Десятая глава 009
В Доминиканской республике 24 апреля 1965 года гражданское правительство, возглавляемое Дональдом Рейдом Кабралем, стало объектом нападок либеральных и радикальных последователей Хуана Боша. Население страны числом в 3.3 миллиона было одним из самых бедных в Латинской Америке. В период между 1916 и 1940 годами правительство находилось под контролем морпехов США и таможенных чиновников, но в 1940 году США покинули страну, уступив место Рафаэлю Трухильо. Диктатор, которого Франклин Д. Рузвельт метко охарактеризовал как «он сукин сын, но он наш сукин сын», правил жестоко и безжалостно тянул соки из своих соотечественников до того момента, когда пули наемных убийц оборвали его жизнь в мае 1961 года. Когда родственники диктатора попытались перехватить бразды власти, президент Кеннеди отправил корабли ВМС США на защиту временного правительства. В декабре 1962 года реформистская партия во главе с Хуаном Бошем получила 60% голосов на общенациональных выборах. 10 месяцев спустя Бош был смещен путем военного переворота, которое было поддержано консервативными предпринимателями, землевладельцами и церковными лидерами. Ни Белый дом, чей персонал разочаровался в Боше и видел в нем всего лишь «литературный персонаж», ни Государственный департамент не выступили в защиту популярного выборного правительства. От хунты Рейда Кабраля, которая захватила власть, вскоре отшатнулись представители консервативных и радикальных сил; вскоре казалось, что ее покинули все кроме Соединенных Штатов. Когда Рейд Кабраль стал настаивать на том, чтобы принять участие в президентских выборах 1965 года и Соединенные Штаты дали 5 миллионов долларов в качестве займа его режиму, пробошевские силы скинули то, что являлось по сути всего лишь скорлупой правительства.
Последовало два дня схваток между повстанцами и армейскими подразделениями. В понедельник 26 апреля повстанцы начали вооружать тысячи гражданских лиц. К 28 апреля казалось, военные берут верх, но вашингтонские чиновники, основываясь на скороспешных выводах своего посольства в Санто-Доминго, решили, что лучше будет высадить морпехов для предотвращения революции а-ля Кастро. Джонсон и Манн занимали жесткую линию в отношении бородатого кубинца. Несмотря на шаги со стороны кубинского правительства осенью 1963 года, показывающие желание Кастро нормализовать отношения с Соединенными Штатами, Вашингтон был крайне осторожен в своих ответах. Затем Кастро предложил повестку для обсуждения, но Джонсон уже был президентом. Хотя он ознакомился с кубинским меморандумом, он отказался делать какие-либо примиренческие шаги (*38). К концу 1964 года Соединенные Штаты, действуя в рамках Организации американских государств, успешно добились того, что все латиноамериканские страны за исключением Мексики разорвали дипломатические связи с Кубой. Перед лицом доминиканского восстания администрация придерживалась все того же хорошо знакомого взгляда, разработанного американскими политиками, взявших за основу доктрину Трумэна и расширивших ее толкование до вьетнамской стратегии Кеннеди-Джонсона, а именно: восстание было частью более обширного вызова, а вызов в любом регионе являлся вызовом американской безопасности повсеместно.
Первоначальным публичным поводом для высадки почти 23,000 морских пехотинцев была защита американских граждан в Санто-Доминго, охваченном раздором (это обоснование, вероятно, было опубликовано частично из-за того, что действия США нарушали статьи 15 и 17 Хартии ОАГ, которая запрещала «прямое или опосредованное вмешательство, по какой-либо причине, во внутренние и внешние дела любого Государства-участника»). 30 апреля, однако, Джонсон сообщил о другой причине: «Люди, прошедшие подготовку за пределами Доминиканской республики, ищут способы установить свой контроль». К несчастью для президента ЦРУ сообщило ему, что участие коммунистов в восстании замечено не было. В бешенстве Джонсон приказал уже ФБР «отыскать ему несколько коммунистов в доминиканском правительстве». В результате американское посольство составило плохо документированный список из 58 (или 53) «идентифицированных известных коммунистических лидеров и сторонников Кастро», которые находились в рядах повстанческих сил. Американские журналисты, находящиеся непосредственно на месте событий, сочли этот список пропагандой, а не доказанным фактом, и согласились с оценкой Боша, что «демократическую революцию раздавила самая передовая в мире демократия» (*39). Осуществляя интервенцию в одностороннем порядке, США посредством хитрых маневров сумели заручиться согласием ОАГ, но презрение Джонсона к неспособности этой организации показать радость и энтузиазм по поводу высадки морпехов было нескрываемым. «ОАГ» - президент высказался в приватной беседе - «не смогла бы налить воды даже из сапога, даже если бы инструкции, как это сделать, были написаны на каблуке» (*40).
Президент пошел дальше. 2 мая 1965 года он объявил, что «американские государства не могут, не должны и не позволят установить очередное коммунистическое правительство в Западном полушарии». Он предостерег, что любое изменение «должно происходить через мирный процесс» и пообещал, что Соединенные Штаты встанут на защиту «любой свободной страны этого полушария». Важность этой «доктрины Джонсона», как и обеих доктрин Трумэна и Эйзенхауэра, зависела прямиком от того, как широко США определят понятие «коммунизм» и от той степени легкости, с которой вооруженные силы будут отправлены защищать «любую свободную страну». Противоречия, унаследованные от политических стратегий администраций (в обеих Юго-восточной Азии и Латинской Америке) проявились 9 мая в интервью Манна. Осуществив только что интервенцию силами большого военного контингента, помощник госсекретаря заявил, что США всего лишь хотели, чтобы каждая страна сама могла «выбрать свое собственное правительство без вмешательства извне» (*41).
Весной 1966 года консервативное правительство во главе с Хоакином Балагером получило власть в свои руки посредством общенациональных выборов. Четыре года спустя Балагер был переизбран на фоне возрастающего насилия. Хотя оппозиция и отказалась участвовать в том, что она считала договорными выборами, было осуществлено около 200 политических убийств. В течение первых 6 месяцев 1971 года политические убийства происходили с темпом одно убийство каждые 48 часов. Полиция Балагера, очевидно, совершила большую часть этих преступлений. «Даже при правлении Трухильо у нас не было такого беспредела» - жаловался доминиканский репортер со стажем. Невозможно было просчитать, какое воздействие интервенция Джонсона оказала на латиноамериканцев. Непредвиденными были последствия и внутри самих Штатов. Хороший друг Джонсона, Дж. Уильям Фулбрайт, демократ из Арканзаса и могущественный член комитета Сената по внешним делам, выступил с речью в сентябре 1965 года и, тщательно подбирая слова, разъяснил слушателям, как именно администрация ввела в заблуждение американский народ об опасностях коммунизма в Доминиканской республике. Фулбрайт ни разу напрямую не упомянул имя Джонсона, но каждое нападение на политические стратегии Джонсона означало конец политической карьеры последнего. Сенатор даже позволил себе публично образность выражения: «С моей точки зрения, всё, ты спекся». Президент дорого заплатил за этот разрыв отношений. На протяжении последующих трех лет Фулбрайт использовал комитет по внешним делам как пусковую установку для нанесения разрушительных ударов - с точки зрения консерваторов - по политике Джонсона, в довершении к тем ударам, что несли поля смерти Вьетнама (*42).
(*38) Oral History Statement by William Attwood, November 8, 1965, Kennedy Library, Boston.
(*39) Newsweek, May 17, 1965, p. 52; Randall B. Woods, Fullbright (New York, 1995), p. 382.
(*40) Geyelin, Lyndon B. Johnson and the World, p. 254.
(*41) The New York Times, May 9, 1965, p. E3.
(*42) Washington Post, July 15, 1971, p. F7; Woods, Fullbright, pp. 390-484.
Зарисовка о Трухильо:
http://mi3ch.livejournal.com/3275223.html
Последовало два дня схваток между повстанцами и армейскими подразделениями. В понедельник 26 апреля повстанцы начали вооружать тысячи гражданских лиц. К 28 апреля казалось, военные берут верх, но вашингтонские чиновники, основываясь на скороспешных выводах своего посольства в Санто-Доминго, решили, что лучше будет высадить морпехов для предотвращения революции а-ля Кастро. Джонсон и Манн занимали жесткую линию в отношении бородатого кубинца. Несмотря на шаги со стороны кубинского правительства осенью 1963 года, показывающие желание Кастро нормализовать отношения с Соединенными Штатами, Вашингтон был крайне осторожен в своих ответах. Затем Кастро предложил повестку для обсуждения, но Джонсон уже был президентом. Хотя он ознакомился с кубинским меморандумом, он отказался делать какие-либо примиренческие шаги (*38). К концу 1964 года Соединенные Штаты, действуя в рамках Организации американских государств, успешно добились того, что все латиноамериканские страны за исключением Мексики разорвали дипломатические связи с Кубой. Перед лицом доминиканского восстания администрация придерживалась все того же хорошо знакомого взгляда, разработанного американскими политиками, взявших за основу доктрину Трумэна и расширивших ее толкование до вьетнамской стратегии Кеннеди-Джонсона, а именно: восстание было частью более обширного вызова, а вызов в любом регионе являлся вызовом американской безопасности повсеместно.
Первоначальным публичным поводом для высадки почти 23,000 морских пехотинцев была защита американских граждан в Санто-Доминго, охваченном раздором (это обоснование, вероятно, было опубликовано частично из-за того, что действия США нарушали статьи 15 и 17 Хартии ОАГ, которая запрещала «прямое или опосредованное вмешательство, по какой-либо причине, во внутренние и внешние дела любого Государства-участника»). 30 апреля, однако, Джонсон сообщил о другой причине: «Люди, прошедшие подготовку за пределами Доминиканской республики, ищут способы установить свой контроль». К несчастью для президента ЦРУ сообщило ему, что участие коммунистов в восстании замечено не было. В бешенстве Джонсон приказал уже ФБР «отыскать ему несколько коммунистов в доминиканском правительстве». В результате американское посольство составило плохо документированный список из 58 (или 53) «идентифицированных известных коммунистических лидеров и сторонников Кастро», которые находились в рядах повстанческих сил. Американские журналисты, находящиеся непосредственно на месте событий, сочли этот список пропагандой, а не доказанным фактом, и согласились с оценкой Боша, что «демократическую революцию раздавила самая передовая в мире демократия» (*39). Осуществляя интервенцию в одностороннем порядке, США посредством хитрых маневров сумели заручиться согласием ОАГ, но презрение Джонсона к неспособности этой организации показать радость и энтузиазм по поводу высадки морпехов было нескрываемым. «ОАГ» - президент высказался в приватной беседе - «не смогла бы налить воды даже из сапога, даже если бы инструкции, как это сделать, были написаны на каблуке» (*40).
Президент пошел дальше. 2 мая 1965 года он объявил, что «американские государства не могут, не должны и не позволят установить очередное коммунистическое правительство в Западном полушарии». Он предостерег, что любое изменение «должно происходить через мирный процесс» и пообещал, что Соединенные Штаты встанут на защиту «любой свободной страны этого полушария». Важность этой «доктрины Джонсона», как и обеих доктрин Трумэна и Эйзенхауэра, зависела прямиком от того, как широко США определят понятие «коммунизм» и от той степени легкости, с которой вооруженные силы будут отправлены защищать «любую свободную страну». Противоречия, унаследованные от политических стратегий администраций (в обеих Юго-восточной Азии и Латинской Америке) проявились 9 мая в интервью Манна. Осуществив только что интервенцию силами большого военного контингента, помощник госсекретаря заявил, что США всего лишь хотели, чтобы каждая страна сама могла «выбрать свое собственное правительство без вмешательства извне» (*41).
Весной 1966 года консервативное правительство во главе с Хоакином Балагером получило власть в свои руки посредством общенациональных выборов. Четыре года спустя Балагер был переизбран на фоне возрастающего насилия. Хотя оппозиция и отказалась участвовать в том, что она считала договорными выборами, было осуществлено около 200 политических убийств. В течение первых 6 месяцев 1971 года политические убийства происходили с темпом одно убийство каждые 48 часов. Полиция Балагера, очевидно, совершила большую часть этих преступлений. «Даже при правлении Трухильо у нас не было такого беспредела» - жаловался доминиканский репортер со стажем. Невозможно было просчитать, какое воздействие интервенция Джонсона оказала на латиноамериканцев. Непредвиденными были последствия и внутри самих Штатов. Хороший друг Джонсона, Дж. Уильям Фулбрайт, демократ из Арканзаса и могущественный член комитета Сената по внешним делам, выступил с речью в сентябре 1965 года и, тщательно подбирая слова, разъяснил слушателям, как именно администрация ввела в заблуждение американский народ об опасностях коммунизма в Доминиканской республике. Фулбрайт ни разу напрямую не упомянул имя Джонсона, но каждое нападение на политические стратегии Джонсона означало конец политической карьеры последнего. Сенатор даже позволил себе публично образность выражения: «С моей точки зрения, всё, ты спекся». Президент дорого заплатил за этот разрыв отношений. На протяжении последующих трех лет Фулбрайт использовал комитет по внешним делам как пусковую установку для нанесения разрушительных ударов - с точки зрения консерваторов - по политике Джонсона, в довершении к тем ударам, что несли поля смерти Вьетнама (*42).
(*38) Oral History Statement by William Attwood, November 8, 1965, Kennedy Library, Boston.
(*39) Newsweek, May 17, 1965, p. 52; Randall B. Woods, Fullbright (New York, 1995), p. 382.
(*40) Geyelin, Lyndon B. Johnson and the World, p. 254.
(*41) The New York Times, May 9, 1965, p. E3.
(*42) Washington Post, July 15, 1971, p. F7; Woods, Fullbright, pp. 390-484.
Зарисовка о Трухильо:
http://mi3ch.livejournal.com/3275223.html