Борис Херсонский
"Союз нерушимый" сыграют и хором споют.
В мире - полный абзац. В доме - полный уют.
В смысле - салат, шпроты, сметанный торт.
Пылесос отработал свое. Вата лежит между рам.
Есть даже снег за окном, что редкость у нас. И черт
с ним - растает, подмерзнет, опять - гололед по утрам.
Меня уложат в полпервого. Какой там сон!
Ходит мышиный король, семь голов, семь корон.
Дядя Леня Бернштейн лабает "шестнадцать тонн".
Пары встали из за стола, пытаются танцевать.
Неужели им всем есть о чем подумать и что скрывать?
Левый доход, убеждения, служебный роман -
Жена уже написала в местком-партком.
Доктор NN имеет доступ к морфию, поэтому - наркоман.
Я наконец засыпаю. Проснусь седым стариком.
Брезжит сквозь щели в ставне отсвет зимнего дня.
Подсыхает кусочек торта, оставленный для меня.
2015
***
Во всех концертных залах - Гендель "Messiah".
По белому снегу идет Мария босая,
прижимая Младенца к груди, полной неги и молока.
Идет Мария. Походка ее легка.
За ней семенят века - вот уже двадцать с лишним,
над нею - тысячи ангелов с Богом Всевышним,
с четырех сторон унылый зимний пейзаж:
в степи - пустота, в магазинах - ажиотаж.
Миллионы великих картин в ее семейном альбоме.
А сколько книг, и сколько мудрости в каждом томе,
пергамент, миниатюры, кожаный переплет,
и ночь, в которой любое движенье - полет.
А сколько младенческой веры и старческих суеверий!
реликвии размножаются деленьем, не хуже бактерий,
в каждом третьем соборе - дары волхвов,
рядом с могилами рыцарей, попирающих львов.
Сколько домов для Марии - сколько готических шпилей,
романских башен, сколько месс и вигилий,
Но главное, что сбылось - сбылось в убогом хлеву,
и в стойлах животные готовятся к Рождеству.
31 декабря 2015 г***
Ангелы распелись где-то над облаками,
раскричались, размахались крыльями и руками,
жаль мы не видим их в балахончиках кружевных.
Их копии повешены на рождественской ели,
позорная казнь, они ее не хотели,
но копии бессловесны, а подлинники -- в живых.
Человек по сути - подлец и приспособленец.
а Христос рождается, не взрослеет Младенец,
не устали волхвы с дарами и с овцами пастухи,
Печальный Иосиф тихо сидит в сторонке.
Богомазам не надоело писать рождественские иконки,
а мне писать невеселые рождественские стихи.
Да отчего веселиться - только посмотришь на лица
первого встречного и второго, и депрессия длится,
взять бы хоть этого в латах, с римским коротким мечом,
в изукрашенном шлеме с гребнем, с мясистым носом,
почему-то он считает себя великороссом,
сильной личностью, супер-важным-активным боссом,
а в трудовой записано, что работает палачом.
А эти - мирные люди, почему-то ходят с ножами,
посещают спортклубы, работают сторожами,
при случае балаклаву натягивая на лицо,
и начинаются стрелки, разборки, терки,
жилье у них гостинки, коммуналки, каморки,
не попадайся под руку или под колесо.
Зайдешь в супер-пупер-маркет, встанешь к кассе,
ощущаешь себя костью в горле, выродком в общей массе,
а тебе говорят "спасибо", желают хорошего дня,
просят еще заходить - голосом автомата,
а у меня на устах нет ничего, кроме мата,
не говоря о том, что на душе у меня.
А надо бы собираться - путь к Вифлеему долог,
неизвестно, даст ли добро кардиолог,
и звезды пока не видать - облака сплошной пеленой,
и костюм не отглажен. и чемодан не уложен,
и кажется мне, что диалог невозможен,
только молитва: "Боже, смилуйся надо мной!"
30 декабря 2018
***
Где родившийся ныне Царь Иудейский?
Ибо видели мы Звезду Его на Востоке!
Где Ирод, издавший приказ злодейский?
Впрочем, на Ближнем Востоке все приказы жестоки.
Где Рахиль, которая плачет, и нет ей утешенья?
Где дети ее, которых нет, как не бывало?
Где Древний Рим, его победы, его свершенья?
Где корабль социализма, где Сталин стоит у штурвала?
Где Иосиф, смиренно сидящий у входа в пещеру?
Где пастухи скота, где вожди восставших рабочих?
Где Мудрость-София, воспитавшая Веру,
Надежду, Любовь, не говоря о прочих?
Да вот они все, под елочкой в каждой квартире,
в витринах - раскрашенные, упакованные в коробках,
в песнопениях Церкви, в непорочном непрочном мире,
в нескольких артефактах, обнаруженных при раскопках.
След злодеев, конечно, более материален,
всюду на теле Истории кровавые отпечатки.
Все равно - товарищ Ирод или товарищ Сталин
убивали не позаботясь надеть перчатки.
Но где вы, ангелы? Пастушки смиренные, где вы?
Где Благая Весть. которую вы разнесли по округе?
Ночь темна, беззвездна, и пенье Марии Девы
едва различимо в гудении зимней Рождественской вьюги.
2016
В мире - полный абзац. В доме - полный уют.
В смысле - салат, шпроты, сметанный торт.
Пылесос отработал свое. Вата лежит между рам.
Есть даже снег за окном, что редкость у нас. И черт
с ним - растает, подмерзнет, опять - гололед по утрам.
Меня уложат в полпервого. Какой там сон!
Ходит мышиный король, семь голов, семь корон.
Дядя Леня Бернштейн лабает "шестнадцать тонн".
Пары встали из за стола, пытаются танцевать.
Неужели им всем есть о чем подумать и что скрывать?
Левый доход, убеждения, служебный роман -
Жена уже написала в местком-партком.
Доктор NN имеет доступ к морфию, поэтому - наркоман.
Я наконец засыпаю. Проснусь седым стариком.
Брезжит сквозь щели в ставне отсвет зимнего дня.
Подсыхает кусочек торта, оставленный для меня.
2015
***
Во всех концертных залах - Гендель "Messiah".
По белому снегу идет Мария босая,
прижимая Младенца к груди, полной неги и молока.
Идет Мария. Походка ее легка.
За ней семенят века - вот уже двадцать с лишним,
над нею - тысячи ангелов с Богом Всевышним,
с четырех сторон унылый зимний пейзаж:
в степи - пустота, в магазинах - ажиотаж.
Миллионы великих картин в ее семейном альбоме.
А сколько книг, и сколько мудрости в каждом томе,
пергамент, миниатюры, кожаный переплет,
и ночь, в которой любое движенье - полет.
А сколько младенческой веры и старческих суеверий!
реликвии размножаются деленьем, не хуже бактерий,
в каждом третьем соборе - дары волхвов,
рядом с могилами рыцарей, попирающих львов.
Сколько домов для Марии - сколько готических шпилей,
романских башен, сколько месс и вигилий,
Но главное, что сбылось - сбылось в убогом хлеву,
и в стойлах животные готовятся к Рождеству.
31 декабря 2015 г***
Ангелы распелись где-то над облаками,
раскричались, размахались крыльями и руками,
жаль мы не видим их в балахончиках кружевных.
Их копии повешены на рождественской ели,
позорная казнь, они ее не хотели,
но копии бессловесны, а подлинники -- в живых.
Человек по сути - подлец и приспособленец.
а Христос рождается, не взрослеет Младенец,
не устали волхвы с дарами и с овцами пастухи,
Печальный Иосиф тихо сидит в сторонке.
Богомазам не надоело писать рождественские иконки,
а мне писать невеселые рождественские стихи.
Да отчего веселиться - только посмотришь на лица
первого встречного и второго, и депрессия длится,
взять бы хоть этого в латах, с римским коротким мечом,
в изукрашенном шлеме с гребнем, с мясистым носом,
почему-то он считает себя великороссом,
сильной личностью, супер-важным-активным боссом,
а в трудовой записано, что работает палачом.
А эти - мирные люди, почему-то ходят с ножами,
посещают спортклубы, работают сторожами,
при случае балаклаву натягивая на лицо,
и начинаются стрелки, разборки, терки,
жилье у них гостинки, коммуналки, каморки,
не попадайся под руку или под колесо.
Зайдешь в супер-пупер-маркет, встанешь к кассе,
ощущаешь себя костью в горле, выродком в общей массе,
а тебе говорят "спасибо", желают хорошего дня,
просят еще заходить - голосом автомата,
а у меня на устах нет ничего, кроме мата,
не говоря о том, что на душе у меня.
А надо бы собираться - путь к Вифлеему долог,
неизвестно, даст ли добро кардиолог,
и звезды пока не видать - облака сплошной пеленой,
и костюм не отглажен. и чемодан не уложен,
и кажется мне, что диалог невозможен,
только молитва: "Боже, смилуйся надо мной!"
30 декабря 2018
***
Где родившийся ныне Царь Иудейский?
Ибо видели мы Звезду Его на Востоке!
Где Ирод, издавший приказ злодейский?
Впрочем, на Ближнем Востоке все приказы жестоки.
Где Рахиль, которая плачет, и нет ей утешенья?
Где дети ее, которых нет, как не бывало?
Где Древний Рим, его победы, его свершенья?
Где корабль социализма, где Сталин стоит у штурвала?
Где Иосиф, смиренно сидящий у входа в пещеру?
Где пастухи скота, где вожди восставших рабочих?
Где Мудрость-София, воспитавшая Веру,
Надежду, Любовь, не говоря о прочих?
Да вот они все, под елочкой в каждой квартире,
в витринах - раскрашенные, упакованные в коробках,
в песнопениях Церкви, в непорочном непрочном мире,
в нескольких артефактах, обнаруженных при раскопках.
След злодеев, конечно, более материален,
всюду на теле Истории кровавые отпечатки.
Все равно - товарищ Ирод или товарищ Сталин
убивали не позаботясь надеть перчатки.
Но где вы, ангелы? Пастушки смиренные, где вы?
Где Благая Весть. которую вы разнесли по округе?
Ночь темна, беззвездна, и пенье Марии Девы
едва различимо в гудении зимней Рождественской вьюги.
2016