, вдруг теряет привязку к настоящему. Звуки мегаполиса превращаются в тишину, в то, что не замечаешь. И ты переносишься в осеннюю печаль господской усадьбы. В сиротство мокрых скамеечек, ловко прятавшихся все лето среди яблонь и кустарника. В прекрасное и поэтическое одиночество. И душа уже готова к встрече с Александром Александровичем или Антоном Павловичем. Почему именно с ними? Спросите у моей души. Я ведь не стану спрашивать, почему ваша душа готова встретить… А кого, кстати, готова встретить ваша?
И нет слаще этих коротких минут. Минут, всего лишь минут, потому что сейчас из-за поворота вылетит какой-нибудь ликующий пес, за ним другой, подтянутся хозяева. Ветер выкатит хрусткий пакет или фантик. Сапог вдавит в глину очередную пивную крышечку.
Город берет свое. Александр Александрович зябко ёжится и исчезает где-то там, за корявыми стволами.
Остается ждать очередного божьего попустительства, когда ты впишешься в коротенький отрезочек времени между…
Говорят, зима наступила?