Последний писк
После записи «О вампирах» от 6 июня 2013 года меня попросили написать стих, посвящённый комарам. Но, сколько бы я тогда ни призывала музу, творчество не пошло: наружу выкатилось лишь несколько разрозненных строчек. И вот только сейчас, пять лет спустя, разбредающееся стадо слов удалось собрать:
Маттиола расцветает, соловейко щебетает
И над крышами всплывает толстощёкая луна.
Ночь романтикой искрится - отчего бы не влюбиться,
Не писать взахлёб сонеты у открытого окна?..
Чорта с два! К ночному пиру, абсолютно чужд Шекспиру,
Но зато родня вампиру и его же аватар,
Наточив потоньше жало, чтоб надёжней поражало,
Прилетит давить на жалость,
попрошайничать -
КОМАР!!
Эта тварь, мечтая впиться, ночью в спальню просочится
И зудит, зудит занудно, нарезая виражи:
«Изззвиняюсь! Зззагибаюсь! Голодаю и зз-скитаюсь!
Только в жизззни и осталось зззуб на полку полозз-жить!..»
С маху бьёшь себя по глазу, но летучая зараза,
Элегантно увернувшись от карающей руки,
Продолжает эти песни, и не даст уснуть, хоть тресни,
И куда угодно влезет, несмотря на все замки.
А когда рассветом алым поднимаешься с фингалом,
Что себе поставил ночью, с этой сволочью борясь,
Он уже сидит на стенке, сытые прижмурив зенки
И своим раздутым брюхом, как бокал вина, светясь.
Знает подлый насекомый, с человечеством знакомый,
Крови жаждою влекомый, что его не будут бить;
Что иначе после боя на весёленьких обоях
Расплескается такое, что вовек не отскоблить.
Что ж устраивать театр? Выметайся, триумфатор,
И лети хоть на экватор - выбирай себе маршрут.
Но, летая-распевая, помни, гад, что есть такая
Пирамида пищевая: где-то и тебя сожрут!..
Маттиола расцветает, соловейко щебетает
И над крышами всплывает толстощёкая луна.
Ночь романтикой искрится - отчего бы не влюбиться,
Не писать взахлёб сонеты у открытого окна?..
Чорта с два! К ночному пиру, абсолютно чужд Шекспиру,
Но зато родня вампиру и его же аватар,
Наточив потоньше жало, чтоб надёжней поражало,
Прилетит давить на жалость,
попрошайничать -
КОМАР!!
Эта тварь, мечтая впиться, ночью в спальню просочится
И зудит, зудит занудно, нарезая виражи:
«Изззвиняюсь! Зззагибаюсь! Голодаю и зз-скитаюсь!
Только в жизззни и осталось зззуб на полку полозз-жить!..»
С маху бьёшь себя по глазу, но летучая зараза,
Элегантно увернувшись от карающей руки,
Продолжает эти песни, и не даст уснуть, хоть тресни,
И куда угодно влезет, несмотря на все замки.
А когда рассветом алым поднимаешься с фингалом,
Что себе поставил ночью, с этой сволочью борясь,
Он уже сидит на стенке, сытые прижмурив зенки
И своим раздутым брюхом, как бокал вина, светясь.
Знает подлый насекомый, с человечеством знакомый,
Крови жаждою влекомый, что его не будут бить;
Что иначе после боя на весёленьких обоях
Расплескается такое, что вовек не отскоблить.
Что ж устраивать театр? Выметайся, триумфатор,
И лети хоть на экватор - выбирай себе маршрут.
Но, летая-распевая, помни, гад, что есть такая
Пирамида пищевая: где-то и тебя сожрут!..