things are getting desperate
Тем временем, моё путешествие плавно и незаметно подошло к середине. К этому моменту мы сделали 700 км от Ханоя до Хюэ, ещё 700 км от Хюэ до Хойана, примерно столько же до Нячанга, остановились в Муйне и наконец оказались в Сайгоне.
В Сайгоне ныне самая моя любимая погода - тепло и ветрено. Вообще приятно, что впервые за десять месяцев я могу позволить себе терять время - хотя бы иногда. В такие минуты самая дельная мысль, посещающая мою голову, не превышает по своей сложности что-то вроде: «О, какие же огромные облака. Вон то похоже на дельфина».
Дни в Сайгоне проходят странно и невнятно, хоть и не без занимательных событий. Есть такие азиатские города, которые никогда не засыпают. Токио, Сеул, Шанхай. Сайгон тоже перманентно мучается бессонницей, включает неон, громыхает басами. К тому времени, когда Ханой уже отгулял и сонно поплёлся по постелям, местные жители и пришибленные жарой иностранцы только-только выползают из прохлады домов и отелей. Примерно к двенадцати ночи на улице начинают образовываться проститутки, размалёванные, неплохо одетые, худые и совершенно плоские, точь-в-точь как борзые собаки. Народ лениво прогуливается по аляповатым, но ухоженным магазинчикам. Белых лиц столько, что начинаешь уже сомневаться, в какой же части света ты собственно находишься. Зашуганные кореянки в длинных юбках торопливо перебегают дорогу, японцы на всё взирают своими лукавыми глазами в форме полумесяца, оправляют сумки, переговариваются. Западная Европа в основном ест, Америка в основном покупает, русские пытаются работать на оба фронта. На улицах царит странный голубоватый полумрак, кое-где располосованный золотистыми отсветами. Мальчики с девочками, мальчики с мальчиками, девочки с девочками. Никто ничему не удивляется, все мирно жуют и отсчитывают донги. Двое ребят начинают обниматься прямо верхом на байке, в двух метрах от нас, пытающихся забрать своих железных коней со стоянки. Стоянкой заведует особа в красной пижаме, вся в золоте, горизонтальных шрамах от бритвы и со сведённой татуировкой на предплечье. Волосы у неё острижены почти под корень, а кожа тёмная и гладкая, как древесина, из которой тут любят делать резные стулья. Больше всего она похожа на кхмерку - какую-нибудь содержательницу камбоджийского публичного дома, или, скажем, мелкого наркодиллера. Где-то на соседней улице приютился католический храм, а рядом - парочка буддийских пагод. Район, в котором мы живём, отсюда не виден, там стоят небоскрёбы, чёрными провалами зияют стройки, высокие заборы и охранные посты отделяют жилые блоки от домов пониже. Хороший город, каждый здесь может найти развлечение себе по вкусу. Можно курить, можно вдыхать, можно колоть, можно молиться, пить, есть, любить, учиться, работать. Можно оказаться в беде.
Если честно, начинаю скучать по своим. Забываю русский язык. Очень не хватает долгих разговоров, привычной хлорированной воды в кране и, пожалуй, молока. В остальном всё хорошо.
Аня, мы должны отметить твой гос, слышишь! Я всё время об этом думаю!))
Ради приличия пусть будет немного слайдов.
Я внутри очень замшелой императорской цитадели в Ханое. Вьетнамцы не растерялись и понастроили прямо на территории исторического, чёрт его драл, памятника кафешек и каких-то рандомных зданий невыясненного назначения.
Это я посреди развалин чамских храмов в Мишоне. На самом деле они похожи на огромные изгрызенные красные пряники или вот ещё на муравьиные кучи.
В Сайгоне ныне самая моя любимая погода - тепло и ветрено. Вообще приятно, что впервые за десять месяцев я могу позволить себе терять время - хотя бы иногда. В такие минуты самая дельная мысль, посещающая мою голову, не превышает по своей сложности что-то вроде: «О, какие же огромные облака. Вон то похоже на дельфина».
Дни в Сайгоне проходят странно и невнятно, хоть и не без занимательных событий. Есть такие азиатские города, которые никогда не засыпают. Токио, Сеул, Шанхай. Сайгон тоже перманентно мучается бессонницей, включает неон, громыхает басами. К тому времени, когда Ханой уже отгулял и сонно поплёлся по постелям, местные жители и пришибленные жарой иностранцы только-только выползают из прохлады домов и отелей. Примерно к двенадцати ночи на улице начинают образовываться проститутки, размалёванные, неплохо одетые, худые и совершенно плоские, точь-в-точь как борзые собаки. Народ лениво прогуливается по аляповатым, но ухоженным магазинчикам. Белых лиц столько, что начинаешь уже сомневаться, в какой же части света ты собственно находишься. Зашуганные кореянки в длинных юбках торопливо перебегают дорогу, японцы на всё взирают своими лукавыми глазами в форме полумесяца, оправляют сумки, переговариваются. Западная Европа в основном ест, Америка в основном покупает, русские пытаются работать на оба фронта. На улицах царит странный голубоватый полумрак, кое-где располосованный золотистыми отсветами. Мальчики с девочками, мальчики с мальчиками, девочки с девочками. Никто ничему не удивляется, все мирно жуют и отсчитывают донги. Двое ребят начинают обниматься прямо верхом на байке, в двух метрах от нас, пытающихся забрать своих железных коней со стоянки. Стоянкой заведует особа в красной пижаме, вся в золоте, горизонтальных шрамах от бритвы и со сведённой татуировкой на предплечье. Волосы у неё острижены почти под корень, а кожа тёмная и гладкая, как древесина, из которой тут любят делать резные стулья. Больше всего она похожа на кхмерку - какую-нибудь содержательницу камбоджийского публичного дома, или, скажем, мелкого наркодиллера. Где-то на соседней улице приютился католический храм, а рядом - парочка буддийских пагод. Район, в котором мы живём, отсюда не виден, там стоят небоскрёбы, чёрными провалами зияют стройки, высокие заборы и охранные посты отделяют жилые блоки от домов пониже. Хороший город, каждый здесь может найти развлечение себе по вкусу. Можно курить, можно вдыхать, можно колоть, можно молиться, пить, есть, любить, учиться, работать. Можно оказаться в беде.
Если честно, начинаю скучать по своим. Забываю русский язык. Очень не хватает долгих разговоров, привычной хлорированной воды в кране и, пожалуй, молока. В остальном всё хорошо.
Аня, мы должны отметить твой гос, слышишь! Я всё время об этом думаю!))
Ради приличия пусть будет немного слайдов.
Я внутри очень замшелой императорской цитадели в Ханое. Вьетнамцы не растерялись и понастроили прямо на территории исторического, чёрт его драл, памятника кафешек и каких-то рандомных зданий невыясненного назначения.
Это я посреди развалин чамских храмов в Мишоне. На самом деле они похожи на огромные изгрызенные красные пряники или вот ещё на муравьиные кучи.