Воспоминание о восприятии
"Я тот, кто есть". (Исход, 3:14)
Целостность самого себя очень тягучее дело. Нам нужна лишь малая часть ее для выполнения сложнейших жизненных задач. Но когда мы умираем, мы умираем целостными. Маг задается вопросом: если мы умираем с целостностью самих себя, то почему бы тогда не жить с ней?" (К. Кастанеда, "Сказки о силе")
Человек - поистине жертва собственного "описания мира" ("туннеля реальности"/"пузыря восприятия"). Даже смерть, решающий факт его бытия и величайший страх всего живого, является элементом внушенной структуры! Наше стремление к псевдоцелостности, сокровенное томление по близкому, но недосягаемому res integra, замыкает восприятие на себе по всем направлениям, превращая мир в бесконечно повторяющееся, монотонное нечто, лишенное подлинной новизны и чувства Реальности. Мы даже не можем говорить о восприятии в точном значении этого слова, ибо почти всегда имеем дело с воспоминанием о предыдущих восприятиях, пребывая в какой-то фантастической каше из идей, рассуждений, оценок, внутренней болтовни. Мир не отдается нам прямо. Между нами и ним находится описание мира. Поэтому, правильно говоря, мы всегда на один шаг позади, и наше восприятие мира всегда только воспоминание о его восприятии. Мы вечно вспоминаем тот момент, который только что прошел. Мы вспоминаем, вспоминаем, вспоминаем." (В. Серкин, "Свобода шамана")
И снова подступает к нам тревожный, неумолимый образ пустоты. Ведь когда не за что зацепиться, когда устранены все иллюзорные кирпичики, все предустановленные описания, Пустота подступает и пугает, воспринимаясь человеком как стояние на краю пропасти.
"Повседневный мир существует только потому, что мы знаем, как удерживать его образы. Следовательно, если выключить осознание, необходимое для поддерживания этих образов, то мир рухнет" - гласит философия толтеков.
Пустота как конечный итог философского изыска, как Великий Предел (достижение которого невозможно уподобить даже смерти, так как смерть - все же опознаваемый знак, а не отсутствие знака), всегда служила исходным базисом для экзистенциального нигилизма, начиная ещё со времен Будды. За пределами «человеческого» пространства люди склонны провозглашать Ничто. Этот своеобразный бунт антропоцентриста - оборотная сторона «позитивной» мифологии тех, кто ищет спасения в наукообразной мечте или религиозном откровении. Недюжинная проницательность и трезвомыслие требуются человеку, чтобы осознать: истина пребывает не здесь и не там.
Древние даосы понимали это лучше других. "Во сне, в зеркале, в воде существует мир, - сказано в трактате "Гуань Инь-цзы". - Все, что есть и чего нет там, присутствует здесь, а не там. Вот почему мудрец не отвергает мир, а устраняет знание о нем."