Прозренье
Я мчался один на цветастом скейтборде
В пролетах мистических снов,
Но вдруг на пути встал далекий от спорта
Магистр Вадим Степанцов.
Сказал он: «Братуха, куда ты собрался,
В такую ли рань разъезжать?
Ты слышал, что Лев Рубинштейн обоссался
И умер? И надо понять,
Зачем то случилось с прекрасным поэтом
Любимцем восторженных Муз?
Поэтому хватит тут ездить на «этом»,
Мотай поскорее на ус».
Я понял, что выпить магистр предлагает,
Но я завязал, и спортсмен.
Но где-то обоссанный Лев умирает,
На стыке больших перемен...
Не знаю, зачем вдруг такое случилось,
Я встал средь космических трасс
И понял, что Льву смерть явилась за милость
В душе ненавидеть Донбасс.
Магистр усмехнулся: «Ну вот и милашка!
И ты в этой жизни прозрел.
Теперь уезжай, на душе моей тяжко...»
И дальше я вдаль полетел.
И долго летел на цветастом скейтборде
В пролетах мистических снов,
А где-то все пел на минорном аккорде
Печальный Вадим Степанцов.
23.01.24 г.
В пролетах мистических снов,
Но вдруг на пути встал далекий от спорта
Магистр Вадим Степанцов.
Сказал он: «Братуха, куда ты собрался,
В такую ли рань разъезжать?
Ты слышал, что Лев Рубинштейн обоссался
И умер? И надо понять,
Зачем то случилось с прекрасным поэтом
Любимцем восторженных Муз?
Поэтому хватит тут ездить на «этом»,
Мотай поскорее на ус».
Я понял, что выпить магистр предлагает,
Но я завязал, и спортсмен.
Но где-то обоссанный Лев умирает,
На стыке больших перемен...
Не знаю, зачем вдруг такое случилось,
Я встал средь космических трасс
И понял, что Льву смерть явилась за милость
В душе ненавидеть Донбасс.
Магистр усмехнулся: «Ну вот и милашка!
И ты в этой жизни прозрел.
Теперь уезжай, на душе моей тяжко...»
И дальше я вдаль полетел.
И долго летел на цветастом скейтборде
В пролетах мистических снов,
А где-то все пел на минорном аккорде
Печальный Вадим Степанцов.
23.01.24 г.