Слёзы над вымыслом
Вот смотрите. Сидит себе где-то за письменным столом или за кинокамерой реальный человек, создаёт "из ничего, из ниоткуда" виртуальные миры, населяет их тенями своего воображения, запускает в мир - и эти тени начинают оказывать совершенно реальное влияние на души, на судьбы реальных людей!..
Гарри Бардин рассказывал, как однажды смотрел величайший фильм всех времён и народов - "City lights". Помните, в конце девушка вкладывает розу в руку жалкого оборванца... на ощупь рука какая-то ужасно знакомая... и тут нежная музыка, звучавшая всё это время, глохнет, исчезает. Пауза, состоящая из потрясённой тишины.
Гарри Яковлевич говорил, что в этот момент у него слёзы брызнули фонтаном. Горизонтально, как у клоуна в цирке.
Со мной тоже так бывало - когда, казалось бы, сто раз виденное, слышанное, прочитанное вдруг входило с душой в резонанс. Когда, ни о чём не подозревая, стоишь на табуретке и красишь кухонный шкафчик - в одной руке банка с краской, в другой кисть, рядом на стенке висит радио и развлекает песенками прямо в ухо. Развлекает, отвлекает, ты теряешь бдительность, и тут ШВАРК!!! - "Кони привередливые"!
Сто раз, повторю, я этих коней слышала раньше. Но в этот раз их бешеный галоп, который поётся медленно, злые голоса ангелов близко впереди и пустота бездны рядом... ох-х, слёзы вылетели именно что горизонтально. Объяли меня солёные воды до души моей.
И ещё раз так было - двадцать лет назад, когда, щёлкая пультом по телепрограммам и не зная, на какой из них остановиться, я влетела на "The Elephant Man" Дэвида Линча.
Что там ваш жалкий хоррор, резня бензопилой, трясущиеся зомбаки - в топку их всех, вы не видели самой леденящей сцены во всём мировом кинематографе! Вы не видели, как благовоспитанные британские джентльмены в воротничках и дорогих костюмах превращаются в улюлюкающую дикую свору, одержимую погоней, травлей: "Ату его! Урод! Догоним, уничтожим, затопчем!" Вы не слышали воя загнанной жертвы: "Я не зверь, не животное!.. Я человек!!! Я человек..."
Совершенно беспощадная к зрителю проверка на человечность: загляни в глаза своим внутренним чудовищам. Ты уверен, что уж у тебя-то их не существует? А если найду? Найду и покажу тебе в зеркале? Ты уверен, что не испустишь вопля ужаса, не лишишься чувств?
Линч сделал то, что под силу только настоящим мастерам искусства: провёл зрителя от чувства отвращения, отторжения - к состраданию, которое впивается в душу до крови. И когда в финале Меррик, готовя себе смертное ложе, ласково разгладил ладонью простыню - вот тут у меня начался амок настоящий. Я рыдала четверо суток, чего со мной никогда не было ни до, ни после.
Будни покрывают душу пылью, затем грязью, затем запёкшейся коркой, под которой задыхается всё живое. Не хотите стать ходячим респектабельным зомби? Ищите вымысел, над которым можно омыться слезами; ищите живую воду.
Да обрящете.
Гарри Бардин рассказывал, как однажды смотрел величайший фильм всех времён и народов - "City lights". Помните, в конце девушка вкладывает розу в руку жалкого оборванца... на ощупь рука какая-то ужасно знакомая... и тут нежная музыка, звучавшая всё это время, глохнет, исчезает. Пауза, состоящая из потрясённой тишины.
Гарри Яковлевич говорил, что в этот момент у него слёзы брызнули фонтаном. Горизонтально, как у клоуна в цирке.
Со мной тоже так бывало - когда, казалось бы, сто раз виденное, слышанное, прочитанное вдруг входило с душой в резонанс. Когда, ни о чём не подозревая, стоишь на табуретке и красишь кухонный шкафчик - в одной руке банка с краской, в другой кисть, рядом на стенке висит радио и развлекает песенками прямо в ухо. Развлекает, отвлекает, ты теряешь бдительность, и тут ШВАРК!!! - "Кони привередливые"!
Сто раз, повторю, я этих коней слышала раньше. Но в этот раз их бешеный галоп, который поётся медленно, злые голоса ангелов близко впереди и пустота бездны рядом... ох-х, слёзы вылетели именно что горизонтально. Объяли меня солёные воды до души моей.
И ещё раз так было - двадцать лет назад, когда, щёлкая пультом по телепрограммам и не зная, на какой из них остановиться, я влетела на "The Elephant Man" Дэвида Линча.
Что там ваш жалкий хоррор, резня бензопилой, трясущиеся зомбаки - в топку их всех, вы не видели самой леденящей сцены во всём мировом кинематографе! Вы не видели, как благовоспитанные британские джентльмены в воротничках и дорогих костюмах превращаются в улюлюкающую дикую свору, одержимую погоней, травлей: "Ату его! Урод! Догоним, уничтожим, затопчем!" Вы не слышали воя загнанной жертвы: "Я не зверь, не животное!.. Я человек!!! Я человек..."
Совершенно беспощадная к зрителю проверка на человечность: загляни в глаза своим внутренним чудовищам. Ты уверен, что уж у тебя-то их не существует? А если найду? Найду и покажу тебе в зеркале? Ты уверен, что не испустишь вопля ужаса, не лишишься чувств?
Линч сделал то, что под силу только настоящим мастерам искусства: провёл зрителя от чувства отвращения, отторжения - к состраданию, которое впивается в душу до крови. И когда в финале Меррик, готовя себе смертное ложе, ласково разгладил ладонью простыню - вот тут у меня начался амок настоящий. Я рыдала четверо суток, чего со мной никогда не было ни до, ни после.
Будни покрывают душу пылью, затем грязью, затем запёкшейся коркой, под которой задыхается всё живое. Не хотите стать ходячим респектабельным зомби? Ищите вымысел, над которым можно омыться слезами; ищите живую воду.
Да обрящете.