Лукавый и честный.
Какое прекрасное место в мемуарах Черчилля! Лукавый Уинстон довольно откровенно пишет о своих чувствах, когда после окончательного обсёра Чемберлена (вермахт выиграл битву за Норвегию), он наконец-то стал премьер-министром (май 1940 года).
"В эти последние, насыщенные событиями дни политического кризиса мой пульс бился все так же ровно. Я воспринимал все события такими, какими они были. Но я не могу скрыть от читателя этого правдивого рассказа, что, когда я около трех часов утра улегся в постель, я испытал чувство большого облегчения. Наконец-то я получил право отдавать указания по всем вопросам. Я чувствовал себя избранником судьбы, и мне казалось, что вся моя прошлая жизнь была лишь подготовкой к этому часу и к этому испытанию.
Одиннадцать лет политической жизни, когда я был не у дел, избавили меня от обычного партийного антагонизма. Мои предостережения на протяжении последних шести лет были столь многочисленны, столь подробны и так ужасно подтвердились, что теперь никто не мог возразить мне. Меня нельзя было упрекнуть ни в развязывании войны, ни в нежелании подготовить все необходимое на случай войны.
Я считал, что знаю очень много обо всем, и был уверен, что не провалюсь. Поэтому, с нетерпением ожидая утра, я тем не менее спал спокойным, глубоким сном и не нуждался в ободряющих сновидениях. Действительность лучше сновидений".
Кайфанул мужик, чего уж - не просто подтверждение собственной правоты и чувство собственной грандиозной миссии, но и власть вместе с этим. В общем, если вы на такую разновидность кайфа не способны, в политике делать вам нечего.
Думает ли он в тот момент о солдатах в окопах, о гибнущих молодых парнях и их безутешных близких? Нет, не думает. Но какой молодец - он нам не врет, что думает о них. Вот она - старая искренность, не то, что эта "новая".
"В эти последние, насыщенные событиями дни политического кризиса мой пульс бился все так же ровно. Я воспринимал все события такими, какими они были. Но я не могу скрыть от читателя этого правдивого рассказа, что, когда я около трех часов утра улегся в постель, я испытал чувство большого облегчения. Наконец-то я получил право отдавать указания по всем вопросам. Я чувствовал себя избранником судьбы, и мне казалось, что вся моя прошлая жизнь была лишь подготовкой к этому часу и к этому испытанию.
Одиннадцать лет политической жизни, когда я был не у дел, избавили меня от обычного партийного антагонизма. Мои предостережения на протяжении последних шести лет были столь многочисленны, столь подробны и так ужасно подтвердились, что теперь никто не мог возразить мне. Меня нельзя было упрекнуть ни в развязывании войны, ни в нежелании подготовить все необходимое на случай войны.
Я считал, что знаю очень много обо всем, и был уверен, что не провалюсь. Поэтому, с нетерпением ожидая утра, я тем не менее спал спокойным, глубоким сном и не нуждался в ободряющих сновидениях. Действительность лучше сновидений".
Кайфанул мужик, чего уж - не просто подтверждение собственной правоты и чувство собственной грандиозной миссии, но и власть вместе с этим. В общем, если вы на такую разновидность кайфа не способны, в политике делать вам нечего.
Думает ли он в тот момент о солдатах в окопах, о гибнущих молодых парнях и их безутешных близких? Нет, не думает. Но какой молодец - он нам не врет, что думает о них. Вот она - старая искренность, не то, что эта "новая".