Цена разрушения: заметки, часть 1
Я уже публиковал несколько важных фрагментов из выдающегося исследования структуры экономики Третьего Рейха за авторством Адама Туза "Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики". Однако эта работа слишком масштабная, чтобы обойтись куцыми заметками, в данном случае жизненно необходимо сделать более общий обзор важных моментов этой работы:
1. Некоторые граждане с опилками вместо мозгов иногда утверждают, что-де в Германии при нацистах имело место сильное влияние государства на экономику, а значит - не было капитализма. Между тем государство было вынуждено вмешиваться в экономику, спасая обгадившихся буржуев, ещё до Гитлера: так, в 1932 году Фридрих Флик с трудом убедил государство выкупить его долю в угольном отделении Vereinigte Stahlwerke по сильно завышенной цене, и тем спасли его от катастрофы. Deutsche Bank, Dresdner Bank и Commerz Bank были спасены от краха лишь благодаря вмешательству государства.
2. Автор рисует некий альтернативный сценарий для Германии, отличный от пути Гитлера, связывая его с ориентацией немецкой экономики на связи с США (что неудивительно для американского историка), персонифицируя этот сценарий в фигуре Штреземана. Дескать, всё было так хорошо, капитал обеих стран к взаимной выгоде интегрировался в мировую экономику, но потом жахнул проклятый кризис, в результате чего в Америке возобладали изоляционистские настроения, а немцы, видя крах международных отношений, переориентировались на националистический проект. Вот если бы не кризис - всё бы как расцвело, да заколосилось! А вот после кризиса, конечно, вариантов не оставалось: "Даже если бы Гитлер не был назначен канцлером и Шлейхер остался бы у власти, трудно себе представить, чтобы Германия избрала бы курс, который бы не был пагубным для последних отчаянных попыток восстановить на Земле мир и стабильность... Германия могла осуществлять политику, более или менее способствовавшую глобальной стабилизации, но шанс на достижение этой ускользающей цели в первую очередь определялся другими крупными державами. А в 1933 г. условия намного меньше способствовали многосторонней стратегии, чем десятью годами ранее." Это, конечно, предельно наивные построения, поскольку финансовые кризисы являются неотъемлемой частью капиталистической экономики, и также неизбежны, как восход солнца (в 2020-м это даже как-то неловко проговаривать).
3. Описана эпохальная встреча, состоявшаяся 20 февраля 1933 г. при участии 25 предпринимателей (представителей IG Farben, Vereinigte Stahlwerke, AG Krupp и других) и Адольфа Гитлера. Во время своей программной речи лидер нацистов сообщил, что «частное предпринимательство невозможно в эпоху демократии», что демократия ведёт к коммунизму, поэтому пришло время «окончательно разгромить противника» - т.е. левых. Причём «каким бы ни был исход, отступления не будет... если выборы ничего не решат... то решение должно быть получено иными средствами». Естественно, в благодарность за эту услугу от промышленников ожидали финансовой помощи. Геринг дополнил речь Гитлера, заметив, что «Жертвы окажутся намного более легкими... если она [промышленность] поймет, что выборы 5 мая наверняка окажутся последними на ближайшие десять лет, а может быть, и на ближайшие сто лет». Как справедливо отмечат автор, "Новый канцлер Германии собирался покончить с парламентской демократией. Он планировал разгромить немецких левых, для чего был не просто готов прибегнуть к силовым мерам, но был очень рад этому". При этом ни Гитлер, ни Геринг не упоминали антиеврейскую политику или какие-либо завоевательные планы. Это важный момент, поскольку он помогает понять побудительные мотивы германской буржуазии, с энтузиазмом откликнувшейся на столь ценные инициативы (от IG Farben было получено 400 тыс. рейхсмарок, от Deutsche Bank - 200 тыс. рейхсмарок, от Ассоциации горнорудной промышленности - 400 тыс. рейхсмарок). Самой важной проблемой, занимавшей умы германских воротил (ещё помнивших Баварскую Советскую Республику), была опасность их частной собственности на средства производства со стороны левых. И именно для борьбы с этой опасностью было решено сделать фюрера из странного типа с нелепыми усами.
4. Не нужно думать, что снижение интенсивности контактов с США автоматически привело Германию к автаркии - вовсе нет. По мере того, как сокращалось сотрудничество с США, нарастало сотрудничество со странами Юго-Восточной Европы и Латинской Америки (а вы думали, это случайность - что именно в Южную Америку после войны по "крысиным тропам" бежали нацисты?) Договоренность с Чили обеспечила Германию селитрой и медью, крупным поставщиком хлопка и кофе стала Бразилия. Правда, потенциал связей с этими странами был ограничен низкой покупательной способностью их населения. Как заметил Ялмар Шахт: «Кули не купят у вас всего того... что могут купить высококвалифицированные... фабричные рабочие».
5. В работе замечено, что существовало серьёзное противоречие между политикой изгнания евреев из Германии - с одной стороны и поддержанием платёжного баланса страны - с другой. Выезжающие евреи так или иначе забирали с собой часть своих активов, на что требовалась валюта, которая у Рейха была в большом дефиците. Только с 1933 по середину 1935 г. потери валюты, вызванные эмиграцией, составили 132 млн рейхсмарок, из них 124,8 млн приходилось на долю евреев. Чтобы снизить потери, Рейхсбанк резко поднял ставку дисконта для всех держателей личных счетов, желавших перевести их за рубеж. К тому же в мае 1934 г. нижняя граница стоимости имущества, с которой взимался налог на бегство, снизилась с 200 тыс. до 50 тыс. рейхсмарок.
6. Другим решением описанной проблемы стало «Соглашение Хаавара» между Рейхом и группой сионистских предприятий из Тель-Авива. Британцы не были настроены пускать в Палестину бедных иммигрантов, но для состоятельных парней (обладателей не менее 1000 палестинских фунтов), конечно, делали исключение. Поэтому германские евреи в обмен на взнос в берлинский фонд получали сертификат, удостоверяющий наличие у них заветной суммы. В обмен на эту услугу еврейские предприятия использовали средства берлинского фонда для покупки германских товаров на экспорт в Палестину. После продажи германских товаров деньги возвращали евреям уже в местной валюте. Фактически речь идёт о том, что немецкие капиталисты, использовали благоприятные возможности, чтобы шантажом получать заказы для своей промышленности.
7. Вообще в эту книгу было бы полезно потыкать носом либералов и либертарианцев, если бы эта публика умела читать. Многократно на протяжении всей работы автором подчёркивается, что экономика Германии при нацистах была сугубо капиталистической, "главным стимулом к производству оставалась прибыль". Но дело не только в этом, ведь немцы уважали и право частной собственности даже применительно к капиталистам завоёванных западноевропейских стран (за некоторым исключением). Так, хотя в Нидерландах немцы из Rheinmetall стали хозяевами двух крупнейших машиностроительных фирм, NV Werkspoor и Staatlichen Artileerie Inrichtingen, но в отношении крупнейших нидерландских транснациональных корпораций - Philips, Unilever и Shell - нацисты повели себя вполне "по-джентльменски", корпорации избежали немецкого вмешательства благодаря переводу прав собственности в офшорные учреждения. Аналогичным образом и третий по мощи среди европейских предприятий сталеплавильный гигант Arbed также сумел защитить свою независимость. В общем, как отмечает автор: "Вторжение немецкого капитала не приобрело значительных масштабов ни в Бельгии, ни в неоккупированной части Франции."
8. Любопытна оценка интеграции Европы под Третьим Рейхом в смысле соединённых экономических усилий. У нас иногда иронизируют над тем, что СССР воевал с армией "объединённой Европы", однако если в отношении людского потенциала это всё же некоторая натяжка (процент комбатантов, воевавших с оружием в руках против большевиков, для большинства европейских наций был крайне низок), то в отношении экономического потенциала, рабочих рук, ресурсов и вооружений это гораздо ближе к истине, чем может показаться скептикам. Речь даже не про хрестоматийные чешские танки, которые в 41-м году составляли четверть германского танкового парка, есть и более впечатляющие примеры: "в марте 1944 г. из общего германского артиллерийского парка, насчитывавшего 17589 орудий, не менее 47% были иностранного - преимущественно французского - происхождения. Еще треть немецких трофеев приходилась на транспорт и средства связи, а также на собственность французских железных дорог. Самую большую долю в этой графе составляли тысячи локомотивов и десятки тысяч товарных вагонов, «позаимствованных» Немецкой железной дорогой. В целом французские, нидерландские и бельгийские железные дороги дали Германии 4260 локомотивов и 140 тыс. вагонов."
9. Отмечена прямая связь между расовой теорией, жестокой эксплуатацией советского народа - и экономическими соображениями относительно колонизации восточных территорий. В концентрированном виде эта логика изложена Гиммлером летом 1942 г.: "Если мы не наполним наши лагеря рабами - в этой комнате я буду говорить очень четко и откровенно, - подневольными работниками, которых заставят строить для нас города, деревни и фермы, невзирая ни на какие потери, то даже после окончания войны у нас не хватит денег для оснащения поселений всем, что нужно для того, чтобы настоящие немцы могли жить там и укорениться уже в первом поколении."
Продолжение следует.
1. Некоторые граждане с опилками вместо мозгов иногда утверждают, что-де в Германии при нацистах имело место сильное влияние государства на экономику, а значит - не было капитализма. Между тем государство было вынуждено вмешиваться в экономику, спасая обгадившихся буржуев, ещё до Гитлера: так, в 1932 году Фридрих Флик с трудом убедил государство выкупить его долю в угольном отделении Vereinigte Stahlwerke по сильно завышенной цене, и тем спасли его от катастрофы. Deutsche Bank, Dresdner Bank и Commerz Bank были спасены от краха лишь благодаря вмешательству государства.
2. Автор рисует некий альтернативный сценарий для Германии, отличный от пути Гитлера, связывая его с ориентацией немецкой экономики на связи с США (что неудивительно для американского историка), персонифицируя этот сценарий в фигуре Штреземана. Дескать, всё было так хорошо, капитал обеих стран к взаимной выгоде интегрировался в мировую экономику, но потом жахнул проклятый кризис, в результате чего в Америке возобладали изоляционистские настроения, а немцы, видя крах международных отношений, переориентировались на националистический проект. Вот если бы не кризис - всё бы как расцвело, да заколосилось! А вот после кризиса, конечно, вариантов не оставалось: "Даже если бы Гитлер не был назначен канцлером и Шлейхер остался бы у власти, трудно себе представить, чтобы Германия избрала бы курс, который бы не был пагубным для последних отчаянных попыток восстановить на Земле мир и стабильность... Германия могла осуществлять политику, более или менее способствовавшую глобальной стабилизации, но шанс на достижение этой ускользающей цели в первую очередь определялся другими крупными державами. А в 1933 г. условия намного меньше способствовали многосторонней стратегии, чем десятью годами ранее." Это, конечно, предельно наивные построения, поскольку финансовые кризисы являются неотъемлемой частью капиталистической экономики, и также неизбежны, как восход солнца (в 2020-м это даже как-то неловко проговаривать).
3. Описана эпохальная встреча, состоявшаяся 20 февраля 1933 г. при участии 25 предпринимателей (представителей IG Farben, Vereinigte Stahlwerke, AG Krupp и других) и Адольфа Гитлера. Во время своей программной речи лидер нацистов сообщил, что «частное предпринимательство невозможно в эпоху демократии», что демократия ведёт к коммунизму, поэтому пришло время «окончательно разгромить противника» - т.е. левых. Причём «каким бы ни был исход, отступления не будет... если выборы ничего не решат... то решение должно быть получено иными средствами». Естественно, в благодарность за эту услугу от промышленников ожидали финансовой помощи. Геринг дополнил речь Гитлера, заметив, что «Жертвы окажутся намного более легкими... если она [промышленность] поймет, что выборы 5 мая наверняка окажутся последними на ближайшие десять лет, а может быть, и на ближайшие сто лет». Как справедливо отмечат автор, "Новый канцлер Германии собирался покончить с парламентской демократией. Он планировал разгромить немецких левых, для чего был не просто готов прибегнуть к силовым мерам, но был очень рад этому". При этом ни Гитлер, ни Геринг не упоминали антиеврейскую политику или какие-либо завоевательные планы. Это важный момент, поскольку он помогает понять побудительные мотивы германской буржуазии, с энтузиазмом откликнувшейся на столь ценные инициативы (от IG Farben было получено 400 тыс. рейхсмарок, от Deutsche Bank - 200 тыс. рейхсмарок, от Ассоциации горнорудной промышленности - 400 тыс. рейхсмарок). Самой важной проблемой, занимавшей умы германских воротил (ещё помнивших Баварскую Советскую Республику), была опасность их частной собственности на средства производства со стороны левых. И именно для борьбы с этой опасностью было решено сделать фюрера из странного типа с нелепыми усами.
4. Не нужно думать, что снижение интенсивности контактов с США автоматически привело Германию к автаркии - вовсе нет. По мере того, как сокращалось сотрудничество с США, нарастало сотрудничество со странами Юго-Восточной Европы и Латинской Америки (а вы думали, это случайность - что именно в Южную Америку после войны по "крысиным тропам" бежали нацисты?) Договоренность с Чили обеспечила Германию селитрой и медью, крупным поставщиком хлопка и кофе стала Бразилия. Правда, потенциал связей с этими странами был ограничен низкой покупательной способностью их населения. Как заметил Ялмар Шахт: «Кули не купят у вас всего того... что могут купить высококвалифицированные... фабричные рабочие».
5. В работе замечено, что существовало серьёзное противоречие между политикой изгнания евреев из Германии - с одной стороны и поддержанием платёжного баланса страны - с другой. Выезжающие евреи так или иначе забирали с собой часть своих активов, на что требовалась валюта, которая у Рейха была в большом дефиците. Только с 1933 по середину 1935 г. потери валюты, вызванные эмиграцией, составили 132 млн рейхсмарок, из них 124,8 млн приходилось на долю евреев. Чтобы снизить потери, Рейхсбанк резко поднял ставку дисконта для всех держателей личных счетов, желавших перевести их за рубеж. К тому же в мае 1934 г. нижняя граница стоимости имущества, с которой взимался налог на бегство, снизилась с 200 тыс. до 50 тыс. рейхсмарок.
6. Другим решением описанной проблемы стало «Соглашение Хаавара» между Рейхом и группой сионистских предприятий из Тель-Авива. Британцы не были настроены пускать в Палестину бедных иммигрантов, но для состоятельных парней (обладателей не менее 1000 палестинских фунтов), конечно, делали исключение. Поэтому германские евреи в обмен на взнос в берлинский фонд получали сертификат, удостоверяющий наличие у них заветной суммы. В обмен на эту услугу еврейские предприятия использовали средства берлинского фонда для покупки германских товаров на экспорт в Палестину. После продажи германских товаров деньги возвращали евреям уже в местной валюте. Фактически речь идёт о том, что немецкие капиталисты, использовали благоприятные возможности, чтобы шантажом получать заказы для своей промышленности.
7. Вообще в эту книгу было бы полезно потыкать носом либералов и либертарианцев, если бы эта публика умела читать. Многократно на протяжении всей работы автором подчёркивается, что экономика Германии при нацистах была сугубо капиталистической, "главным стимулом к производству оставалась прибыль". Но дело не только в этом, ведь немцы уважали и право частной собственности даже применительно к капиталистам завоёванных западноевропейских стран (за некоторым исключением). Так, хотя в Нидерландах немцы из Rheinmetall стали хозяевами двух крупнейших машиностроительных фирм, NV Werkspoor и Staatlichen Artileerie Inrichtingen, но в отношении крупнейших нидерландских транснациональных корпораций - Philips, Unilever и Shell - нацисты повели себя вполне "по-джентльменски", корпорации избежали немецкого вмешательства благодаря переводу прав собственности в офшорные учреждения. Аналогичным образом и третий по мощи среди европейских предприятий сталеплавильный гигант Arbed также сумел защитить свою независимость. В общем, как отмечает автор: "Вторжение немецкого капитала не приобрело значительных масштабов ни в Бельгии, ни в неоккупированной части Франции."
8. Любопытна оценка интеграции Европы под Третьим Рейхом в смысле соединённых экономических усилий. У нас иногда иронизируют над тем, что СССР воевал с армией "объединённой Европы", однако если в отношении людского потенциала это всё же некоторая натяжка (процент комбатантов, воевавших с оружием в руках против большевиков, для большинства европейских наций был крайне низок), то в отношении экономического потенциала, рабочих рук, ресурсов и вооружений это гораздо ближе к истине, чем может показаться скептикам. Речь даже не про хрестоматийные чешские танки, которые в 41-м году составляли четверть германского танкового парка, есть и более впечатляющие примеры: "в марте 1944 г. из общего германского артиллерийского парка, насчитывавшего 17589 орудий, не менее 47% были иностранного - преимущественно французского - происхождения. Еще треть немецких трофеев приходилась на транспорт и средства связи, а также на собственность французских железных дорог. Самую большую долю в этой графе составляли тысячи локомотивов и десятки тысяч товарных вагонов, «позаимствованных» Немецкой железной дорогой. В целом французские, нидерландские и бельгийские железные дороги дали Германии 4260 локомотивов и 140 тыс. вагонов."
9. Отмечена прямая связь между расовой теорией, жестокой эксплуатацией советского народа - и экономическими соображениями относительно колонизации восточных территорий. В концентрированном виде эта логика изложена Гиммлером летом 1942 г.: "Если мы не наполним наши лагеря рабами - в этой комнате я буду говорить очень четко и откровенно, - подневольными работниками, которых заставят строить для нас города, деревни и фермы, невзирая ни на какие потери, то даже после окончания войны у нас не хватит денег для оснащения поселений всем, что нужно для того, чтобы настоящие немцы могли жить там и укорениться уже в первом поколении."
Продолжение следует.