Позавчера Прокофьеву исполнилось 131. Седьмую симфонию (ор. 131) не переслушивала с детства, наверное (ладно, с юности). Побочная, кажется, была заставкой к чему-то, не к программе ли "Время" или у меня уже аберрация? Перед ее появлением в финале опять бьют часы, 10 ударов, начиная с 27.17:
Click to view
Последняя симфония, написана за год до смерти. Сейчас "рифмуется" почему-то с 15-ой Шостаковича. Ксилофон? "Детская тематика"?
Настоящие часы прямым текстом (и самым устрашающим образом) бьют в Золушке, (1940-1944), ор. 87, 2.51:
Click to view
Постановка, вроде, традиционная, сказочно-костюмированная, но часы... Как в конструктивистском "Стальном скоке", по поводу сценографии которого Якулов писал Дягилеву: "Все колеса будут вертеться"...
Эти часы постоянно "стучат" (преследуют меня, пугают) у Прокофьева. Напоминают, о чем-то, важном. Стучат в поздней виолончельной сонате, и в раннем, первом скрипичном концерте. В первой скрипичной сонате, написанной параллельно с Золушкой (1938-1946), ор. 80. Во второй части, 9.03 (как в "Ромео"), только ударов 23, почти как в сутках) В третьей части, на 19.53, и в четвертой, под конец, от 25.09. "Время истекло"!:
Click to view
Можно было бы подумать, что подобные "удары" при желании найдутся в любом прокофьевском (и не только прокофьевском) сочинении, но нет. Во второй его скрипичной сонате, н.пр., их нет совершенно.