Тринадцатая глава 005
С помощью Горбачева, и особенно британцев, Буш мобилизовал ООН для организации отпора вторжению, хотя в действительности полное управление военной операцией ООН находилось в его руках. Япония и ФРГ, которые в свое время заключили собственные контракты с государствами-прозводителями нефти на Ближнем Востоке, пришли на помощь с крайней неохотой, но Бушу удалось выцарапать $13 миллиардов у Токио и $11 миллиардов у Бонна. Он даже обратился в Конгресс (в отличии от всех своих предшественников-президентов после 1945 года) и после тяжелой борьбы получил конституционное разрешение на ведение войны (Буш позднее несколько смажет впечатление о своей победе, когда ошибочно заявит, что у него было «неотъемлемое право» вовлечь США в войну, не заручившись предварительно разрешением Конгресса). Президент заранее уверил своего действующего председателя Объединенного комитета начальников штабов, генерала Колина Пауэлла, что на этот раз - не так как во Вьетнаме - военным будет позволено вести полноценную войну и сражаться до самой победы. Пауэлл применил на практике всю мощь ВВС США и новых технологий самым поразительным образом. После месяца бомбардировок группировка войск США-ООН численностью в 550,000 солдат 27 февраля 1991 года начала операцию «Буря в пустыне». За 100 часов они освободили Кувейт и оккупировали южный Ирак. Саддам угрожал начать «матерь всех битв», но в реальности он понес тяжелое поражение (*22).
Американцы потеряли 146 человек убитыми; оценочные потери иракцев составили 100,000 человек, большая часть которых пришлась на гражданские лица. Буш ждал, что Саддам уйдет сам или когда иракцы свергнут его. Но ничего из этого не произошло. Просчет в военном планировании США позволил большей части руководящей элиты Саддама сбежать. Химические и атомные проекты диктатора не были уничтожены. Год спустя Саддам проведет в Багдаде празднования, радуясь тому, что ему удалось выжить. Бушу также пришлось отвести войска из-за страха перед иранским исламским режимом, который мог превратиться в ничем не сбалансированную региональную державу в случае, если Ирак испепелен и разрушен. Буш и Пауэлл освободили Кувейт, но дипломатия США не смогла предугадать или остановить вторжение, а внешнеполитическая стратегия США оказалась не в состоянии удалить причину: Саддама. Государственный секретарь Бейкер эффективно воспользовался достигнутым успехом военной кампании для проведения исторической ближневосточной мирной конференции, на которой впервые Израиль и официальные представители арабских стран обсуждали, как им добиться более устойчивого и продолжительного мира в регионе, разорванном войной. Бейкер все свое внимание теперь уделял Ближнему Востоку, много путешествуя по столицам региона (Буш даже шутил, что «у Бейкера на двери его кабинета была надпись. На ней было написано «10 - 3». Это не часы его приема, а вероятность того, что он не находится сейчас в своем кабинете») (*23).
Во время иракской кампании Горбачев сотрудничал с Бушем , но офицеры Советской армии, которые помогали экипировать и тренировать иракских солдат, поддерживали Саддама до конца. Один советский генерал даже предсказывал, что «война в Заливе завершится крупным поражением США». Сконфуженные из-за быстрого краха иракской армии, униженные горбачевским выводом из Восточной Европы и объединением Германий (которое, казалось, бросало тень на великую победу СССР 1945 года), некоторые высокопоставленные советские военные офицеры примкнули к тем гражданским партийным консерваторам, что жаждали сместить Горбачева. Некоторые его оппоненты даже обвиняли его в том, что тот вступил с Бушем в секретные переговоры с целью сделать СССР полностью зависимым от США. Горбачев, однако, также ощущал сильное давление и слева, особенно со стороны Ельцина и других лидеров 15 республик, которые предпринимали активные шаги в сторону обретения независимости. В июле 1991 года Горбачев согласился с девятью республиками о создании нового, более конфедеративного, союза, в котором республики будут определяться прилагательным «независимый» вместо «социалистический», как это было в прошлом. Договор планировалось подписать 20 августа 1991 года (*24).
За несколько часов до церемонии подписания консерваторы нанесли свой удар. Они поместили Горбачева под домашний арест и попытались ввести ограничения на прессу и население по сталинскому образцу. Ельцин и российское правительство занимали здание в Москве недалеко от Кремля. Они не смирились с захватом союзной власти и бросили вызов. Когда армии был отдан приказ занять здание и прилегающие территории, где собиралась оппозиция, то военные разделились по этому вопросу. Армия отказалась стрелять по Ельцину и нескольким тысячам его сторонников (в основном это были средние и старшие возраста - молодые студенты не вышли большим числом, чтобы своим присутствием покончить с коммунистическими репрессиями, как это было в Чехословакии и Китае). В это время лидеры переворота (ГКЧП) были дезорганизованы и, как это стало потом известно, некоторые из них были основательно пьяны. И они не могли скрыть от всего мира свою неудачу: новая технология передачи новостей CNN, факс-машины и спутниковые снимки приковали взгляды со всего мира к московским улицам. Буш и его старший советник СНБ генерал Скоукрофт пребывали в замешательстве. Государственный департамент, чьих профессиональных сотрудников Бейкер по большей части выбросил на свалку, не мог дать президенту совет, как действовать. Таким образом Белый дом был в шаге от того, чтобы признать отчаянный правый переворот и ГКЧП, когда Скоукрофт объявил, что «нам нельзя сжигать мосты и рвать с ними контакт». От этой глупой ошибки Буш был самым счастливым образом спасен, когда Горбачев отказался присоединяться к путчистам. Весь план начал рушиться. Некоторые заговорщики пытались сбежать и их схватили. Другие покончили жизнь самоубийством. Горбачев воспарил, наслаждаясь своим триумфом и купаясь в лучах славы, но одновременно с этим возник и Ельцин как олицетворение новой решительной власти. Горбачева обвинили в том, что тот раздал заговорщикам места в правительстве. На фоне Ельцина, продолжавшего подкапываться под опоры КПСС, Горбачев в конце концов ушел с поста Генерального секретаря ЦК КПСС и начал расформировывать всесильный Центральный комитет (*25).
Идеальное фиаско ГКЧП и обезглавливание Горбачевым партии означали, что с коммунизмом в Советском Союзе было покончено. Финал был скорее фарсом, чем трагедией. Ключевой вопрос теперь состоял в том, удастся ли самому Горбачеву удержаться наверху. Буш, казалось, делал все, чтобы помочь своему другу. Пока Белый дом публиковал истории о «неотесанности» и эгоцентризме Ельцина, Буш 1 августа 1991 года удивил законодательный орган УССР (Верховный совет), который был готов с минуту на минуту объявить о своем выходе из СССР, лично выступив на его заседании и заявив, что 52 миллиона украинских граждан (население вдвое большее населения Канады) должны остаться под властью Горбачева (этот призыв к ВС УССР вместе с пособническим умиротворением президентом жестокого руководства Китая позволили консерватору-колумнисту Джорджу Уиллу обвинить Буша в том, что тот «предпочитал порядок свободе»). Лидер США пытался помочь своему советскому коллеге, урезав расходы на содержание ядерного арсенала; он вывел ядерную полевую артиллерию из Европы, снял тактическое ядерное оружие с военных кораблей и бомбардировщики Б-52, оснащенные ядерными бомбами, с их 24-часового боевого дежурства в воздухе (где они беспрестанно находились со времен Эйзенхауэра). Обе стороны еще раз уменьшили число ракет и ядерных боеголовок, а также численность обычных вооруженных сил в Европе в 1991 году (*26).
Но ни Горбачев, ни Буш, однако, не могли оживить бедственную советскую экономику. Годовой подушевой доход в СССР упал до одной десятой от этого же показателя в США равному $19,780 и продолжил свое падение. В 1990 году в СССР был один из самых лучших урожаев пшеницы за последние года, но возникла угроза голода из-за недобросовестной перевалки и перевозки, в результате чего 40 процентов урожая просто сгнило или было попорчено червями и крысами. По мере того, как выпуск промышленности обваливался, государство оплачивало свои расходы, печатая больше денег, что привело к безудержной инфляции. Рубль обесценивался, и советские граждане обратились к примитивной бартерной экономике. Водка стала эрзац-валютой. Не хватало денег на покупку лекарств, устаревшие фармацевтические заводы закрывались по экологическим причинам, нельзя было найти даже самые простые лекарства типа аспирина. Крупнейший производитель нефти (11,5 миллионов баррелей в сутки в 1990 году) вот-вот должен был стать импортером нефти из-за истощенных скважин. Буш пытался поддержать Гордачева, особенно по настоянию западноевропейских государств, но Соединенные Штаты не могли финансово позволить себе отправить в СССР существенный объем помощи, и даже кредит на сумму в $4 миллиарда, предложенный на покупку продовольствия в США, был слишком мал, да и предоставлен он был слишком поздно. Прямые частные инвестиции США в СССР возросли после фиаско ГКЧП. Pepsico (Pepsi-Cola, Frito, Pizza Hut) вложила $3 миллиарда, General Motors вложил $1 миллиард. Chevron продолжал геологические изыскания, охотясь за нефтью, а Colgate планировал открыть фабрику по производству зубных щеток, так как, чтобы не случилось, 280 миллионов советских граждан всегда будут прибыльным «многозубым покупателем». Но все же большая часть американских фирм на советском рынке либо бездействовали или несли потери (*27).
(*22) Theodore Draper, “Presidential Wars,” New York Review of Books, September 26, 1991, pp. 64-74; Yergin, The Price, pp. 775-779; Bush and Scowcroft, World Transformed, pp. 319-321.
(*23) William Schneider, “Vietnam Syndrome Is Alive and Well,” National Journal, April 13, 1991, p. 902; Washington Post, January 12, 1992, p. C1. Часто обсуждаемые и оспариваемые причины, по которым Саддаму удалось уцелеть, можно найти в книге Robert Divine, “The Persian Gulf War Revisited,” Diplomatic History, 24 (Winter 2000): 129-138.
(*24) Wall Street Journal, March 20, 1991, p. 8; The New York Times, December 26, 1991, p. A13; Ibid., October 7, 1991, p. A7; Cox, “From Super Power Detente to Entente Cordiale?”, pp. 282-283; Foreign Broadcast Information Service, - Soviet Union - Economic, April 24, 1991, p. 37.
(*25) Matlock, Autopsy on an Empire, pp. 585-595; The New York Times, August 25, 1991, pp. 1, 16; Washington Post, August 30, 1991, p. A29; Ibid., August 23, 1991, p. A27; Richard Barnet, “Reflections; The Disorders of Peace,” The New Yorker, January 20, 1992, p. 69; Bush and Scowcroft, World Transformed, pp. 515-517.
(*26) Цитата из Washington Post, January 12, 1992, p. C7; Ibid., June 21, 1991, p. A20; The New York Times, October 7, 1991, editorial.
(*27) The New York Times, February 4, 1991, p. A1; Ibid., January 14, 1992, p. D2; Ibid., September 1, 1991, p. 6F; Washington Post, January 30, 1991, p. F3; Ibid., August 15, 1991, p. A41.
[карикатура, Oliphant, 1991, Universal Press Syndycate; текст карикатуры: Как уютно этим холодным зимним вечером потеплее укутаться перед телевизором и посмотреть войну]
Американцы потеряли 146 человек убитыми; оценочные потери иракцев составили 100,000 человек, большая часть которых пришлась на гражданские лица. Буш ждал, что Саддам уйдет сам или когда иракцы свергнут его. Но ничего из этого не произошло. Просчет в военном планировании США позволил большей части руководящей элиты Саддама сбежать. Химические и атомные проекты диктатора не были уничтожены. Год спустя Саддам проведет в Багдаде празднования, радуясь тому, что ему удалось выжить. Бушу также пришлось отвести войска из-за страха перед иранским исламским режимом, который мог превратиться в ничем не сбалансированную региональную державу в случае, если Ирак испепелен и разрушен. Буш и Пауэлл освободили Кувейт, но дипломатия США не смогла предугадать или остановить вторжение, а внешнеполитическая стратегия США оказалась не в состоянии удалить причину: Саддама. Государственный секретарь Бейкер эффективно воспользовался достигнутым успехом военной кампании для проведения исторической ближневосточной мирной конференции, на которой впервые Израиль и официальные представители арабских стран обсуждали, как им добиться более устойчивого и продолжительного мира в регионе, разорванном войной. Бейкер все свое внимание теперь уделял Ближнему Востоку, много путешествуя по столицам региона (Буш даже шутил, что «у Бейкера на двери его кабинета была надпись. На ней было написано «10 - 3». Это не часы его приема, а вероятность того, что он не находится сейчас в своем кабинете») (*23).
Во время иракской кампании Горбачев сотрудничал с Бушем , но офицеры Советской армии, которые помогали экипировать и тренировать иракских солдат, поддерживали Саддама до конца. Один советский генерал даже предсказывал, что «война в Заливе завершится крупным поражением США». Сконфуженные из-за быстрого краха иракской армии, униженные горбачевским выводом из Восточной Европы и объединением Германий (которое, казалось, бросало тень на великую победу СССР 1945 года), некоторые высокопоставленные советские военные офицеры примкнули к тем гражданским партийным консерваторам, что жаждали сместить Горбачева. Некоторые его оппоненты даже обвиняли его в том, что тот вступил с Бушем в секретные переговоры с целью сделать СССР полностью зависимым от США. Горбачев, однако, также ощущал сильное давление и слева, особенно со стороны Ельцина и других лидеров 15 республик, которые предпринимали активные шаги в сторону обретения независимости. В июле 1991 года Горбачев согласился с девятью республиками о создании нового, более конфедеративного, союза, в котором республики будут определяться прилагательным «независимый» вместо «социалистический», как это было в прошлом. Договор планировалось подписать 20 августа 1991 года (*24).
За несколько часов до церемонии подписания консерваторы нанесли свой удар. Они поместили Горбачева под домашний арест и попытались ввести ограничения на прессу и население по сталинскому образцу. Ельцин и российское правительство занимали здание в Москве недалеко от Кремля. Они не смирились с захватом союзной власти и бросили вызов. Когда армии был отдан приказ занять здание и прилегающие территории, где собиралась оппозиция, то военные разделились по этому вопросу. Армия отказалась стрелять по Ельцину и нескольким тысячам его сторонников (в основном это были средние и старшие возраста - молодые студенты не вышли большим числом, чтобы своим присутствием покончить с коммунистическими репрессиями, как это было в Чехословакии и Китае). В это время лидеры переворота (ГКЧП) были дезорганизованы и, как это стало потом известно, некоторые из них были основательно пьяны. И они не могли скрыть от всего мира свою неудачу: новая технология передачи новостей CNN, факс-машины и спутниковые снимки приковали взгляды со всего мира к московским улицам. Буш и его старший советник СНБ генерал Скоукрофт пребывали в замешательстве. Государственный департамент, чьих профессиональных сотрудников Бейкер по большей части выбросил на свалку, не мог дать президенту совет, как действовать. Таким образом Белый дом был в шаге от того, чтобы признать отчаянный правый переворот и ГКЧП, когда Скоукрофт объявил, что «нам нельзя сжигать мосты и рвать с ними контакт». От этой глупой ошибки Буш был самым счастливым образом спасен, когда Горбачев отказался присоединяться к путчистам. Весь план начал рушиться. Некоторые заговорщики пытались сбежать и их схватили. Другие покончили жизнь самоубийством. Горбачев воспарил, наслаждаясь своим триумфом и купаясь в лучах славы, но одновременно с этим возник и Ельцин как олицетворение новой решительной власти. Горбачева обвинили в том, что тот раздал заговорщикам места в правительстве. На фоне Ельцина, продолжавшего подкапываться под опоры КПСС, Горбачев в конце концов ушел с поста Генерального секретаря ЦК КПСС и начал расформировывать всесильный Центральный комитет (*25).
Идеальное фиаско ГКЧП и обезглавливание Горбачевым партии означали, что с коммунизмом в Советском Союзе было покончено. Финал был скорее фарсом, чем трагедией. Ключевой вопрос теперь состоял в том, удастся ли самому Горбачеву удержаться наверху. Буш, казалось, делал все, чтобы помочь своему другу. Пока Белый дом публиковал истории о «неотесанности» и эгоцентризме Ельцина, Буш 1 августа 1991 года удивил законодательный орган УССР (Верховный совет), который был готов с минуту на минуту объявить о своем выходе из СССР, лично выступив на его заседании и заявив, что 52 миллиона украинских граждан (население вдвое большее населения Канады) должны остаться под властью Горбачева (этот призыв к ВС УССР вместе с пособническим умиротворением президентом жестокого руководства Китая позволили консерватору-колумнисту Джорджу Уиллу обвинить Буша в том, что тот «предпочитал порядок свободе»). Лидер США пытался помочь своему советскому коллеге, урезав расходы на содержание ядерного арсенала; он вывел ядерную полевую артиллерию из Европы, снял тактическое ядерное оружие с военных кораблей и бомбардировщики Б-52, оснащенные ядерными бомбами, с их 24-часового боевого дежурства в воздухе (где они беспрестанно находились со времен Эйзенхауэра). Обе стороны еще раз уменьшили число ракет и ядерных боеголовок, а также численность обычных вооруженных сил в Европе в 1991 году (*26).
Но ни Горбачев, ни Буш, однако, не могли оживить бедственную советскую экономику. Годовой подушевой доход в СССР упал до одной десятой от этого же показателя в США равному $19,780 и продолжил свое падение. В 1990 году в СССР был один из самых лучших урожаев пшеницы за последние года, но возникла угроза голода из-за недобросовестной перевалки и перевозки, в результате чего 40 процентов урожая просто сгнило или было попорчено червями и крысами. По мере того, как выпуск промышленности обваливался, государство оплачивало свои расходы, печатая больше денег, что привело к безудержной инфляции. Рубль обесценивался, и советские граждане обратились к примитивной бартерной экономике. Водка стала эрзац-валютой. Не хватало денег на покупку лекарств, устаревшие фармацевтические заводы закрывались по экологическим причинам, нельзя было найти даже самые простые лекарства типа аспирина. Крупнейший производитель нефти (11,5 миллионов баррелей в сутки в 1990 году) вот-вот должен был стать импортером нефти из-за истощенных скважин. Буш пытался поддержать Гордачева, особенно по настоянию западноевропейских государств, но Соединенные Штаты не могли финансово позволить себе отправить в СССР существенный объем помощи, и даже кредит на сумму в $4 миллиарда, предложенный на покупку продовольствия в США, был слишком мал, да и предоставлен он был слишком поздно. Прямые частные инвестиции США в СССР возросли после фиаско ГКЧП. Pepsico (Pepsi-Cola, Frito, Pizza Hut) вложила $3 миллиарда, General Motors вложил $1 миллиард. Chevron продолжал геологические изыскания, охотясь за нефтью, а Colgate планировал открыть фабрику по производству зубных щеток, так как, чтобы не случилось, 280 миллионов советских граждан всегда будут прибыльным «многозубым покупателем». Но все же большая часть американских фирм на советском рынке либо бездействовали или несли потери (*27).
(*22) Theodore Draper, “Presidential Wars,” New York Review of Books, September 26, 1991, pp. 64-74; Yergin, The Price, pp. 775-779; Bush and Scowcroft, World Transformed, pp. 319-321.
(*23) William Schneider, “Vietnam Syndrome Is Alive and Well,” National Journal, April 13, 1991, p. 902; Washington Post, January 12, 1992, p. C1. Часто обсуждаемые и оспариваемые причины, по которым Саддаму удалось уцелеть, можно найти в книге Robert Divine, “The Persian Gulf War Revisited,” Diplomatic History, 24 (Winter 2000): 129-138.
(*24) Wall Street Journal, March 20, 1991, p. 8; The New York Times, December 26, 1991, p. A13; Ibid., October 7, 1991, p. A7; Cox, “From Super Power Detente to Entente Cordiale?”, pp. 282-283; Foreign Broadcast Information Service, - Soviet Union - Economic, April 24, 1991, p. 37.
(*25) Matlock, Autopsy on an Empire, pp. 585-595; The New York Times, August 25, 1991, pp. 1, 16; Washington Post, August 30, 1991, p. A29; Ibid., August 23, 1991, p. A27; Richard Barnet, “Reflections; The Disorders of Peace,” The New Yorker, January 20, 1992, p. 69; Bush and Scowcroft, World Transformed, pp. 515-517.
(*26) Цитата из Washington Post, January 12, 1992, p. C7; Ibid., June 21, 1991, p. A20; The New York Times, October 7, 1991, editorial.
(*27) The New York Times, February 4, 1991, p. A1; Ibid., January 14, 1992, p. D2; Ibid., September 1, 1991, p. 6F; Washington Post, January 30, 1991, p. F3; Ibid., August 15, 1991, p. A41.
[карикатура, Oliphant, 1991, Universal Press Syndycate; текст карикатуры: Как уютно этим холодным зимним вечером потеплее укутаться перед телевизором и посмотреть войну]