Вторая глава 006
К осени задача, стоящая перед президентом, странным образом осложнилась, хотя Советы притихли и явственно никому не угрожали. Проблема Трумэна отныне заключалась не в угрозе стремительной советской экспансии в Иране или Турции. На первое место вышла значительно более сложная и безграничная тяжелая работа по восстановлению разрушенной войной Западной Европы, которая вступила в свой, возможно, самый тяжелый период на своей памяти. Общество Великобритании было глубоко обескуражено, так что радикальный поворот влево представлялся возможным событием в этой стране. Некоторые части Центральной Европы столкнулись с голодом. Франция пребывала в хаосе. Трумэн так сильно опасался того, что Коммунистическая партия Франции захватит власть в стране, что в мае секретным указом он приказал армии США в Германии быть готовой к переброске войск во Францию (*23). Западу угрожала не Красная Армия, а внутренний коллапс. Ближние советники Трумэна умоляли его оказать массивную экономическую и военную помощь Европе, чтобы «построить мир по нашим лекалам» до того, как Советская Россия выиграет по умолчанию (*24).
Но для президента этот совет по своей исполнимости казался воздушным замком. Конгресс и американские граждане отреагировали бы на советскую атаку, несомненно; но трата в Европе миллиардов долларов налогоплательщиков, однако, была совершенно другим делом. Американцы вспоминали с горечью ту неблагодарность, с которой европейцы отнеслись к ним за помощь, оказанную во время Первой мировой войны. Решение обогатить Францию и Британию, чьи торговые практики и имперская политика долгое время выводили из себя Соединенные Штаты, было бы крайне непопулярным в США. Более того, американцы обделяли себя во многом во время войны. Сейчас они хотели тратить на себя и свои потребности. Это не давалось легко, так как рост инфляции, рабочие забастовки и перебои в поставках мяса в конце 1946 года больно ударили по экономике и популярности Трумэна. Многие американцы считали, что, если президент желал кому-то помочь, то пусть он поможет им путем снижения налогов. Трудности Трумэна вышли на поверхность осенью 1946 года, когда он был одновременно атакован либералами за излишнюю воинственность и консерваторами за свою экономическую политику.
Атаку либералов вел Генри Эгард Уоллес, великий министр сельского хозяйства времен Нового курса, занимавший пост вице-президента с 1941 по 1945 гг., которого путем внутрипартийных интриг заставили снять свою кандидатуру на пост вице-президента в 1944 году, чтобы Гарри Трумэн мог занять это место рядом с Рузвельтом. После этого Уоллес был министром торговли в 1945 году. Здесь он посвятил себя делу, как он сам его называл, «простого человека», продлевая возросшие займы малым предпринимателям и, сверх того, увеличивая общий экономический пирог, расширив объемы внешней торговли. Уоллес вскоре узнал, что Трумэн угрожал перекрыть торговые связи с Советской Россией, Восточной Европой и, возможно, даже с Китаем, бряцая оружие перед СССР.
На политическом митинге в Нью-Йорке 12 сентября 1946 года Уоллес произнес речь, проверенную заранее и одобренную лично Трумэном, правда, слишком поспешно. Обращение напирало на необходимость политического понимания России. Уоллес объявил, что это потребует американских гарантий советской безопасности в Восточной Европе. Он надеялся, что капиталистическая и коммунистическая системы могут соревноваться «на дружеской основе» и «постепенно станут похожими друг на друга». Уоллес, однако, выдвинул дополнительное условие, при котором у этого фильма обязательно будет счастливый конец: в этом соревновании «мы должны настаивать на открытых дверях для торговли во всем мире… Мы не можем позволить закрыть дверь перед нашей торговлей в Восточной Европе, равно как мы не можем этого допустить в Китае»(*25). В тот день Бирнс и Ванденберг находились в Париже, где они безуспешно пытались обговорить мирные договоры с Молотовым. Они незамедлительно потребовали отставки Уоллеса. 20 сентября Трумэн удовлетворил их требование (*26).
Энергия, с которой они обрушились на речь Уоллеса, отмерила то расстояние, которое американская внешняя политика прошла со дня окончания Второй мировой войны. Уоллес всего-то навсего просил американскую администрацию заново выслать СССР свое приглашение от 1945 года присоединиться к дружеской игре экономического соперничества с гигантской американской промышленностью и играть в нее согласно американским правилам. К середине 1946 года Бирнс и Трумэн уже успели уйти далеко от этих взглядов. Сейчас они уже полагали, что Сталин просто не примет эти правила и будет сотрудничать, только если его поставить перед превосходящей силой. Учитывая этот фон и громогласное заявление об открытых дверях во всем мире, не удивительно, что газета коммунистической партии Daily Worker сперва разгромила речь Уоллеса, назвав ее прикрытием «американского империализма». Только лишь после того, как Бирнс и Трумэн вышвырнули Уоллеса на улицу, газета Daily Worker признала достоинство его идей.
Уоллес, тем не менее, озвучил тревоги многих сторонников и деятелей Нового курса. В конце сентября группа профсоюзных лидеров встретилась с Гарольдом Икесом и Генри Моргентау младшим, этими двумя столпами рузвельтовских лет, чтобы объявить о своей поддержке идей Уоллеса и озвучить просьбу о завершении испытаний атомных бомб. Трумэн в тот момент был уверен, что Уоллес оказался одним из тех «пацифистов», которых считали опаснее пронацистких группировок, существовавших в стране во время Второй мировой войны, и частью «плана Дядюшки Джо Сталина по саботажу в тылу»(*27).
Этот раскол в коалиции Нового курса нанес сильный удар по политическому капиталу Трумэна, но худшее все еще было впереди. Президент стал столь непопулярным, что только 32 процента опрошенных избирателей посчитало, что его управление было удовлетворительным. Его коллеги-демократы даже не попросили его о поддержке при проведении избирательной кампании в Конгресс в 1946 году. Они предпочли вместо этого транслировать по радио записи речей Рузвельта. Выборы окончились полным бедствием для администрации. Республиканцы заполучили полный контроль над Сенатом и Палатой представителей, впервые с 1928 года. Республиканский «класс 1946 года», кроме того, включал в себя таких примечательных консерваторов как Джозеф Маккарти из Висконсина, Джона Брикера из Огайо и Уильяма Ноуленда из Калифорнии. Во время избирательной кампании эти свежеиспеченные законодатели постоянно сообщали о своих сильных антикоммунистических настроениях, но также призывали к сильным сокращениям налогов. Казалось, что практически не было ни малейшего шанса, что эти люди поддержат какую-либо широкомасштабную программу экономической и военной помощи Европе, особенно, если Сталин продолжит сидеть тихо (*28). Некоторые ведущие американские политики и общественные деятели, включая сенатора Уильяма Фулбрайта (демократ от Арканзаса) и колумнист Уолтер Липпман намекнули Трумэну, что своей отставкой он очень сильно поможет своей стране.
(*23) FRUS, 1946, Europe, V: 435-438.
(*24) Наилучшее обсуждение этих взглядов в книге Richard M. Freeland, The Truman Doctrine and McCarthyism (New York, 1972), pp. 56-57.
(*25) Henry Wallace, “The Way to Peace,” Vital Speeches, October 1, 1946, pp. 738-741.
(*26) См. John C. Culver and John Hyde, American Dreamer: The Life and Times of Henry A. Wallace (New York, 2000), главы 5-14, 20-21 для понимания общего фона и стр. 411-431 на тему отставки. Речь Уоллеса можно найти в Главе 2 на сайте www.mhhe.com/lafeber.
(*27) Margaret Truman, Harry S. Truman (New York, 1973), pp. 346-347.
(*28) Susan M. Hartmann, Truman and the 80th Congress (New York, 1971), p. 49.
[на фотографии Генри Эгард Уоллес]
Но для президента этот совет по своей исполнимости казался воздушным замком. Конгресс и американские граждане отреагировали бы на советскую атаку, несомненно; но трата в Европе миллиардов долларов налогоплательщиков, однако, была совершенно другим делом. Американцы вспоминали с горечью ту неблагодарность, с которой европейцы отнеслись к ним за помощь, оказанную во время Первой мировой войны. Решение обогатить Францию и Британию, чьи торговые практики и имперская политика долгое время выводили из себя Соединенные Штаты, было бы крайне непопулярным в США. Более того, американцы обделяли себя во многом во время войны. Сейчас они хотели тратить на себя и свои потребности. Это не давалось легко, так как рост инфляции, рабочие забастовки и перебои в поставках мяса в конце 1946 года больно ударили по экономике и популярности Трумэна. Многие американцы считали, что, если президент желал кому-то помочь, то пусть он поможет им путем снижения налогов. Трудности Трумэна вышли на поверхность осенью 1946 года, когда он был одновременно атакован либералами за излишнюю воинственность и консерваторами за свою экономическую политику.
Атаку либералов вел Генри Эгард Уоллес, великий министр сельского хозяйства времен Нового курса, занимавший пост вице-президента с 1941 по 1945 гг., которого путем внутрипартийных интриг заставили снять свою кандидатуру на пост вице-президента в 1944 году, чтобы Гарри Трумэн мог занять это место рядом с Рузвельтом. После этого Уоллес был министром торговли в 1945 году. Здесь он посвятил себя делу, как он сам его называл, «простого человека», продлевая возросшие займы малым предпринимателям и, сверх того, увеличивая общий экономический пирог, расширив объемы внешней торговли. Уоллес вскоре узнал, что Трумэн угрожал перекрыть торговые связи с Советской Россией, Восточной Европой и, возможно, даже с Китаем, бряцая оружие перед СССР.
На политическом митинге в Нью-Йорке 12 сентября 1946 года Уоллес произнес речь, проверенную заранее и одобренную лично Трумэном, правда, слишком поспешно. Обращение напирало на необходимость политического понимания России. Уоллес объявил, что это потребует американских гарантий советской безопасности в Восточной Европе. Он надеялся, что капиталистическая и коммунистическая системы могут соревноваться «на дружеской основе» и «постепенно станут похожими друг на друга». Уоллес, однако, выдвинул дополнительное условие, при котором у этого фильма обязательно будет счастливый конец: в этом соревновании «мы должны настаивать на открытых дверях для торговли во всем мире… Мы не можем позволить закрыть дверь перед нашей торговлей в Восточной Европе, равно как мы не можем этого допустить в Китае»(*25). В тот день Бирнс и Ванденберг находились в Париже, где они безуспешно пытались обговорить мирные договоры с Молотовым. Они незамедлительно потребовали отставки Уоллеса. 20 сентября Трумэн удовлетворил их требование (*26).
Энергия, с которой они обрушились на речь Уоллеса, отмерила то расстояние, которое американская внешняя политика прошла со дня окончания Второй мировой войны. Уоллес всего-то навсего просил американскую администрацию заново выслать СССР свое приглашение от 1945 года присоединиться к дружеской игре экономического соперничества с гигантской американской промышленностью и играть в нее согласно американским правилам. К середине 1946 года Бирнс и Трумэн уже успели уйти далеко от этих взглядов. Сейчас они уже полагали, что Сталин просто не примет эти правила и будет сотрудничать, только если его поставить перед превосходящей силой. Учитывая этот фон и громогласное заявление об открытых дверях во всем мире, не удивительно, что газета коммунистической партии Daily Worker сперва разгромила речь Уоллеса, назвав ее прикрытием «американского империализма». Только лишь после того, как Бирнс и Трумэн вышвырнули Уоллеса на улицу, газета Daily Worker признала достоинство его идей.
Уоллес, тем не менее, озвучил тревоги многих сторонников и деятелей Нового курса. В конце сентября группа профсоюзных лидеров встретилась с Гарольдом Икесом и Генри Моргентау младшим, этими двумя столпами рузвельтовских лет, чтобы объявить о своей поддержке идей Уоллеса и озвучить просьбу о завершении испытаний атомных бомб. Трумэн в тот момент был уверен, что Уоллес оказался одним из тех «пацифистов», которых считали опаснее пронацистких группировок, существовавших в стране во время Второй мировой войны, и частью «плана Дядюшки Джо Сталина по саботажу в тылу»(*27).
Этот раскол в коалиции Нового курса нанес сильный удар по политическому капиталу Трумэна, но худшее все еще было впереди. Президент стал столь непопулярным, что только 32 процента опрошенных избирателей посчитало, что его управление было удовлетворительным. Его коллеги-демократы даже не попросили его о поддержке при проведении избирательной кампании в Конгресс в 1946 году. Они предпочли вместо этого транслировать по радио записи речей Рузвельта. Выборы окончились полным бедствием для администрации. Республиканцы заполучили полный контроль над Сенатом и Палатой представителей, впервые с 1928 года. Республиканский «класс 1946 года», кроме того, включал в себя таких примечательных консерваторов как Джозеф Маккарти из Висконсина, Джона Брикера из Огайо и Уильяма Ноуленда из Калифорнии. Во время избирательной кампании эти свежеиспеченные законодатели постоянно сообщали о своих сильных антикоммунистических настроениях, но также призывали к сильным сокращениям налогов. Казалось, что практически не было ни малейшего шанса, что эти люди поддержат какую-либо широкомасштабную программу экономической и военной помощи Европе, особенно, если Сталин продолжит сидеть тихо (*28). Некоторые ведущие американские политики и общественные деятели, включая сенатора Уильяма Фулбрайта (демократ от Арканзаса) и колумнист Уолтер Липпман намекнули Трумэну, что своей отставкой он очень сильно поможет своей стране.
(*23) FRUS, 1946, Europe, V: 435-438.
(*24) Наилучшее обсуждение этих взглядов в книге Richard M. Freeland, The Truman Doctrine and McCarthyism (New York, 1972), pp. 56-57.
(*25) Henry Wallace, “The Way to Peace,” Vital Speeches, October 1, 1946, pp. 738-741.
(*26) См. John C. Culver and John Hyde, American Dreamer: The Life and Times of Henry A. Wallace (New York, 2000), главы 5-14, 20-21 для понимания общего фона и стр. 411-431 на тему отставки. Речь Уоллеса можно найти в Главе 2 на сайте www.mhhe.com/lafeber.
(*27) Margaret Truman, Harry S. Truman (New York, 1973), pp. 346-347.
(*28) Susan M. Hartmann, Truman and the 80th Congress (New York, 1971), p. 49.
[на фотографии Генри Эгард Уоллес]