Воскресный мемуар - 6

Mar 24, 2024 20:44


Я не знаю, в каком году поженились Зина и Саша, мои будущие бабушка и дед, мне об этом никогда не рассказывали. По странному стечению судеб много лет спустя Зина умерла в Сашин день рождения, 23 марта. А позже на эту дату наслоились и другие семейные события.



Их единственная дочь Ирина родилась в конце апреля 1937 года, когда взрослые по ночам вздрагивали от любого шороха на лестнице, а Константин Николаевич от греха подальше сжег весь семейный архив и свои дневники.

Зина никакой тяги к материнству не испытывала, поэтому весь уход за дочкой сбросила на младших сестер. А те неизменно вызывали удивление у врачей и сестер из детской консультации «Это кто тут такая юная мама из вас двоих?».

Бабушка и дедушка Николаевы внучку обожали. Константин Николаевич, уходя на работу, обязательно оборачивался во дворе и смотрел, машет ли ему Ирочка в окно. И если она почему-то не махала, настроение у него было испорчено на весь день. А вот Розановы девочку не признали и были с ней очень холодны.





Мария Никитична и Самуил Самуилович Розановы, тридцатые годы



Галя, Ира и Джим, скорее всего, весна 1938 года

В июне сорок первого Веру положили на операцию в Первую Градскую,  но прямо двадцать второго выписали домой, так ничего и не сделав - все московские больницы зарезервировали для раненых. Екатерина Александровна к тому времени совершенно ослепла, а вскоре у Константина Николаевича случился инфаркт. К нему каждый день приходила медсестра делать уколы.

Четырехлетняя Ира оставалась целыми днями дома с парализованной тетей, слепой бабушкой и лежачим дедушкой. В ее обязанности входило открывать медсестре дверь и говорить, в какую руку делать укол. Естественно, ни о каком отъезде из Москвы в самые страшные дни октября, когда весь город охватила паника, и речи не шло.



Екатерина Александровна и Константин Николаевич перед войной, в возрасте примерно 60 лет

Николаевы-старшие умерли в первые два года войны, но даты их смерти мне почему-то тоже никогда не называли. Когда их не стало, домоуправление оставшуюся семью решило «уплотнить». По тогдашним нормам отобрать должны были самую большую комнату, но это технически не было возможно, потому что она была проходной и находилась в середине квартиры.  Поэтому отобрали ту, которая была ближе всего к кухне, заставили вынести мебель и опечатали дверь.

Ночью накануне того дня, когда в комнату должны были вселиться новые жильцы, раздался звонок в дверь. Бойкая и нахальная Наташа из многолюдной квартиры со второго этажа стояла на пороге со своим нехитрым скарбом. «Я решила к вам перебраться, - заявила она с порога. - Вас все равно уплотняют, поэтому я хочу здесь жить, у вас спокойнее.» Зина пыталась что-то возражать про домовый комитет, про правила, но Наташа отодвинула ее с дороги, сорвала печать и вошла в свою новую комнату.

«С жилтоварищами я сама разберусь», - пообещала она и действительно разобралась. Домовый комитет пытался ее выселить и  отдать комнату кому-то другому, но спасовал перед мощью Наташиной глотки. Со своей стороны Зина, Вера и Галя тоже решили, что пусть лучше остается Наташа, она хоть и напористая, но не сволочь и не пьющая. А то кто их знает, кого вместо нее могут подселить? А Наташу они худо-бедно уже довольно давно знали.

С той поры днем за Ирой насколько могла присматривала Вера, а после работы ей занималась Галя. Зина работала в банке (сберкассе?) где-то далеко на Ленинградском шоссе, куда надо было добираться на трех трамваях с пересадками, поэтому домой возвращалась поздним вечером.



Галя (справа) с сотрудницами в середине сороковых. Здание у них за спиной сейчас известно как отель Балчуг-Кемпински, а в ту пору это было офицерское общежитие для участников войны и их семей.

На Гале с Ирой, помимо прочего, лежали все огородные обязанности. Во время войны моей родне и всем их соседям выделили крошечные клочки земли сразу за заставой, там, где сейчас на Ленинском проспекте высится памятник Гагарину. Трамваи ходили плохо, часто приходилось идти на огороды пешком. Во время одного из таких походов у Гали в кармане от трения загорелся коробок спичек, и это стало двойной трагедией - прогорели единственные рабочие штаны и пропали такие дефицитные в ту пору спички.

Война закончилась, но началась новая напасть - стал крепко пить Саша и начался его странный тройственный союз с Зиной и ее лучшей подругой Лелей. Ира это восприняла очень остро, возненавидела отца и стала требовать от матери развода, но Зина решила по-своему и разводиться не стала.

В феврале пятьдесят первого умерла Вера. За день до этого в форточку, открытую для проветривания, влетела птица и начала биться в зеркало. Это сочли очень плохой приметой.

Ира росла девочкой очень слабой и болезненной. Тут и военное детство сказалось, и то, что она наглядно увидела, что внимание в семье можно получить только во время болезни. Едва ли она так четко это формулировала словами, но разного рода хвори сопровождали ее всю жизнь, резко обостряясь, когда ей было нужно дополнительное внимание.



Галя, Ира и Ирина подруга в доме отдыха. Гале 40, девочкам 17 лет.

В школе она училась в основном на тройки-четверки и один из классов, судя по всему, должна была повторить. Рассказывать об этом она не любила, я сама уже позже обо всем догадалась по датам в табелях и выпускном сертификате, и по тому, что заканчивала мама школу вместе с девушками, которые были существенно младше ее (я была знакома кое с кем из ее школьных подруг).

Зина была верна себе. Она жила собственной жизнью, которая мало пересекалась с жизнью дочери. Даже в отпуск всегда ездила одна, и это часто были санатории или дома отдыха, а Ирой занималась и всячески ее опекала Галя, которая так не хотела иметь собственного потомства, но которая стала идеальной няней трем поколениям детей.



Зина (ы центре) в санатории, конец 50-х годов

С деньгами в семье было очень туго, поэтому после школы Ирина пошла работать в научно-исследовательскую лабораторию и поступила на вечерний в институт тонкой химической технологии. Лаборатория называлась ЦНИЛ-ЭЛЕКТРОМ (Центральная Научно-Исследовательская Лаборатория Электромеханических методов обработки), и находилась она в Люблино, вот в таком интересном здании.



Для тех, кто Москву не очень знает, уточню - это здание собора Иверской иконы Богоматери Николо-Перевинского монастыря. В соборе размещалось сразу несколько химических и физических лабораторий. Та, в которой трудилась моя юная мама, находилась в Иоанно-Предтеченском приделе, и возглавлял ее заведующий той кафедрой МИТХТ, на которой мама делала диплом. Между собой молодые сотрудники называли его просто и коротко - Шеф.



Александр Розанов, примерно 1960 год

Второго января шестьдесят первого года внезапно скончался от инсульта мамин отец, Александр Самойлович. На следующий день после похорон, войдя в вагон электрички, в котором она с друзьями обычно ездила на работу, Ирина услышала «Познакомься, это наш новый сотрудник, его зовут Олег. Он только что закончил МИТХТ.»...

Семья, Мемуар

Previous post Next post
Up