Сказка супа
Оригинал взят у berlinguide в Сказка супа
Китайский рыбный суп выглядит как хорошее опасное болото: одна на всех, в середине стола, большая тёмно-зелёная глубокая тарелка с ровной плоскостью раскалённого прозрачного тёмно-оранжевого масла, в котором, как плотная жухлая ряска с нападавшими в неё листьями и ветками, плотно друг к другу примкнув покоятся жёлто-коричневые и красно-чёрные стручки красного перца, высохшие уже непосредственно в этом горячем масле, около сотни на эту тарелку, редко перемежаемые зеленью. Там, под этой поверхностью, лежит целиком вываренная в собственном бульоне (в котором также выварен и тамаринд, чеснок, лимонная трава и много каких-то травок, а сам он торфяно-рыжего цвета, но не жирный и прозрачный) большая белая рыбина и порубленный на большие куски осьминог. Надо раздвигать это постоянно быстро смыкающееся болото палочками, тогда шуршат стручки перца, сухим шуршанием и постукиванием друг об друга, как камыш, когда через него идёт лодка, и нужно приподнимать рыбу со дна, отламывать от неё кусочки, не видя их, прихватывая также и ощутимые, потому что они твёрдые и большие, куски фиолетово-чёрных щупалец осьминога и перенося их себе на отдельную тарелку. Важно не прихватить веслом-ложкой перец, есть надо внимательно, с полным осознанием дао, а то если прихватишь перец в ложку или налипшим на кусок рыбы, будет много соплей и слёз. Пока несёшь улов, большая общая рыба в общей тарелке опять ложится на дно в убывающие порубленные объятья осьминога, болото из масла и сухих стручков перца скорейше затягивается над ними, легко несколько раз колыхнувшись, и опять только зеркальная красно-оранжевая изумительно гладкая раскалённая поверхность, от которой и пар не поднимается. Это что-то очень земляное поэтическое, как трудное мрачное древнее стихотворение с очень жестоким смыслом, всегда есть в китайской кухне.
Китайский рыбный суп выглядит как хорошее опасное болото: одна на всех, в середине стола, большая тёмно-зелёная глубокая тарелка с ровной плоскостью раскалённого прозрачного тёмно-оранжевого масла, в котором, как плотная жухлая ряска с нападавшими в неё листьями и ветками, плотно друг к другу примкнув покоятся жёлто-коричневые и красно-чёрные стручки красного перца, высохшие уже непосредственно в этом горячем масле, около сотни на эту тарелку, редко перемежаемые зеленью. Там, под этой поверхностью, лежит целиком вываренная в собственном бульоне (в котором также выварен и тамаринд, чеснок, лимонная трава и много каких-то травок, а сам он торфяно-рыжего цвета, но не жирный и прозрачный) большая белая рыбина и порубленный на большие куски осьминог. Надо раздвигать это постоянно быстро смыкающееся болото палочками, тогда шуршат стручки перца, сухим шуршанием и постукиванием друг об друга, как камыш, когда через него идёт лодка, и нужно приподнимать рыбу со дна, отламывать от неё кусочки, не видя их, прихватывая также и ощутимые, потому что они твёрдые и большие, куски фиолетово-чёрных щупалец осьминога и перенося их себе на отдельную тарелку. Важно не прихватить веслом-ложкой перец, есть надо внимательно, с полным осознанием дао, а то если прихватишь перец в ложку или налипшим на кусок рыбы, будет много соплей и слёз. Пока несёшь улов, большая общая рыба в общей тарелке опять ложится на дно в убывающие порубленные объятья осьминога, болото из масла и сухих стручков перца скорейше затягивается над ними, легко несколько раз колыхнувшись, и опять только зеркальная красно-оранжевая изумительно гладкая раскалённая поверхность, от которой и пар не поднимается. Это что-то очень земляное поэтическое, как трудное мрачное древнее стихотворение с очень жестоким смыслом, всегда есть в китайской кухне.