Российская промышленность и революция

[laertan]

Порой от сограждан приходится слышать вопросы - зачем буржуазия выступала против царского режима, зачем интриговала против царя, требуя ответственного министерства и готовя смену Николая II не то на Алексея Николаевича, не то на Михаила Александровича (по факту невольно подготавливая Февральскую Революцию)? Подразумевается, что они и так богатые - какого ж ещё чёрта им не хватало?

А вот какого (при написании заметки использованы материалы исследования "Русская военно-промышленная политика 1914-1917" В.В. Поликарпова):

• 10 марта 1910 г. председатель Совета съездов металлозаводчиков Северного и Прибалтийского районов М.А. Токарский предложил военному министру построить частный завод для производства азотной кислоты [это было важно, поскольку в мирное время данное сырьё для взрывчатых веществ ввозилось преимущественно из Германии]. В качестве условия было выдвинуто «подписание договора на предмет поставки азотной кислоты». В изложении самого Токарского ему отказали под следующим предлогом "предоставление заказа и невыполнение ими, в случае неудачи, может дискредитировать в России постановку частного изготовления азотной кислоты";
• в январе 1915-го года владелец оружейных магазинов А.А. Битков и руководитель Русского общества пароходства и торговли А.К. Тимрот просили помощи казны для устройства первых частных ружейных заводов. Предполагалось закупить иностранные станки и лекала, которые потом выкупить "за условленную плату" и организовать на этой базе собственные заводы. Совещание под председательством помощника военного министра Вернандера охарактеризовало предложение «как недостаточно разработанное и в малом масштабе» и отказало в содействии;
• аналогичным образом реагировала власть и на другие предложения эффективных собственников - были отклонены предложения Русского акционерного общества артиллерийских заводов, а.о. «Пулемет», группы Русско-Азиатского банка и прочая. Великий князь Сергей Михайлович заявлял, что срок постройки заводов слишком отдален, «в нынешнюю войну эти заводы никакой пользы принести не могут», а вот «цены у всех предпринимателей поставлены военного времени»; вполне очевидно намерение зафиксировать выгодные цены, поскольку «по окончании первого заказа им придется либо закрыть завод, либо довольствоваться самыми ничтожными заказами». Ещё одним аргументом против частных заводов было то, что они будут переманивать инженеров и хороших мастеров «из наших заводов»;
• в 1915-м году была запланирована постройка нового казённого завода. «Для обеспечения латунью сего завода... нужно: или расширить все частные латунные заводы чуть не вдвое (и, конечно, на средства казны), или выстроить новый казенный латунно-мельхиоровый завод. Артиллерийское ведомство именно и остановилось на последнем решении». Когда информация о развитии казённого латунно-мельхиорового производства дошла до предпринимательских организаций, они обратились к правительству с протестом. В переписке начальник ГАУ А.А. Маниковский писал: «Вопль, поднятый латуннозаводчиками, лучше всего показывает, какой предел их аппетитам будет поставлен новым казенным заводом. Раньше ставилось в вину ГАУ-ю, что не хочет освободиться от кабалы гг. Понафидина, Барановского (главные частные поставщики гильз) и пр. Теперь, когда попытка в этом направлении сделана, гг. заводчики подняли тревогу... Их поход следует оставить без внимания и казенный завод безотлагательно строить»;
• среди промышленников практиковались и хорошо знакомые по сегодняшней реальности фокусы с тендерами: так, участвовавшие в торгах фирмы Цейса, Герца и Крауса назначали на оптические приборы «совершенно одинаковые цены», «явно и чрезмерно преувеличенные». ГАУ предложило К.С. Герцику-Полубенскому выступить конкурентом, чтобы «заставить синдикат фирм Цейсе, Герц и Краус понизить цены». В результате удалось добиться снижения цены на бинокли на 6-7 руб., до 55 руб. за штуку;
• в 1915 г. крупный буржуа Солодовников «развил бешеную деятельность для получения военных заказов», и ему удалось по контрактам на снаряды получить авансов на 11,3 млн. руб., пустив их в биржевые игры и другие махинации через возглавляемый им же банк. При этом выполнение заказов было сорвано, отчётность отсутствовала, однако всё новые многомиллионные заказы сыпались как из рога изобилия - на морские снаряды, никель, медь, пушки. 8 июля 1917 г. Особое совещание по обороне постановило «в интересах обороны» и «в ограждение интересов казны» потребовать от Солодовникова «полного отчета в израсходовании полученных им авансов» и «принять возможные меры к возвращению» их в казну; часть заказов аннулировать, другие сократить; морскому ведомству заняться «выяснением обстоятельств выдачи заказов Солодовникову на изготовление тяжелых снарядов». Три месяца спустя обнаружилось, что Солодовников «определенно стремится к закрытию предприятия», и Особое совещание признало «принципиально желательным приобретение названного округа в казну». Опыт сотрудничества с частной инициативой, как обобщил его Маниковский, указывал на «необходимость самому военному ведомству озаботиться принятием надлежащих мер для создания в возможно недалеком будущем производства многочисленной и могущественной артиллерии»;
• периодически промышленников приходилось подбадривать добрым словом и угрозой реквизиции: так, завод Крауса срывал поставку биноклей для армии. Из-за этого был поставлен вопрос о реквизиции либо самого завода, либо его станков: «если заводское совещание найдет целесообразным реквизировать все оборудование, то все находящиеся на заводе Крауса станки найдут применение на секвестрованных оптических заводах и дадут возможность увеличить производство... на означенных заводах». Угроза заставила Крауса взбодриться, и уже в феврале 1916 года выяснилось, что «теперь все станки его заняты работой»;
• порой от слов переходили к делу: так, в 1916 г. перестали существовать снарядный завод «Саламандра» и Люберецкий завод сельскохозяйственных машин - их оборудование было реквизировано для казённых нужд. Местами ситуацию характеризовали как «бессистемную охоту за станками». В феврале стало казённым изготовление снарядов на Путиловском заводе. Снарядные заводы (Демиевский под Киевом, бакинский, завод Земского и Городского союзов в Подольске) с окончанием войны тоже должны были отойти к казне;
• при этом царские бюрократы ещё и не были благодарны олигархам: военный министр Шуваев позволил себе высказывания о том, что заводчики, выполняя военные заказы, наживают «на этом деле до 400%, а некоторые 800%, 1200% и даже 2400% прибылей». Подобная информация среди рабочих (чей уровень жизни падал) распространялась подобно пожару, и с апреля до июля 1916 года заводы охватили стачки с требованием отнять заводы у частных собственников (рабочих, разумеется, увольняли, и с применением вооружённой силы отправляли на призывные пункты и в исправительные батальоны);
• и хуже всего: в 1916-м году вышел закон, который порывал связь секвестра с условиями войны и военным положением, определяя полномочия властей пользоваться частной собственностью или вовсе ликвидировать её. Такой подход к делу создавал угрозу для всей буржуазии. Радикальность этого закона в отношении собственности встревожила министра торговли и промышленности В.Н. Шаховского. Он утверждал, что секвестр превратился «в чрезвычайно сильное и крайне острое орудие промышленной политики государства». «В той форме, в какой применяется ныне секвестр, он серьезнейшим образом затрагивает интересы не только лиц, поместивших свои капиталы в секвестрованные предприятия, но и кредиторов этих предприятий» - что, как мы понимаем, уже абсолютно нетерпимо.

Совершенно очевидно, что вести дела в подобных условиях - немыслимо. Проклятые бюрократы строят казённые заводы, принуждают частные предприятия к повышению производства, требуют отчёта за государственные деньги (вы подумайте - отчёта! не от какого-то немытого быдла, а от гигантов мысли и отцов русской демократии), в случае провала реквизируют завод, да ещё и обвиняют уважаемых людей непонятно в чём - словом, зажимают частную инициативу, не дают атлантам расправить плечи и получить уже наконец-то нормальные барыши. Какие-то жалкие 2400% прибыли - даже не повод для разговора, ведь наварить можно гораздо больше.