молитва
И в дыму, в переполненном тесном баре, на скамейке в парке осенним днем, на ступеньках узких, на скучной паре, совершая сальто, делая ход конем, - на губах одно только. В жар и морось, на исходе трассы, в финале пьесы. И когда все хором во весь свой голос мы выкриваем песнопения нашей общей мессы, в ней не слышно фальши, все нота в ноту, даже если кто-то блюз, а другой гопак, если кто-то про пьянку, а иные все про заботы, про любовь, про жажду, - все попадают в такт. Потому что единое в этом хоре, что хореем, что ямбом, что амфибрахием. (Слышишь? с тем же словом раскачивается море, с ним же всё посылают на хрен.) И молчат, и не могут начать, застыв в переходе, зависнув на том же уровне, выбиваясь из сил и из чувств шестых, под дождем задыхаясь, захлебываясь в снежной буре, от любви умирая, сгребая вещи, не имея сил оторвать взгляд, когда звон пустоты по ушам хлещет, когда потерян, не видишь пути назад, - ты прошепчешь небу одно и ночью, и утром, и в любую секунду дня. То, чего здесь каждый, каждый хочет. Выберите меня.