Лора Гуэрра
16 марта исполнилось 99 лет Тонино Гуэрра.
Не станем долго и много писать - всё равно лучше Лоры Гуэрра Lora InGuerra о нём никто не расскажет.
- Лора, что бы Вы рассказали о Тонино человеку, никогда не слышавшему этого имени?
- Тонино прежде всего был Работником, если пользоваться терминами философии Георгия Гурджиева. Есть на земле работники, которые оставляют свой след. И по мнению Гурджиева, их сгусток энергии после смерти не растворяется в космосе, в отличие от всех нас, а остается и продолжает влиять на происходящее. Да, Тонино - создатель, работник, маэстро, но для меня он прежде всего гуманист, он всегда начинал день с мыслью «Что я могу сделать для других». И когда кончился его большой роман с кино, мы с Тонино переехали из Рима в итальянскую деревню. Хотя Пеннабилли формально - город, из-за расположенного в нём епископства, хотя живет там около 1800 человек. В тот момент Тонино не знал, что будет дальше, но большое кино уже закончилось. Я называю тот период эпохой Возрождения: сразу после войны в кино вошли гении, минимум двадцать гениальных режиссеров, которые родились в одночасье, в одном месте, в Италии - также, как когда-то уже было здесь, в эпоху Ренессанса, только сейчас у них в руках были камеры.
Конечно, переехав в Пеннабилли, Тонино периодически продолжал работать в кино - с Франческо Рози, с братьями Тавиани они сделали два фильма, с Ангелопулосом Тонино работал до последнего дня. К нам в Пеннабилли постоянно приезжали молодые режиссеры, снимались фильмы. Помню, как однажды все на площади были ошеломлены - Орнелла Мути и Филипп Нуаре приехали сниматься в «Трепете воробья» по рассказу Тонино. Я не знаю, как это точнее перевести на русский, у Тонино это «frullo» - движения воробья во время любви <Существует русскоязычный вариант названия «Шелест воробьиных крыльев» - прим.ред.>.
И вот в 90-е годы, когда Тонино было около 70 лет, у него началась новая жизнь. Началась та деятельность, на которую не было времени и сил, пока Тонино занимался кинематографом. Получилось, что он начал рисовать, придумывать и создавать фонтаны, сады, мебель, мозаику. Наш двор превратился в мастерскую и одновременно в место, куда все приходили. Например, Тонино выковал гигантские листы. Знаете для чего? Тонино говорил, что осенью звук падающего листа оглушает, потому что с ним опадает целый год. И он сделал «Собор листев» - семь гигантских листов из ржавого железа стоят в Чезенатико, в том месте, где до сих пор существует спроектированный Леонардо да Винчи канал. То, что он раньше отдавал кино, он начал воплощать в жизни. Ещё Тонино пел замечательно, танцевал: чечетку танцевал как никто, я сама видела, как он учил Марчелло Мастроянни на лестничной площадке нашей квартиры в Риме для съемок «Джинджер и Фред».
- Тонино известен прежде всего как соавтор (именно соавтор, а не сценарист) великих фильмов.
Но ведь он написал очень много стихов, поэм и прозы. Когда он начал писать?
- Тонино стал поэтом в нацистском концлагере.
Он всегда говорил, что его забрали немцы, когда он пошел кормить кота. Но это не совсем так, на самом деле он нёс партизанские листовки. В лагере он был самым молодым. И вечерами, после этой адской работы, соотечественники просили его рассказывать истории. И его первые истории были в стихах - так легче было запомнить придуманное, у него же не было бумаги и карандаша для записи. Но доктор Строкки, работавший в лагерном госпитале, он записывал эти стихи, а когда их освободили, отдал всё записанное Тонино. Потом, после войны, они с Пазолини были первыми, кто начал заниматься возрождением народного языка, итальянские диалекты очень разнятся, когда-то на этой территории находилось 14 государств. Пазолини занимался фриульским наречием, а Гуэрра - эмилиано-романьольским. Потом Тонино оставил это на долгое время, потому что для кино он писал на классическом итальянском, но возвратившись в Пеннабилли, в конце жизни вернулся к своему родному языку. А персонажи из фильмов перекочевали в его поэмы, они все были из этих мест. 6 поэм и несколько книг прозы. Он создал эпос Апеннин, как Улисс, он возвратился на родину и закончил тем, что было в самом начале. Мне всегда казалось, что каким-то образом Тонино выбран хранить память этих мест, выбран кем-то, память своего великого народа, давшего миру великие цивилизации.
- Был ли Тонино религиозен?
- Да, по-своему был, но в церковь он не ходил. Его мама, неграмотная и очень набожная крестьянка, в церкви служкой была и даже носила вериги. Когда она помогала служить мессу на латыни, то прибавляла к каждому слову окончание -us. Маленький Тонино однажды сказал: «Мама, Вас никто не понимает!». А она посмотрела на него и ответила: «Меня понимает Он».
Потом, когда мы уже жили в Пеннабилли, Тонино дружил с одним крестьянином, Елисеем (Тонино посвятил ему поэму «Огород Елисея»). И вот у него Тонино спросил: «Как думаешь, Бог есть? На что Елисей ответил: «Сказать, что есть - может быть неправдой, сказать, что нет - может быть еще большей неправдой».
- После завершения своего «романа с кино», интересовался ли Тонино тем, что происходило в кинематографе? Режиссёры, пришедшие в европейское и независимое американское кино в девяностых и нулевых - общались ли они с Тонино?
- Уверена, что все современные режиссеры выросли на их фильмах Феллини, Антониони, Пазолини и других, пересматривая их множество раз и используя как учебные пособия. Мартин Скорсезе, Милош Форман рассказывали об этом. Расскажу только про Педро Альмодовара. Когда вышел большой сборник стихов Тонино на испанском, Альмодовар прислал ему письмо: «Я понял теперь, откуда в твоих сценариях такое. Я знал, что ты замечательный сценарист, но я не знал, что ты великий поэт». И слова благодарности Альмодовар выразил через свой фильм «Разомкнутые объятия»: в одной из сцен женщина говорит главному герою: «Не забудь положить в чемодан книгу стихов Тонино Гуэрра».
Другая история. Я помню, как в Сант-Арканджело нарисовался гениальный режиссер Роберт Олтмен («Нэшвилл», «Годсфорд-парк»), он хотел снимать фильм о Россини и уговаривал Тонино написать сценарий. Тонино отказался, потому что никто из них никогда не делал биографических фильмов, но обещал помочь с уже готовым сценарием. И вот через полгода приходит сценарий и Тонино мне говорит: «Возьми, прочти, по-моему это гениально, мне нечего туда добавить». Ах, если бы Олтмен тогда снял этот фильм, мы бы все умерли, честное слово! <Роберт Олтмен умер в 2006 году - прим.ред.>. Тонино думал всю ночь и написал письмо, что ему нечего здесь делать, но поскольку обещал, он предложил единственное дополнение: во время своих многочисленных путешествий, Россини из окна кареты будет видеть не обычную природу, а оперные декорации.
- Тонино работал и дружил с огромным количеством гениев, но всё же первый Художник, с которым всегда связываешь имя Тонино, это Федерико Феллини. Расскажите про них - как они познакомились, как жили и придумывали свои фильмы.
- Они родились в 10 км друг от друга, в один год. Познакомились в детстве, но тогда не подружились. Мальчики из Римини приезжали в меньший по размеру Сант-Арканджело и входили в кафе с громкими возгласами «Это что? Уборная?». Местные, конечно, защищали свой город и дрались с приехавшими, тут же, на площади. Для Тонино поездка в Римини из Сант-Арканджело - «самые длинные 10 км моего детства», все путешествия после, в Нью-Йорк, Лондон, куда угодно - были совершенно пустячными по сравнению с той дорогой в Римини. И даже будучи школьным учителем (закончив университет в Урбино, Тонино работал преподавателем) на предложение гостей, приехавших из Рима: «Поедем в Римини, выпьем кофе», он никогда не соглашался.
Они с Федерико проживали одно и то же детство, но не часто встречались. Хотя Тонино рассказывал, как 17-летний Федерико никогда не раздевался на пляже, стесняясь своей худобы, у него даже было прозвище Ганди. Невероятно худой с копной черных волос, которые он потом терял с такой неохотой. Боже мой, как он мучался от этого, заходил во все буквально магазины и спрашивал средства от выпадения волос. «Ну и что, что вы галстуки продаете, может есть что-то для волос?». Или Тонино рассказывал про их общее воспоминание: синьора Инга, ставшая прообразом Градиски в «Амаркорде». Эта красотка была влюблена в Гэри Купера, и когда сеньора Инка шла смотреть фильмы с участием Купера в тот самый «Фульгор» в Римини, она не надевала нижнее белье, а мальчишки зная это, бежали за ней, в надежде что-то увидеть.
Когда они стали взрослее и Тонино уже начал писать стихи, Федерико восхищался в письмах поэзией Тонино, рассказывал, как эти стихи его волновали, трогали, гладили, как он плакал и смеялся (отрывки из переписки Федерико и Тонино опубликованы в книге «Уйти как прийти»). Прежде всего они были друзьями, очень близкими, как говорят в Италии «fitti-fitti». И это продолжалось всю жизнь. Были такие удивительные отказы в честь друга, с обоих сторон (например, когда Тонино отказался писать сценарий к «Репетиции оркестра»).
- Мы - портал театральный, и в связи с этим не могу не спросить про отношения Тонино с театром.
- Имя Тонино всегда связывают с кино, но в последние 15 лет своей жизни он обратился к театру и написал несколько пьес (я обещала ему перевести, но до сих пор пока не сделала этого). Он думал о театре Будущего. Его занимал «театр чтения» - то, что я сейчас в Москве увидела на Таганке в постановке Богомолова. Тонино хотел переделать в театре всё. Если человек подумает о верблюде - значит в этот момент по сцене должен пройти верблюд. Например, Тонино очень любил неаполитанца Роберто де Симоне. Композитор, собиратель народных неаполитанских напевов, он придумал необыкновенный музыкальный театр: на его «Золушку» Феллини пять раз смотрел. Каждый рассказ самого Тонино - театр, каждое стихотворение - кино. Вот вам история, как Тонино перенес пьесу Эдуардо де Филиппо «Филумена Мартурано» в кино. По этой пьесе Тонино с Федерико сняли «Брак по-итальянски» - и пол-Италии их ругали, за то что они сделали, за сцены страсти - их не было в пьесе. На что Тонино отвечал: во-первых, Эдуардо играл со своей сестрой, не самой красивой к тому же, а у меня София Лорен и Марчелло Мастрояни, что же вы хотите, как они могли иначе?! С моей точки зрения, «Жертвоприношение» Тарковского - это про разрушение границ между кино и театром, как кино входит в театр. Да и Бергман постоянно снимал кино, в котором было очень много от театра. А потом, в Италии, где на каждом шагу комедия дель арте, не на сцене, в жизни - без театра никуда. Паола Волкова сначала пугалась, приезжая к нам, и слушая как за дверью Тонино что-то очень громко и бурно, с криками обсуждает с Николеттой, нашей помощницей. А они всего лишь обсуждает меню обеда. Театр везде: у нас в Пеннабилли ежегодно проходит летний фестиваль уличных театров, куда приезжают труппы со всего мира, в Сант-Арканджело, где Тонино родился, тоже потрясающий фестиваль театральный. И подобное происходит во всех итальянских городках. Италия под солнцем пляшет и поет.
- Что сейчас делается в Италии для сохранения наследия Тонино и его гениальных друзей?
- Я считаю, в Италии слишком много гениев родилось, не успевают всем ставить памятники. Надеюсь, что еще придет то время, когда оценят и Федерико, и Тонино. За 20 лет после смерти Феллини сделано очень мало, наконец теперь в Римини отреставрировали кинотеатр «Фульгор» (из «Амаркорда»), построили новый оперный театр и в замке Малатеста открыта постоянная выставка, посвященная наследию Феллини. У нас в Пеннабилли, к сожалению, нет таких денег в городском бюджете. «Даже мыши выбегают из нашей мэрии со слезами на глазах», - так говорил Тонино. Сейчас я борюсь за создание литературного музея под открытым небом, вдоль реки Мареккьи, которая является тем самым Рубиконом, который перешел Цезарь. И я хочу, чтобы появился туристический маршрут - из Римини, где жил Феллини, вдоль этого Рубикона, с посещением всех этих загадочных и прекрасных мест. Через Сан-Лео, который Тарковский считал самым духовным местом в Италии и где в замке умер граф Калиостро - к нам, через фонтаны Тонино и восстановленную им церковь. Как говорил Тонино «Приезжайте на автобусах тишины к нам в зеленое море гор», 600 метров над уровнем моря. Я вчера была в замечательном месте в Москве, который строит Ренцо Пьяно, гений современной архитектуры и друг Тонино - и я очень хочу, чтобы у нас с ним состоялся совместный проект в Италии. Когда-то именно Ренцо поздравил Тонино с 85-летием такими словами: «Я немножко тебе завидую, потому что ты архитектор невозможного».
- Лора, известна фраза Тонино «По жене я - русский». Про вашу удивительную историю любви и жизни, в которой «не было ни дня скуки» мы попытались уже рассказать в предыдущей публикации. Дружба Тонино с Тарковским, Параджановым, Данелией, Ахмадулиной и многими другими - тема для отдельного разговора или даже книги.
- Тонино говорил, что, приехав впервые в Москву, он хотел найти снег своего детства (который потом появился в «Амаркорде»). И он нашел не только снег, но и утраченные к тому времени в Италии жесты: как люди несли в авоськах апельсины, как человек садился на скамейку, клал газету и сверху очки. Тонино знал и любил (правда, в переводах) стихи Блока, Мандельштама и многих других. Но, конечно, встреча с Россией стала для него прежде всего встречей с друзьями. Жизнь Тонино всегда была созиданием дружбы, новых миров.
- Лора, Вы упомянули о том, что Илья Хржановский (автор и режиссер проекта «Дау») рос буквально у вас с Тонино на глазах. Что вы думаете об этом нашумевшем и неоднозначном проекте?
- Мы живем во времена перемен. Та эпоха, про которую китайцы говорили «Желаю врагам жить в эпоху перемен». Римская империя была разрушена варварами, создавшими потом новую цивилизацию и то, что мы сейчас называем европейской культурой. Сейчас происходит что-то подобное. Азия, Африка, Восток - приходят в Европу, к прежним варварам и постепенно меняют всё, а мы живем в это переходное время, становимся свидетелями новых поисков. «Дау» - как раз такой поиск. Отец Ильи, Андрей Хржановский когда-то снял несколько гениальных мультфильмов по сценариям Тонино («Лев с седой бородой», «Долгое путешествие» и «Генерал и Бонапарт»), я помню, как трехлетний Илюша, стоя в кроватке, в ответ на возглас Тонино «Мама мия!» тут же воскликнул: «Папа пия!». В прошлом году Илья пригласил меня в Лондон на закрытые первые показы «Дау», он отобрал сам и показал мне 6 часов материала. До Ильи такого опыта не было, чтобы тринадцать лет, практически в тайне, воспроизводилась реальная жизнь под прицелом видеокамер. Воспроизведено всё вплоть до нижнего белья, вымышленных персонажей нет, буфетчицы, дворники, нобелевские лауреаты - все настоящие. Когда я пришла на лондонский показ, я «попалась» тут же: какие-то два чекиста у входа сразу предложили мне подписать какую-то бумагу о неразглашении. И я, человек, который сорок лет живет в другом мире, подписываю это! Я вышла и пролежала в Гайд-парке час, обнимая деревья - так мне было плохо. Поэтому я не поехала сейчас в Париж, где все только и говорят про этот проект. Я считаю, что история с «Дау» - это третье завоевание русскими Парижа, после победного шествия Александра I, Дягилевских сезонов.
- Что бы сказал Тонино, увидев «Дау»? Вряд ли это близко эстетически и этически к тому, что делал и что в искусстве проповедовал он сам?
- Тонино видел предыдущий фильм Ильи «Четыре» (вся пленка, кстати, хранится у нас в Италии). Я думаю, Тонино сказал бы: тебе надо было заниматься государством.
Москва, февраль 2019
Интервью: Юлия Замятина
Фотографии: Людмила Сафонова, личная страница Лоры Гуэрра
https://www.facebook.com/tpluggedin/photos/pcb.752964981766009/752964528432721/?type=3&theater