В продолжение
В книге "Они нам не товарищи..." присутствует длинное, на несколько глав, повествование с прослеживанием эволюции планов немецких военных в отношении гражданского населения во время войны на Востоке - в сторону всё большей и большей радикализации. Его сложно изложить сжато.
Но если выделить основные этапы на примере приказа о военном судопроизводстве - то примерно так:
30 марта 1941 года Гитлер произнёс перед генералитетом речь, некоторые тезисы которой записал Гальдер:Борьба двух идеологий: Уничтожающий приговор большевизму не означает социального преступления. Огромная опасность коммунизма для будущего. Мы должны исходить из принципа солдатского товарищества. Коммунист никогда не был и никогда не станет нашим товарищем. Речь идет о борьбе на уничтожение. Если мы не будем так смотреть, то, хотя мы и разобьем врага, через 30 лет снова возникнет коммунистическая опасность. Мы ведем войну не для того, чтобы законсервировать своего противника...
Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке сама жестокость - благо для будущего. Командиры должны пожертвовать многим, чтобы преодолеть свои колебания.
Далее, 28 апреля начальник правого отдела вермахта, доктор Леман, подготовил проект для Варлимонта и Йодля. Как отмечает автор, в нём впервые предусмотрено вовлечение вермахта в войну на уничтожение:I. 1. Войскам следует беспощадно убивать партизан в бою или во время бегства.
2. Прочие нападения враждебно настроенных гражданских лиц на вермахт, его личный состав и сопровождающих войска лиц следует решительно и всем средствами отражать на месте вплоть до уничтожения нападавших.
II. 1. Военное судопроизводство предназначается в первую очередь для поддержания дисциплины. Наказуемые действия, направленные против войск, должны отражаться самими войсками согласно пункту I. Только в тех исключительных случаях, когда этого не произошло, они должны преследоваться в судебном порядке.
2. В остальном наказуемые действия со стороны враждебно настроенных гражданских лиц только тогда должны подлежат военному судопроизводству, когда это необходимо по политическим мотивам.
III 1. Действия личного состава вермахта и сопровождающих его лиц против гражданского населения противника преследованию не подлежат, даже если такие действия являются военным преступлением или правонарушением.
2. При оценке таких действий следует учитывать, что крах в 1918 г., последующий период страданий немецкого народа и борьба против национал-социализма с бесчисленными кровавыми жертвами среди членом этого движения, были вызваны большевистским влиянием, и что ни один немец этого не забыл...
IV. Войсковые командиры в рамках своих полномочий несут личную ответственность за то, чтобы:
1. Все офицеры подчиненных им подразделений были своевременно и обстоятельно ознакомлены с принципами пункта I...
3. Утверждались только те приговоры, которые соответствуют политическим намерениям руководства.
Здесь впервые появляется тезис о том, что войска сами должны расправляться с партизанами и "нападающими" - непонятно, кто тут имеется ввиду, если партизаны уже названы. Причем военные суды и трибуналы не должны этим заниматься.
Хотя в проекте оговорена возможность в виде исключения судить советских гражданских, в одном из примечаний доктор Леман пояснил:
Поскольку вопреки прежнему предположению учреждений рейхсфюрера СС в требуемом количестве не будет, то остаётся один выбор: гражданских лиц, чью вину сразу доказать невозможно, следует осуждать трибуналами или расстреливать войсками.
Кроме того, войсковые командиры делались лично ответственными за проведение приказа.
Далее, генерал для особых поручений при главнокомандующем сухопутными силами, генерал-лейтенант Ойген Мюллер, занимавшийся правовыми вопросами, подготовил другой проект, который помимо прямого участия войск в расстрелах расширил "сферу компетенции" военных:В отношении населённых пунктов, из которых предпринимались коварные и предательские действия в том или ином виде, необходимо немедленно по распоряжению командира, рангом не ниже батальонного, принимать коллективные меры насилия, в случае, если обстоятельства не позволяют ожидать быстрого обнаружения конкретных виновных.
В конечном итоге 13 мая Кейтель подписал окончательный вариант, в котором, помимо вышеприведенных примеров, есть ещё и такой фрагмент:
5. Категорически запрещается сохранять подозреваемых в преступлениях ради того, чтобы предать их суду после восстановления судопроизводства над местным населением.
[Последствия не заставили себя долго ждать - 3 августа 1941 года Эрих Гёпнер, командующий 4-й танковой группой отдал приказ сровнять с землей деревню Страшево, так как рядом с ней немецкие солдаты были атакованы партизанами (см. Г. Кнопп "История вермахта, итоги", стр. 125).]
Ознакомившийся с приказом фон Бок писал, что приказ "даёт каждому солдату право... расстрелять любого русского, которого он примет - или будет утверждать, что принял - за партизана, в лицо или спину". Он потребовал отмены приказа Браухичем, но ничего не добился, кроме мутного обещания о том, чтобы преступления солдат против советских граждан всё-таки рассматривались как подлежащие военному трибуналу.
[Здесь, впрочем, надо отметить, что фон Бок не от избытка щепетильности осмелился протестовать - его к этому более чем настойчиво подталкивал племянник и подчинённый: Хеннинг фон Тресков, 1-й офицер штаба (т.е. начальник оперативного отдела) группы армий Центр, будущий участник заговора против Гитлера: "Ты должен сегодня же отправиться к Гитлеру, вместе с генерал-фельдмаршалом Рунштедтом и генерал-фельдмаршалом Леебом... Вы должны поставить вопрос о доверии кабинету Гитлера и все вместе заявить: вы обещали нам, что армия не будет обязана выполнять преступные приказы. Это обещание было нарушено, потому что теперь вы послали нам приказ, который однозначно является преступным. Мы отказываем вам в повиновении, если вы не отмените этот приказ". Фон Бок ответил: "Да он же меня вышвырнет вон!" Фон Тресков ответил: "Тогда ты с точки зрения истории, по крайней мере, красиво уйдёшь!"
Однако не страдающий избыточным идеализмом фельдмаршал не желал уходить красиво. Поэтому он ограничился посылкой в Берлин доверенного лица, ротмистра Фрайхерр-Гердсорфа, который и доставил ноту протеста, сделанную от имени фон Бока. Верховное командование этой нотой, фигурально выражаясь, подтёрлось. (см. Г. Кнопп "История вермахта, итоги", стр. 149)]
Яркой иллюстрацией того, как мало значили слова Браухича, стало состоявшееся 11 июня 1941 года в Варшаве совещание, на котором всё тот же генерал-лейтенант Мюллер дал начальникам разведывательных отделов и членам военных трибуналов отдельных армий пояснения:
Носителей враждебной идеологии следует не сохранять, но уничтожать... Под понятие "партизан" подпадает любое гражданское лицо, которое или само чинит помехи немецкому вермахту, или призывает к этому других...
Наказание. Основное правило: немедленно, никакой отсрочки для ответных действий. В лёгких случаях и т.д. отдельные лица могут отделать всего лишь побоями. Жестокость войны требует суровых наказаний...
В сомнительных случаях достаточно одного лишь подозрения в совершении преступных действий...
Не следует отказываться от коллективных карательных мер посредством поджога, расстрела группы людей или целого отряда, но не нужно и упиваться кровью. Не следует применять ненужные строгости, но только те, которые требуются для безопасности войск и быстрейшего умиротворения страны...
Тут партизан - уже любой, кто "чинит помехи", и "достаточно лишь подозрения". Дальше уже и расширять вроде как некуда.
Вот так в общих чертах выглядит согласие генералов: Гитлер высказал генералам свои взгляды, те взяли под козырёк и отправились облекать мудрые речи фюрера в юридические формы, в формы приказов войскам, в формы ответственности командиров за исполнение этих приказов.
При этом автор отмечает, что в период подготовки войны на Востоке Гитлер ещё не смотрел на высших командиров Вермахта "как на говно" - как это стало после Москвы и Сталинграда. В тот момент у генералов была возможность противодействовать, как минимум - протестовать, как это сделал фон Бок. Однако никакого группового протеста не было, была рутинная работа. Фюрер приказал - генералы исполнили.
После войны, понятно, они рассказывали, что всё это делали с кукишем в кармане.
Но если выделить основные этапы на примере приказа о военном судопроизводстве - то примерно так:
30 марта 1941 года Гитлер произнёс перед генералитетом речь, некоторые тезисы которой записал Гальдер:Борьба двух идеологий: Уничтожающий приговор большевизму не означает социального преступления. Огромная опасность коммунизма для будущего. Мы должны исходить из принципа солдатского товарищества. Коммунист никогда не был и никогда не станет нашим товарищем. Речь идет о борьбе на уничтожение. Если мы не будем так смотреть, то, хотя мы и разобьем врага, через 30 лет снова возникнет коммунистическая опасность. Мы ведем войну не для того, чтобы законсервировать своего противника...
Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке сама жестокость - благо для будущего. Командиры должны пожертвовать многим, чтобы преодолеть свои колебания.
Далее, 28 апреля начальник правого отдела вермахта, доктор Леман, подготовил проект для Варлимонта и Йодля. Как отмечает автор, в нём впервые предусмотрено вовлечение вермахта в войну на уничтожение:I. 1. Войскам следует беспощадно убивать партизан в бою или во время бегства.
2. Прочие нападения враждебно настроенных гражданских лиц на вермахт, его личный состав и сопровождающих войска лиц следует решительно и всем средствами отражать на месте вплоть до уничтожения нападавших.
II. 1. Военное судопроизводство предназначается в первую очередь для поддержания дисциплины. Наказуемые действия, направленные против войск, должны отражаться самими войсками согласно пункту I. Только в тех исключительных случаях, когда этого не произошло, они должны преследоваться в судебном порядке.
2. В остальном наказуемые действия со стороны враждебно настроенных гражданских лиц только тогда должны подлежат военному судопроизводству, когда это необходимо по политическим мотивам.
III 1. Действия личного состава вермахта и сопровождающих его лиц против гражданского населения противника преследованию не подлежат, даже если такие действия являются военным преступлением или правонарушением.
2. При оценке таких действий следует учитывать, что крах в 1918 г., последующий период страданий немецкого народа и борьба против национал-социализма с бесчисленными кровавыми жертвами среди членом этого движения, были вызваны большевистским влиянием, и что ни один немец этого не забыл...
IV. Войсковые командиры в рамках своих полномочий несут личную ответственность за то, чтобы:
1. Все офицеры подчиненных им подразделений были своевременно и обстоятельно ознакомлены с принципами пункта I...
3. Утверждались только те приговоры, которые соответствуют политическим намерениям руководства.
Здесь впервые появляется тезис о том, что войска сами должны расправляться с партизанами и "нападающими" - непонятно, кто тут имеется ввиду, если партизаны уже названы. Причем военные суды и трибуналы не должны этим заниматься.
Хотя в проекте оговорена возможность в виде исключения судить советских гражданских, в одном из примечаний доктор Леман пояснил:
Поскольку вопреки прежнему предположению учреждений рейхсфюрера СС в требуемом количестве не будет, то остаётся один выбор: гражданских лиц, чью вину сразу доказать невозможно, следует осуждать трибуналами или расстреливать войсками.
Кроме того, войсковые командиры делались лично ответственными за проведение приказа.
Далее, генерал для особых поручений при главнокомандующем сухопутными силами, генерал-лейтенант Ойген Мюллер, занимавшийся правовыми вопросами, подготовил другой проект, который помимо прямого участия войск в расстрелах расширил "сферу компетенции" военных:В отношении населённых пунктов, из которых предпринимались коварные и предательские действия в том или ином виде, необходимо немедленно по распоряжению командира, рангом не ниже батальонного, принимать коллективные меры насилия, в случае, если обстоятельства не позволяют ожидать быстрого обнаружения конкретных виновных.
В конечном итоге 13 мая Кейтель подписал окончательный вариант, в котором, помимо вышеприведенных примеров, есть ещё и такой фрагмент:
5. Категорически запрещается сохранять подозреваемых в преступлениях ради того, чтобы предать их суду после восстановления судопроизводства над местным населением.
[Последствия не заставили себя долго ждать - 3 августа 1941 года Эрих Гёпнер, командующий 4-й танковой группой отдал приказ сровнять с землей деревню Страшево, так как рядом с ней немецкие солдаты были атакованы партизанами (см. Г. Кнопп "История вермахта, итоги", стр. 125).]
Ознакомившийся с приказом фон Бок писал, что приказ "даёт каждому солдату право... расстрелять любого русского, которого он примет - или будет утверждать, что принял - за партизана, в лицо или спину". Он потребовал отмены приказа Браухичем, но ничего не добился, кроме мутного обещания о том, чтобы преступления солдат против советских граждан всё-таки рассматривались как подлежащие военному трибуналу.
[Здесь, впрочем, надо отметить, что фон Бок не от избытка щепетильности осмелился протестовать - его к этому более чем настойчиво подталкивал племянник и подчинённый: Хеннинг фон Тресков, 1-й офицер штаба (т.е. начальник оперативного отдела) группы армий Центр, будущий участник заговора против Гитлера: "Ты должен сегодня же отправиться к Гитлеру, вместе с генерал-фельдмаршалом Рунштедтом и генерал-фельдмаршалом Леебом... Вы должны поставить вопрос о доверии кабинету Гитлера и все вместе заявить: вы обещали нам, что армия не будет обязана выполнять преступные приказы. Это обещание было нарушено, потому что теперь вы послали нам приказ, который однозначно является преступным. Мы отказываем вам в повиновении, если вы не отмените этот приказ". Фон Бок ответил: "Да он же меня вышвырнет вон!" Фон Тресков ответил: "Тогда ты с точки зрения истории, по крайней мере, красиво уйдёшь!"
Однако не страдающий избыточным идеализмом фельдмаршал не желал уходить красиво. Поэтому он ограничился посылкой в Берлин доверенного лица, ротмистра Фрайхерр-Гердсорфа, который и доставил ноту протеста, сделанную от имени фон Бока. Верховное командование этой нотой, фигурально выражаясь, подтёрлось. (см. Г. Кнопп "История вермахта, итоги", стр. 149)]
Яркой иллюстрацией того, как мало значили слова Браухича, стало состоявшееся 11 июня 1941 года в Варшаве совещание, на котором всё тот же генерал-лейтенант Мюллер дал начальникам разведывательных отделов и членам военных трибуналов отдельных армий пояснения:
Носителей враждебной идеологии следует не сохранять, но уничтожать... Под понятие "партизан" подпадает любое гражданское лицо, которое или само чинит помехи немецкому вермахту, или призывает к этому других...
Наказание. Основное правило: немедленно, никакой отсрочки для ответных действий. В лёгких случаях и т.д. отдельные лица могут отделать всего лишь побоями. Жестокость войны требует суровых наказаний...
В сомнительных случаях достаточно одного лишь подозрения в совершении преступных действий...
Не следует отказываться от коллективных карательных мер посредством поджога, расстрела группы людей или целого отряда, но не нужно и упиваться кровью. Не следует применять ненужные строгости, но только те, которые требуются для безопасности войск и быстрейшего умиротворения страны...
Тут партизан - уже любой, кто "чинит помехи", и "достаточно лишь подозрения". Дальше уже и расширять вроде как некуда.
Вот так в общих чертах выглядит согласие генералов: Гитлер высказал генералам свои взгляды, те взяли под козырёк и отправились облекать мудрые речи фюрера в юридические формы, в формы приказов войскам, в формы ответственности командиров за исполнение этих приказов.
При этом автор отмечает, что в период подготовки войны на Востоке Гитлер ещё не смотрел на высших командиров Вермахта "как на говно" - как это стало после Москвы и Сталинграда. В тот момент у генералов была возможность противодействовать, как минимум - протестовать, как это сделал фон Бок. Однако никакого группового протеста не было, была рутинная работа. Фюрер приказал - генералы исполнили.
После войны, понятно, они рассказывали, что всё это делали с кукишем в кармане.