В Люксембургском саду
почему-то я оказывалась часто, хотя, вроде, он и не был по пути.
Время здесь точно остановлено.
Ничего не меняется, разве, что у публики айфоны в руках, вместо солнечных зонтиков.
Глядя на парусники, вспомнила рассказ милой коллеги, пианистки, из ее детства.
Она все время хотела играть. Ее и брата - "учили" одинаково, у той же учительницы.
Какой-то из концертов проходил здесь, во дворце.
Но брат хотел пускать парусник)
А она - играть!
Сыграла и свою, и его программу.
Его так и не смогли оторвать от "озера".
Не трудно догадаться, кто стал пианисткой (а кто нет!)
И было это больше полувека тому назад.
А мальчишки все еще пускают кораблики:)
В сезон здесь слишком многолюдно.
В первый раз я тут появилась в марте, утром (встреча была назначена в институте славистики, а он, кажется, там недалеко), и это было совсем другое дело:)
Но парк, все-таки, для людей, а не для пустоты.
Так что пусть радуются)
И пускают кораблики:)
(Все думаю, как же мне теперь с хронологией? Так и будут теперь все посты вперемешку?!)
Время здесь точно остановлено.
Ничего не меняется, разве, что у публики айфоны в руках, вместо солнечных зонтиков.
Глядя на парусники, вспомнила рассказ милой коллеги, пианистки, из ее детства.
Она все время хотела играть. Ее и брата - "учили" одинаково, у той же учительницы.
Какой-то из концертов проходил здесь, во дворце.
Но брат хотел пускать парусник)
А она - играть!
Сыграла и свою, и его программу.
Его так и не смогли оторвать от "озера".
Не трудно догадаться, кто стал пианисткой (а кто нет!)
И было это больше полувека тому назад.
А мальчишки все еще пускают кораблики:)
В сезон здесь слишком многолюдно.
В первый раз я тут появилась в марте, утром (встреча была назначена в институте славистики, а он, кажется, там недалеко), и это было совсем другое дело:)
Но парк, все-таки, для людей, а не для пустоты.
Так что пусть радуются)
И пускают кораблики:)
(Все думаю, как же мне теперь с хронологией? Так и будут теперь все посты вперемешку?!)