"Dance Me to the End of Love".
Давным-давно, как теперь кажется, в совершенно другой жизни, одна неюная дама рассказала мне о своей девичьей любви к некому "принцу", то ли старшекласснику, то ли старшекурснику. Вот выпало из головы - в школе это с ней приключилось или в вузе. Да и все подробности забылись, только ключевой поворот сюжета запомнился.
Дама, тогда девчонка, очень любила-любила своего принца - на расстоянии и в мечтах, вздыхала-вздыхала, мечтала-мечтала, воображала-представляла. А потом сбылась одна из ее мечт - принц "на танцах" пригласил ее на танец, произошла этакое четырехминутное прикосновение (припадание?) к мечте, и когда они дотанцевали тот танец, любовь закончилась. Испарилась. Что-то такое невыносимо-земное снизошло на нее в этом танце и за четыре минуты она перестала любить своего принца. И после вообще про него забыла, только вот осталось воспоминание, что любила год или больше, а за четыре минуты танца все потеряла.
Прикольная история. "До чего иррационально-женская!" - думал я всегда, вспоминая о ней. Прошли годы. Могу даже точно сказать сколько - двадцать шесть лет. И вот вчера в крошечном рассказе Людмилы Петрушевской я прочитал описание - видимо того самого, что случилось в том танце с моей собеседницей, которую я не видел почти двадцать лет.
(цит.) "Мало того, она была озадачена: как это так, когда они танцевали, не было никакого счастья. Обыкновенные руки, какой-то серый пиджак с определенным запахом нагретой, потной шерсти, какой-то кадык над распахнутым воротником, глянцевитая щека, светлые глазки, румянец. Подойдя, чудо стало неизвестным простым человеком, и все... Это была, видимо, модель, которая потом не раз повторится в жизни - то, что уходит в страну птичьих снов, что покидает, не дается, то становится наваждением. Но как только из легкого тумана высовывается простая, крепкая морда, выступает кадык, пиджак, воротник, приближается эта проза, желваки жизни, так мечта довольно быстро упархивает, прощай, страна птиц... А вот полюбить живое лицо очень трудно, у юной девы в запасе уже было несколько таких историй, когда симпатяги появлялись, попавшись на свет черных глаз, а затем несли какую-то чепуху, оказывались дураками в конце концов. А раскапывать дальше, искать за банальностями, ерундой чью-то душу, доброту, щедрость, верность - это еще ей предстояло, да и не часто такие вещи попадаются в жизни...".
Дама, тогда девчонка, очень любила-любила своего принца - на расстоянии и в мечтах, вздыхала-вздыхала, мечтала-мечтала, воображала-представляла. А потом сбылась одна из ее мечт - принц "на танцах" пригласил ее на танец, произошла этакое четырехминутное прикосновение (припадание?) к мечте, и когда они дотанцевали тот танец, любовь закончилась. Испарилась. Что-то такое невыносимо-земное снизошло на нее в этом танце и за четыре минуты она перестала любить своего принца. И после вообще про него забыла, только вот осталось воспоминание, что любила год или больше, а за четыре минуты танца все потеряла.
Прикольная история. "До чего иррационально-женская!" - думал я всегда, вспоминая о ней. Прошли годы. Могу даже точно сказать сколько - двадцать шесть лет. И вот вчера в крошечном рассказе Людмилы Петрушевской я прочитал описание - видимо того самого, что случилось в том танце с моей собеседницей, которую я не видел почти двадцать лет.
(цит.) "Мало того, она была озадачена: как это так, когда они танцевали, не было никакого счастья. Обыкновенные руки, какой-то серый пиджак с определенным запахом нагретой, потной шерсти, какой-то кадык над распахнутым воротником, глянцевитая щека, светлые глазки, румянец. Подойдя, чудо стало неизвестным простым человеком, и все... Это была, видимо, модель, которая потом не раз повторится в жизни - то, что уходит в страну птичьих снов, что покидает, не дается, то становится наваждением. Но как только из легкого тумана высовывается простая, крепкая морда, выступает кадык, пиджак, воротник, приближается эта проза, желваки жизни, так мечта довольно быстро упархивает, прощай, страна птиц... А вот полюбить живое лицо очень трудно, у юной девы в запасе уже было несколько таких историй, когда симпатяги появлялись, попавшись на свет черных глаз, а затем несли какую-то чепуху, оказывались дураками в конце концов. А раскапывать дальше, искать за банальностями, ерундой чью-то душу, доброту, щедрость, верность - это еще ей предстояло, да и не часто такие вещи попадаются в жизни...".