Мне 20. Ранняя весна 73-го, снег уже сошел, текут ручьи, сияет солнце. И вот с друзьями, а я в новых лаковых туфлях (45 рублей, Франция, черт подери!), идем гулять в парк Янки Купалы с фотоаппаратом.
А потом у цирка я впрыгиваю в троллейбус и еду к родственникам на обед по сияющему проспекту. Со мной входит деревенская тетка в плюшевом полушубке с котомками, с полубеззубой улыбкой во весь рот и легким ароматом первача и заявляет: «А я к сыну приехала! Он под Минском служит!» А потом: «Не думала, что он у меня будет. Когда немцы пришли облавой в деревню, я пряталась в бульбянике. А один на коне поехал в мою сторону». И я снизу, глазами тетки, вижу эту картофельную ботву, через нее близко-близко серый круп коня и ощущаю ее ужас.
Через 4 года выйдет из печати «Я з вогненнай вескi». Один из соавторов - Владимир Колесник, друг моего отца. В 1985 - «У войны не женское лицо». Тогда же встречу потерянные глаза цинковых мальчиков в аудитории (позже мы с мужем начнем ходить к Паше Бекоеву на Северное), а через год погуляю под чернобыльским дождиком. Впереди - перевязывание купленных в секонд-хэнде свитеров.
Вот такой Нобель…