... (1865-1913): Четвертая глава (ч.3)
Пропитывая Мексику «американизмом»
В 1860 году объем торговли США с Мексикой равнялся $7 миллионам. К 1890 году эта цифра учетверилась и в 1900 году составила $64 миллиона. Подобные результаты были достигнуты без какой-либо опоры на особый договор о взаимной торговле, подготавливаемый в 1883 году не кем иным, как недавно ушедшим в отставку президентом, Улиссом С. Грантом. В Конгрессе этот договор был сбит на взлете коалицией республиканцев-протекционистов и демократов-поборников низких тарифов, хотя окончательный удар по этому документу был нанесен ими только в 1887 году, когда Грант уже умер. Поражение этого соглашения очевидно не затормозило развитие торговых связей, которыми взаимно переплетались обе экономики (*11).
Инвестиции в Мексику росли еще более примечательными темпами. В начале 1870-х мексиканцы, все еще озлобленные на Соединенные Штаты за оттяпывание у них трети территории в 1848 году и разгоряченные недавним выкидыванием французских захватчиков из своей страны в 1860-е, ставили препоны перед инвесторами из США, не разрешая им строить железные дороги и покупать землю. В 1910 году, накануне мексиканской революции, американские граждане владели 43 процентами собственности в стране, то есть, в их руках было больше собственности, чем в руках самих мексиканцев. Связь между селью инвестиций 1880-х и революционным нарывом была прямой.
Как только французов попросили на выход в 1866 году, Сьюард предсказал бурное проникновение американского капитала и населения в Мексику. Проблемами были мексиканская политическая нестабильность и тамошний страх перед влиянием США. В 1876 году наступила стабильность, когда Порфирио Диас захватил власть через государственный переворот и начал свое 35-летнее правление. Фиш и его преемник, Уильям М. Эвартс, государственный секретарь в период правления Ратерфорда Б. Хейса (1877-81), отказался сперва признать Диаса, потому что, казалось, тот не был в состоянии расплатиться по финансовым обязательствам Мексики и остановить бандитские рейды через границу США. Эвартс в конце концов даровал признание в 1878 году, и в 1880 году Диас расправился с оппозицией внутри страны. Эвартс был хорошо подготовлен для воплощения предсказаний Сьюарда. Будучи выпускником элитных школ, наделенный сильным политическим и юридическим умом, Эвартс способствовал попытке сделать Сьюарда президентом в 1860 году и продолжал поддерживать тесные отношения со своим другом из Нью-Йорка с поста генерального прокурора во времена Эндрю Джонсона. Считая, что «обширные ресурсы нашей страны нуждались в рынках сбыта», Эвартс подчеркивал, что «мы должны выйти на поле со зрелым урожаем и сжать его». На званных ужинах в ресторане Дельмонико в Нью-Йорке и прочих местах, он неоднократно высказывал свою точку зрения, что существовала потребность в улучшенной консульской службе США, которая бы показывала инвесторам и торговцам, где именно эти поля с урожаем находятся. В его понимании, заявлял он, «ведущие торговые сообщества Соединенных Штатов» хотели, помимо прочей помощи, чтобы консулы регулярно слали отчеты им о трудовых условиях в иностранных государствах, уровнях зарплат и деловых практиках и традициях. В 1878 году Эвартс составил инструкцию, согласно которой консулы были обязаны предоставлять такие отчеты на регулярной основе (*12).
Диас в это самое время отправил своих собственных агентов, дабы пробудить интерес инвесторов. Они были крайне успешными. Преемник Эвартса на посту государственного секретаря Джеймс Г. Блейн (1881) подтолкнул сотрудничество вперед, позаимствовав очередную страницу из книги Сьюарда, уверив Мексику, что Соединенные Штаты более не желали земельных приращений, а всего лишь полного и нестесненного доступа для того, чтобы североамериканцы со своими «большими накопленными капиталами, которым их собственные обширные ресурсы не позволяют в полной мере применить и использовать неутомимую энергию своих граждан», смогли разработать «едва тронутые ресурсы» Мексики». Мексика, подчеркнул Блейн, затем «сможет развиться в хорошо управляемое и процветающее государство». Мир и порядок для инвесторов и торговцев означали мир и порядок для Мексики. К 1883 году «Чикаго Трибьюн» называл Мексику «почти девственным рынком сбыта, который станет логичным продолжением нашей цивилизации перепроизводства» (*13).
Железнодорожные строители в Соединенных Штатах были в самых первых рядах. Он уже пытались проложить пути в 1860-х, что отходили бы от их трансконтинентальной дороги, но этот план пал жертвой антиамериканизма. В период между 1880 и 1883 годами, однако, инвесторы из США, включая Гранта и Джея Гулда, получили концессии на прокладку 2500 миль путей в пяти железнодорожных системах. Проекты Гранта и Гулда также закончились крахом по причине банкротства бывшего президента в 1884 году и пропажи интереса со стороны Гулда, но другие лидеры отрасли, такие как главы Пенсильванской железной дороги и Железной дороги Санта-Фе, подхватили почин и начали отстраивать транспортную систему Мексики. После них очень скоро началось самое настоящее американское вторжение - именно так европейцы позднее назовут внезапное появление многих американских предприятий в этой стране: сельскохозяйственные инструменты, оружие, швейные машины, страхование жизни, мебель, даже две североамериканские газеты пробрались сюда. Особую важность представляли инвестиции в разработку полезных ископаемых, которые взлетели в небо. В конце 1880-х появились первые небольшие нефтяные компании. К 1888 году в шахты было вложено $30 миллионов (включая инвестиции группы, возглавляемой сенатором Генри Теллером [Респ.,Коло]). Через два года Соломон Гуггенхайм начал свои крайне прибыльные серебряно-свинцовые плавильные операции (*14).
В 1885 году Джордж Б. Макклеллан, престарелый генерал времен Гражданской войны, заявил, что множащиеся инвестиции в Мексике нуждались в перестройке армии США. В 1888 году государственный секретарь Томас Ф. Баярд (1885-9) написал: «Наши избыточные население и капитал переливаются в … Мексику, мы должны … пропитать Мексику американизмом и контролировать политическую жизнь этой страны», но «мы не желаем присоединять их» пока «они не будут готовы». В 1895 году американцы в Мексико-сити были так довольны Диасом, что они обратились с петицией, умоляя его продолжить свое диктаторское правление, оставшись на очередной президентский срок. Уполномоченный представитель США был готов оставить свою подпись под этой петицией, но Алви А. Ади (Alvey A. Adee), благоразумный и бдительный второй помощник государственного секретаря, вовремя остановил уполномоченного посла, сказав, что такое вмешательство во внутренние дела иностранных государств являлось запрещенным действием. В тот же самый год, на дне экономической депрессии, «Брэдстрит» отрапортовал, что «сейчас в Мексике втрое больше американцев, чем в прошлом году, ищущих землю». Историк Дэвид Плетчер связал воедино эту раннюю дипломатическую инициативу США с идущим инвестиционным наводнением благодаря изучению карьеры Уорнера Перрина Саттона (Warner Perrin Sutton), консула США в городе Матаморос, что в устье Рио-Гранде, который прилежно следовал инструкции Эвартса, заваливая Вашингтон и деловое сообщество полезными отчетами и отправляя инвесторов на выпас по всей Мексике:
«Когда Саттон прибыл в Матаморос в 1878 году, громоздкие кипы товаров вразнобой переправлялись через устье реки, … затем медленно развозились по внутренним территориям в тележках на мулах. Когда он покидал Нуэво-Ларедо в 1893 году, регулярные поезда бегали между Сент-Луисом (Миссури) и Мексико-сити, а мексиканские речные города теряли свое экономическое значение, уступив его Монтеррею, промышленному центру будущего» (*15).
Инвестиционный забег не останавливался на южной границе Мексики. В многообещающих регионах Коста-Рики, где произрастали бананы и кофе, инвесторы из США столкнулись лоб в лоб с доминирующими британскими финансами. Американцев вел Майнор Киф (Minor Keith), что покинул Бруклин в 1871 году, дабы помочь своему дяде соединить узкоколейками внутренние части страны с атлантическим побережьем. Киф справился с задачей, не смотря на смерь 5000 работников, что пали жертвами болезней и несчастных случаев. Киф быстро разбогател, вывозя бананы по этим путям и доставляя их в атлантические порты. Он также женился на дочери бывшего президента Коста-Рики. В 1883 году он перехватил британские концессии и, в свою очередь, заполучил 800,000 акров земли, что составляло 7 процентов всей территории Коста-Рики. Владения Кифа стали основой Юнайтед фрут компани. Юнайтед фрут и подконтрольные ей компании очень скоро владели шахтами, ранчо, банановыми плантациями, железными дорогами, портами и - в критические моменты - правительствами, особенно, Коста-Рики, Гондураса и Гватемалы. Так напоминая Мексику, Центральная Америка также входила в беспокойную эру войн, если не революций. Еще в 1880-е государственные секретари Блейн и Баярд прибегали к прямым угрозам, а в случае Баярда - к отправке военного корабля (под командованием капитана Альфреда Тайера Мэхена), чтобы защитить американскую собственность, которой угрожали войны между самими центральноамериканцами, а также антиянковские настроения, что были нередки в регионе (*16).
Третья сторона, европейцы, также вносили свою скромную лепту в развитие региона. Британцы уже давно были ведущей силой в Эль-Сальвадоре, Никарагуа и Коста-Рике. В 1880-е немцы были вторыми после британцев в Коста-Рике, занимаясь экспортом кофе, становясь доминирующей силой в Гватемале, Никарагуа и Эль-Сальвадоре. Немецкие интересы развились так быстро, что в 1870-е года Берлин отправил флотилию из шести боевых кораблей в Никарагуа для защиты немецких инвесторов и выбивания компенсации за понесенный ущерб. В начале 1880-х немецкий специальный посланник в регионе оценил складывающуюся обстановку и обвинил Соединенные Штаты в выпестывании имперских планов применительно к региону. Эта ремарка была тщательно обдумана заранее. Отто фон Бисмарк, «железный канцлер», начал в 1880-е искать места в этом регионе, где бы обустроить военно-морские базы и колонии. Ответ США был столь отрицательным, что Бисмарк дал полный назад. Его отступление, однако, было тактическим. В 1890-е немецкие экономические и стратегические интересы росли, особенно в районе Атлантического побережья, где они отстраивали транспортные сети для вывоза своего растущего экспорта на мировые рынки. Когда чиновники США, ведомые Блейном, начали продвигать вперед идею Панамериканского движения в 1880-е, они тем самым отвечали на эти вызовы американскому лидерству в Латинской Америке, равно как и искали новые рынки и поставки сырья для своей индустриализирующейся экономики (*17).
(*12) Edward Crapol, America for Americans (Westport, Conn., 1983), 55-7; …
(*13) Блейн цитируется по James Morton Gallahan, American Foreign Policy in Mexican Relations (New York, 1932), 494-7; …
(*14) Rippy, U.S. And Mexico, 312; …
(*15) David M/ Pletcher, “Consul Warner P. Sutton and American-Mexican border Trade During the Early Diaz Period,” Southwestern Historical Quarterly 79 (April 1976): 373-99; …
(*16) 'Editor's Introduction', in Marc Edelman and Joanne Kenen, eds., The Costa Rica Reader (New York, 1989), 55; …
(*17) Thomas Schoonover, The United States in Central America, 1860-1911 (Durham, N.C., 1991), 4-9, …
В 1860 году объем торговли США с Мексикой равнялся $7 миллионам. К 1890 году эта цифра учетверилась и в 1900 году составила $64 миллиона. Подобные результаты были достигнуты без какой-либо опоры на особый договор о взаимной торговле, подготавливаемый в 1883 году не кем иным, как недавно ушедшим в отставку президентом, Улиссом С. Грантом. В Конгрессе этот договор был сбит на взлете коалицией республиканцев-протекционистов и демократов-поборников низких тарифов, хотя окончательный удар по этому документу был нанесен ими только в 1887 году, когда Грант уже умер. Поражение этого соглашения очевидно не затормозило развитие торговых связей, которыми взаимно переплетались обе экономики (*11).
Инвестиции в Мексику росли еще более примечательными темпами. В начале 1870-х мексиканцы, все еще озлобленные на Соединенные Штаты за оттяпывание у них трети территории в 1848 году и разгоряченные недавним выкидыванием французских захватчиков из своей страны в 1860-е, ставили препоны перед инвесторами из США, не разрешая им строить железные дороги и покупать землю. В 1910 году, накануне мексиканской революции, американские граждане владели 43 процентами собственности в стране, то есть, в их руках было больше собственности, чем в руках самих мексиканцев. Связь между селью инвестиций 1880-х и революционным нарывом была прямой.
Как только французов попросили на выход в 1866 году, Сьюард предсказал бурное проникновение американского капитала и населения в Мексику. Проблемами были мексиканская политическая нестабильность и тамошний страх перед влиянием США. В 1876 году наступила стабильность, когда Порфирио Диас захватил власть через государственный переворот и начал свое 35-летнее правление. Фиш и его преемник, Уильям М. Эвартс, государственный секретарь в период правления Ратерфорда Б. Хейса (1877-81), отказался сперва признать Диаса, потому что, казалось, тот не был в состоянии расплатиться по финансовым обязательствам Мексики и остановить бандитские рейды через границу США. Эвартс в конце концов даровал признание в 1878 году, и в 1880 году Диас расправился с оппозицией внутри страны. Эвартс был хорошо подготовлен для воплощения предсказаний Сьюарда. Будучи выпускником элитных школ, наделенный сильным политическим и юридическим умом, Эвартс способствовал попытке сделать Сьюарда президентом в 1860 году и продолжал поддерживать тесные отношения со своим другом из Нью-Йорка с поста генерального прокурора во времена Эндрю Джонсона. Считая, что «обширные ресурсы нашей страны нуждались в рынках сбыта», Эвартс подчеркивал, что «мы должны выйти на поле со зрелым урожаем и сжать его». На званных ужинах в ресторане Дельмонико в Нью-Йорке и прочих местах, он неоднократно высказывал свою точку зрения, что существовала потребность в улучшенной консульской службе США, которая бы показывала инвесторам и торговцам, где именно эти поля с урожаем находятся. В его понимании, заявлял он, «ведущие торговые сообщества Соединенных Штатов» хотели, помимо прочей помощи, чтобы консулы регулярно слали отчеты им о трудовых условиях в иностранных государствах, уровнях зарплат и деловых практиках и традициях. В 1878 году Эвартс составил инструкцию, согласно которой консулы были обязаны предоставлять такие отчеты на регулярной основе (*12).
Диас в это самое время отправил своих собственных агентов, дабы пробудить интерес инвесторов. Они были крайне успешными. Преемник Эвартса на посту государственного секретаря Джеймс Г. Блейн (1881) подтолкнул сотрудничество вперед, позаимствовав очередную страницу из книги Сьюарда, уверив Мексику, что Соединенные Штаты более не желали земельных приращений, а всего лишь полного и нестесненного доступа для того, чтобы североамериканцы со своими «большими накопленными капиталами, которым их собственные обширные ресурсы не позволяют в полной мере применить и использовать неутомимую энергию своих граждан», смогли разработать «едва тронутые ресурсы» Мексики». Мексика, подчеркнул Блейн, затем «сможет развиться в хорошо управляемое и процветающее государство». Мир и порядок для инвесторов и торговцев означали мир и порядок для Мексики. К 1883 году «Чикаго Трибьюн» называл Мексику «почти девственным рынком сбыта, который станет логичным продолжением нашей цивилизации перепроизводства» (*13).
Железнодорожные строители в Соединенных Штатах были в самых первых рядах. Он уже пытались проложить пути в 1860-х, что отходили бы от их трансконтинентальной дороги, но этот план пал жертвой антиамериканизма. В период между 1880 и 1883 годами, однако, инвесторы из США, включая Гранта и Джея Гулда, получили концессии на прокладку 2500 миль путей в пяти железнодорожных системах. Проекты Гранта и Гулда также закончились крахом по причине банкротства бывшего президента в 1884 году и пропажи интереса со стороны Гулда, но другие лидеры отрасли, такие как главы Пенсильванской железной дороги и Железной дороги Санта-Фе, подхватили почин и начали отстраивать транспортную систему Мексики. После них очень скоро началось самое настоящее американское вторжение - именно так европейцы позднее назовут внезапное появление многих американских предприятий в этой стране: сельскохозяйственные инструменты, оружие, швейные машины, страхование жизни, мебель, даже две североамериканские газеты пробрались сюда. Особую важность представляли инвестиции в разработку полезных ископаемых, которые взлетели в небо. В конце 1880-х появились первые небольшие нефтяные компании. К 1888 году в шахты было вложено $30 миллионов (включая инвестиции группы, возглавляемой сенатором Генри Теллером [Респ.,Коло]). Через два года Соломон Гуггенхайм начал свои крайне прибыльные серебряно-свинцовые плавильные операции (*14).
В 1885 году Джордж Б. Макклеллан, престарелый генерал времен Гражданской войны, заявил, что множащиеся инвестиции в Мексике нуждались в перестройке армии США. В 1888 году государственный секретарь Томас Ф. Баярд (1885-9) написал: «Наши избыточные население и капитал переливаются в … Мексику, мы должны … пропитать Мексику американизмом и контролировать политическую жизнь этой страны», но «мы не желаем присоединять их» пока «они не будут готовы». В 1895 году американцы в Мексико-сити были так довольны Диасом, что они обратились с петицией, умоляя его продолжить свое диктаторское правление, оставшись на очередной президентский срок. Уполномоченный представитель США был готов оставить свою подпись под этой петицией, но Алви А. Ади (Alvey A. Adee), благоразумный и бдительный второй помощник государственного секретаря, вовремя остановил уполномоченного посла, сказав, что такое вмешательство во внутренние дела иностранных государств являлось запрещенным действием. В тот же самый год, на дне экономической депрессии, «Брэдстрит» отрапортовал, что «сейчас в Мексике втрое больше американцев, чем в прошлом году, ищущих землю». Историк Дэвид Плетчер связал воедино эту раннюю дипломатическую инициативу США с идущим инвестиционным наводнением благодаря изучению карьеры Уорнера Перрина Саттона (Warner Perrin Sutton), консула США в городе Матаморос, что в устье Рио-Гранде, который прилежно следовал инструкции Эвартса, заваливая Вашингтон и деловое сообщество полезными отчетами и отправляя инвесторов на выпас по всей Мексике:
«Когда Саттон прибыл в Матаморос в 1878 году, громоздкие кипы товаров вразнобой переправлялись через устье реки, … затем медленно развозились по внутренним территориям в тележках на мулах. Когда он покидал Нуэво-Ларедо в 1893 году, регулярные поезда бегали между Сент-Луисом (Миссури) и Мексико-сити, а мексиканские речные города теряли свое экономическое значение, уступив его Монтеррею, промышленному центру будущего» (*15).
Инвестиционный забег не останавливался на южной границе Мексики. В многообещающих регионах Коста-Рики, где произрастали бананы и кофе, инвесторы из США столкнулись лоб в лоб с доминирующими британскими финансами. Американцев вел Майнор Киф (Minor Keith), что покинул Бруклин в 1871 году, дабы помочь своему дяде соединить узкоколейками внутренние части страны с атлантическим побережьем. Киф справился с задачей, не смотря на смерь 5000 работников, что пали жертвами болезней и несчастных случаев. Киф быстро разбогател, вывозя бананы по этим путям и доставляя их в атлантические порты. Он также женился на дочери бывшего президента Коста-Рики. В 1883 году он перехватил британские концессии и, в свою очередь, заполучил 800,000 акров земли, что составляло 7 процентов всей территории Коста-Рики. Владения Кифа стали основой Юнайтед фрут компани. Юнайтед фрут и подконтрольные ей компании очень скоро владели шахтами, ранчо, банановыми плантациями, железными дорогами, портами и - в критические моменты - правительствами, особенно, Коста-Рики, Гондураса и Гватемалы. Так напоминая Мексику, Центральная Америка также входила в беспокойную эру войн, если не революций. Еще в 1880-е государственные секретари Блейн и Баярд прибегали к прямым угрозам, а в случае Баярда - к отправке военного корабля (под командованием капитана Альфреда Тайера Мэхена), чтобы защитить американскую собственность, которой угрожали войны между самими центральноамериканцами, а также антиянковские настроения, что были нередки в регионе (*16).
Третья сторона, европейцы, также вносили свою скромную лепту в развитие региона. Британцы уже давно были ведущей силой в Эль-Сальвадоре, Никарагуа и Коста-Рике. В 1880-е немцы были вторыми после британцев в Коста-Рике, занимаясь экспортом кофе, становясь доминирующей силой в Гватемале, Никарагуа и Эль-Сальвадоре. Немецкие интересы развились так быстро, что в 1870-е года Берлин отправил флотилию из шести боевых кораблей в Никарагуа для защиты немецких инвесторов и выбивания компенсации за понесенный ущерб. В начале 1880-х немецкий специальный посланник в регионе оценил складывающуюся обстановку и обвинил Соединенные Штаты в выпестывании имперских планов применительно к региону. Эта ремарка была тщательно обдумана заранее. Отто фон Бисмарк, «железный канцлер», начал в 1880-е искать места в этом регионе, где бы обустроить военно-морские базы и колонии. Ответ США был столь отрицательным, что Бисмарк дал полный назад. Его отступление, однако, было тактическим. В 1890-е немецкие экономические и стратегические интересы росли, особенно в районе Атлантического побережья, где они отстраивали транспортные сети для вывоза своего растущего экспорта на мировые рынки. Когда чиновники США, ведомые Блейном, начали продвигать вперед идею Панамериканского движения в 1880-е, они тем самым отвечали на эти вызовы американскому лидерству в Латинской Америке, равно как и искали новые рынки и поставки сырья для своей индустриализирующейся экономики (*17).
(*12) Edward Crapol, America for Americans (Westport, Conn., 1983), 55-7; …
(*13) Блейн цитируется по James Morton Gallahan, American Foreign Policy in Mexican Relations (New York, 1932), 494-7; …
(*14) Rippy, U.S. And Mexico, 312; …
(*15) David M/ Pletcher, “Consul Warner P. Sutton and American-Mexican border Trade During the Early Diaz Period,” Southwestern Historical Quarterly 79 (April 1976): 373-99; …
(*16) 'Editor's Introduction', in Marc Edelman and Joanne Kenen, eds., The Costa Rica Reader (New York, 1989), 55; …
(*17) Thomas Schoonover, The United States in Central America, 1860-1911 (Durham, N.C., 1991), 4-9, …