Девы Марии Снежной
Где-то между Старой и Новой площадью в Праге есть монастырь Девы Марии Снежной.
Сейчас, открыв карту, я без труда нашла бы его, но тогда, как ни искала, все время проходила мимо нужной мне улицы.
Искала я его исключительно из за названия, оно казалось мне каким-то поэтически завораживающим.
Два дня из трех, проведенных мною в Праге, выдались дождливыми.
Особенно дождь расходился под вечер. Когда ноги промокали окончательно, я догребала до своей комнатушки и начинала сушиться. Квартира, где я остановилась, не предполагала наличия батареи центрального отопления, так же как впрочем и обогревателя. Вообще, эта квартира на Бартоломейской улице казалась мне несуразным приветом из прошлого - их советского прошлого, о котором я ничего не знала, и которое они, видимо, еще не успели повсеместно дохоронить.
Одеяло было одно; и оно было тонкое и холодное, поэтому я спала в двух свитерах. Рядом с кроватью располагалась электрическая плита, над которой висел шкафчик с посудой, а справа от плиты, около двери, стоял старый платяной шкаф, в который я за все время пребывания в квартире так ничего и не повесила. При приближении к нему, он угрожающе скрипел и все норовил завалиться вперед, потому что пол под ним слегка прогнил и под моим весом прогибался.
Вернувшись с улицы, я набивала ботинки газетой, цепляла мокрые джинсы к ручкам посудного шкафчика и включала плиту. Постепенно в комнате становилось тепло, через час в ней даже можно было попытаться заснуть.
Мое третье, предпоследнее утро в Праге не обмануло меня. Оно не превратилось, как два предыдущих, постепенно в дождливый сумрачный день, а передало солнце дальше, как сияющий почетный штандарт. Гулять по такой погоде было сплошным удовольствием.
В шестом часу вечера ноги начали гудеть и болеть, и ко всему прочему сильно захотелось есть. Я купила в гипермаркете что-то похожее на мини-пиццу в прозрачном целлофановом пакетике и пошла искать место, где бы акт публичного поглощения еды не вызывал чрезмерного недоумения окружающих.
Мне удалось найти чистый, хотя не слишком просторный дворик при каком-то храме, где было спокойно и немноголюдно. Быстро разделавшись с пиццей, я стала рыться в рюкзаке в поисках карты, как вдруг услышала где-то над головой:
"Ческа?" - надо мной стоял монах. Он был высокий, толстый и в балахоне, как, в моем восприятии, и должно было выглядеть монаху.
- Ческа? - повторил он.
- Не. Русска, - ответила я, обреченно готовясь к встречной тираде про бардак и коммунизьм.
Тирады не последовало, зато монах поинтересовался, часом не христианской ли я веры. Получив утвердительный ответ, он сделал энергичный приглашающий жест и сказал, что может провести экскурсию по монастырской библиотеке. Отказываться я не стала. В том же дворике он "подцепил" еще одну девицу, которая оказалась словачкой, и мы втроем прошествовали к входу в монастырскую постройку. Поднявшись по лестнице на второй этаж, мы попали в какое-то проходное служебное помещение, где за столом сидел абсолютно "гражданский" мужик, похожий на безумного сисадмина, и курил. На столе перед ним стояла пепельница с изрядным уже количеством бычков.
Увидев нас, дядька не выказал никакого удивления. Перекинувшись с ним парой слов, наш монах повел нас дальше и скоро мы очутились в библиотеке...
Если Вы думаете, что сейчас я впаду в священный восторг, то не дождетесь - картинка увиденного в моей памяти постепенно потускнела и стерлась, поэтому приступ благоговейного трепета перед стариной не состоится.
Помещение было весьма вместительным, и все его стены покрыты стеллажами со старыми книгами. Наш "гид" вел рассказ на русском, затем перескакивал на словацкий, потом снова переходил на русский. Глупо, но сейчас я не вспомню ничего из того, о чем он говорил - увы, я даже не вспомню, были ли эти книги рукописными или печатными...
"Смотри, а это одна из самых ранних книг про нашу страну - "Нови острова", - объяснял монах - "как, кстати по-русски будет "острова"? - "Острова, - оторопело повторила я. "Ах да, верно, - спохватился он и вдруг громко запел - Из-под острова на стрежень, поперек морской волны-ы..." Я засмеялась.
Словачка между тем даром время не теряла, она доставала книги одну за другой и безо всякого стеснения листала их, тогда как я осмелилась только робко потереть кожаный переплет "Новых островов".
Мы провели в библиотеке еще минут десять, после чего, взяв с нас обещание по воскресеньям ходить в церковь, монах повел нас обратно. "Сейчас денег попросит." - мелькнула у меня в голове привычная московская мысль. Но он не попросил, а мило и вежливо попрощался с нами у выхода.
Потом, достав наконец-таки на ходу карту и сверив ориентиры, я обнаружила, что только что побывала в монастыре Девы Марии Снежной. Я шла по улице и улыбалась неизвестно чему - то ли солнечному вечеру, то ли странному монаху, то ли этому маленькому приключению. Это был мой последний вечер в Праге.
Рано следующим утром я собрала вещи и отправилась в аэропорт. За окном снова шел дождь.
Сейчас, открыв карту, я без труда нашла бы его, но тогда, как ни искала, все время проходила мимо нужной мне улицы.
Искала я его исключительно из за названия, оно казалось мне каким-то поэтически завораживающим.
Два дня из трех, проведенных мною в Праге, выдались дождливыми.
Особенно дождь расходился под вечер. Когда ноги промокали окончательно, я догребала до своей комнатушки и начинала сушиться. Квартира, где я остановилась, не предполагала наличия батареи центрального отопления, так же как впрочем и обогревателя. Вообще, эта квартира на Бартоломейской улице казалась мне несуразным приветом из прошлого - их советского прошлого, о котором я ничего не знала, и которое они, видимо, еще не успели повсеместно дохоронить.
Одеяло было одно; и оно было тонкое и холодное, поэтому я спала в двух свитерах. Рядом с кроватью располагалась электрическая плита, над которой висел шкафчик с посудой, а справа от плиты, около двери, стоял старый платяной шкаф, в который я за все время пребывания в квартире так ничего и не повесила. При приближении к нему, он угрожающе скрипел и все норовил завалиться вперед, потому что пол под ним слегка прогнил и под моим весом прогибался.
Вернувшись с улицы, я набивала ботинки газетой, цепляла мокрые джинсы к ручкам посудного шкафчика и включала плиту. Постепенно в комнате становилось тепло, через час в ней даже можно было попытаться заснуть.
Мое третье, предпоследнее утро в Праге не обмануло меня. Оно не превратилось, как два предыдущих, постепенно в дождливый сумрачный день, а передало солнце дальше, как сияющий почетный штандарт. Гулять по такой погоде было сплошным удовольствием.
В шестом часу вечера ноги начали гудеть и болеть, и ко всему прочему сильно захотелось есть. Я купила в гипермаркете что-то похожее на мини-пиццу в прозрачном целлофановом пакетике и пошла искать место, где бы акт публичного поглощения еды не вызывал чрезмерного недоумения окружающих.
Мне удалось найти чистый, хотя не слишком просторный дворик при каком-то храме, где было спокойно и немноголюдно. Быстро разделавшись с пиццей, я стала рыться в рюкзаке в поисках карты, как вдруг услышала где-то над головой:
"Ческа?" - надо мной стоял монах. Он был высокий, толстый и в балахоне, как, в моем восприятии, и должно было выглядеть монаху.
- Ческа? - повторил он.
- Не. Русска, - ответила я, обреченно готовясь к встречной тираде про бардак и коммунизьм.
Тирады не последовало, зато монах поинтересовался, часом не христианской ли я веры. Получив утвердительный ответ, он сделал энергичный приглашающий жест и сказал, что может провести экскурсию по монастырской библиотеке. Отказываться я не стала. В том же дворике он "подцепил" еще одну девицу, которая оказалась словачкой, и мы втроем прошествовали к входу в монастырскую постройку. Поднявшись по лестнице на второй этаж, мы попали в какое-то проходное служебное помещение, где за столом сидел абсолютно "гражданский" мужик, похожий на безумного сисадмина, и курил. На столе перед ним стояла пепельница с изрядным уже количеством бычков.
Увидев нас, дядька не выказал никакого удивления. Перекинувшись с ним парой слов, наш монах повел нас дальше и скоро мы очутились в библиотеке...
Если Вы думаете, что сейчас я впаду в священный восторг, то не дождетесь - картинка увиденного в моей памяти постепенно потускнела и стерлась, поэтому приступ благоговейного трепета перед стариной не состоится.
Помещение было весьма вместительным, и все его стены покрыты стеллажами со старыми книгами. Наш "гид" вел рассказ на русском, затем перескакивал на словацкий, потом снова переходил на русский. Глупо, но сейчас я не вспомню ничего из того, о чем он говорил - увы, я даже не вспомню, были ли эти книги рукописными или печатными...
"Смотри, а это одна из самых ранних книг про нашу страну - "Нови острова", - объяснял монах - "как, кстати по-русски будет "острова"? - "Острова, - оторопело повторила я. "Ах да, верно, - спохватился он и вдруг громко запел - Из-под острова на стрежень, поперек морской волны-ы..." Я засмеялась.
Словачка между тем даром время не теряла, она доставала книги одну за другой и безо всякого стеснения листала их, тогда как я осмелилась только робко потереть кожаный переплет "Новых островов".
Мы провели в библиотеке еще минут десять, после чего, взяв с нас обещание по воскресеньям ходить в церковь, монах повел нас обратно. "Сейчас денег попросит." - мелькнула у меня в голове привычная московская мысль. Но он не попросил, а мило и вежливо попрощался с нами у выхода.
Потом, достав наконец-таки на ходу карту и сверив ориентиры, я обнаружила, что только что побывала в монастыре Девы Марии Снежной. Я шла по улице и улыбалась неизвестно чему - то ли солнечному вечеру, то ли странному монаху, то ли этому маленькому приключению. Это был мой последний вечер в Праге.
Рано следующим утром я собрала вещи и отправилась в аэропорт. За окном снова шел дождь.