Было это в феврале..
...уж не помню какого года, но где-то в середине 90-х.
К дню рождения театра "Классика", в котором я честно отыграла десять лет своей бурной событиями жизни, мы с подружками решили поставить небольшой спектакль по скандинавским народным балладам. Нарядиться норнами, так сказать, и погрузить восхИщенного зрителя в бездны норвежского и иже с ним фольклора. Баллады мы подобрали довольно быстро, раскидать их по ролям и голосам: это "девушкам театра "Классика" не фиг делать! При желании мы вам телефонный справочник сыграем - рыдать будете... от смеха... А вот на репетицию как-то собраться никак не удавалось, одна жила в городе, другая растила маленького сына, третья была я. Так что репетировали, в основном, по телефону - если две собрались, звоним третьей и - ага! Собственно, собрались мы на первую - она же генеральная - репетицию только в день премьеры.
А накануне у меня начало першить горло - верный вестник грядущего ОРЗ. Но... столько усилий - и даром? Да ни в жисть! Накануне я ела лук, чем окончательно обожгла горло, а перед выходом на сцену - о, кто сейчас помнит эти дивные леденцы "Холлс"... Так что на сцене голос у меня был чистый и звонкий, хотя температурка уже ощущалась.
В качестве реквизита мы позаимствовали у мамы: прясло - две доски, к которым крепиться куделя, веретено, две щетки для расчесывания овечьей шерсти (очень помнится смеялась, увидев точно такие же в фильме про навахов), корзина с клубками шерсти. Все это героически несли на себе бедные мужчины театра "Классика" и мой племянник.
Погас свет в зале... И - понеслось!
Если бы мы только декламировали... Нет, мы еще и пели!
А некоторые - в смысле, Инга - даже пустились в пляс...
Зал офонарел, и на всякий случай провожал нас долгими и оглушительными апплодисментами.
После спектакля мы пошли к режиссеру, долго там еще тусовались (некоторые - в смысле я - с температурой), а потом эти некоторые еще неделю валялись с ангиной и насморком.
Но главный прикол был не в этом. Поскольку "девушки театра как-его-там" особой скромностью никогда не отличались, то между прочими балладами Инга спела свою, собственно-сочиненную... И вот я спрашиваю через неделю брата Колю, дескать, заметил ли он тыксказать некую инородность, ну что одна была не скандинавская, а...
"А я думал, это всё - ваши! - растерянно сказал Коля. - Ну, в смысле, вашего сочинения"...
И тут я поняла, что мы - не просто девушки... этого... театра... Мы - орлицы полету недосягаемого... Пврит, парит наш орёл! Если человек хотя бы на время предположил, что мы могли создать всё это богатство народной поэзии.
Инга Кобунова
Плач Сванхильд
Помню, в детстве пела мне мать:
"Счастливой Сванхильд не быть,
Любимому губы не целовать,
Детей от него не родить".
Я выросла, высока и стройна,
Косы, как змеи, струятся с плеч.
Я верная была бы жена,
Но ты не сумел меня уберечь.
Ты, господин мой, был сер и хил,
Он был юн и могуч.
Ты был стар, угрюм, нелюдим,
А он - как весенний луч.
Теперь проклинай опустевший дом,
Безумной меня зови,
Ведь я предала детей и закон
За первый проблеск любви.
А кровь течёт, горяча и пьяна,
Звенит исступлённый смех -
Да, я была, была влюблена,
А разве любить - это грех?
Возлюбленный мой был сыном твоим -
Ты повесил его с утра.
Оплёвана, на глазах у всех
Стою посреди двора.
Но я не боюсь твоих страшных слов,
Ранящих, как когти орла -
Когда испустил он последний вздох,
Тогда и я умерла.
А кони твои, как весной вода,
Вдруг прянули, понесли...
И мне не подняться уже никогда
С истоптанной рыжей земли
К дню рождения театра "Классика", в котором я честно отыграла десять лет своей бурной событиями жизни, мы с подружками решили поставить небольшой спектакль по скандинавским народным балладам. Нарядиться норнами, так сказать, и погрузить восхИщенного зрителя в бездны норвежского и иже с ним фольклора. Баллады мы подобрали довольно быстро, раскидать их по ролям и голосам: это "девушкам театра "Классика" не фиг делать! При желании мы вам телефонный справочник сыграем - рыдать будете... от смеха... А вот на репетицию как-то собраться никак не удавалось, одна жила в городе, другая растила маленького сына, третья была я. Так что репетировали, в основном, по телефону - если две собрались, звоним третьей и - ага! Собственно, собрались мы на первую - она же генеральная - репетицию только в день премьеры.
А накануне у меня начало першить горло - верный вестник грядущего ОРЗ. Но... столько усилий - и даром? Да ни в жисть! Накануне я ела лук, чем окончательно обожгла горло, а перед выходом на сцену - о, кто сейчас помнит эти дивные леденцы "Холлс"... Так что на сцене голос у меня был чистый и звонкий, хотя температурка уже ощущалась.
В качестве реквизита мы позаимствовали у мамы: прясло - две доски, к которым крепиться куделя, веретено, две щетки для расчесывания овечьей шерсти (очень помнится смеялась, увидев точно такие же в фильме про навахов), корзина с клубками шерсти. Все это героически несли на себе бедные мужчины театра "Классика" и мой племянник.
Погас свет в зале... И - понеслось!
Если бы мы только декламировали... Нет, мы еще и пели!
А некоторые - в смысле, Инга - даже пустились в пляс...
Зал офонарел, и на всякий случай провожал нас долгими и оглушительными апплодисментами.
После спектакля мы пошли к режиссеру, долго там еще тусовались (некоторые - в смысле я - с температурой), а потом эти некоторые еще неделю валялись с ангиной и насморком.
Но главный прикол был не в этом. Поскольку "девушки театра как-его-там" особой скромностью никогда не отличались, то между прочими балладами Инга спела свою, собственно-сочиненную... И вот я спрашиваю через неделю брата Колю, дескать, заметил ли он тыксказать некую инородность, ну что одна была не скандинавская, а...
"А я думал, это всё - ваши! - растерянно сказал Коля. - Ну, в смысле, вашего сочинения"...
И тут я поняла, что мы - не просто девушки... этого... театра... Мы - орлицы полету недосягаемого... Пврит, парит наш орёл! Если человек хотя бы на время предположил, что мы могли создать всё это богатство народной поэзии.
Инга Кобунова
Плач Сванхильд
Помню, в детстве пела мне мать:
"Счастливой Сванхильд не быть,
Любимому губы не целовать,
Детей от него не родить".
Я выросла, высока и стройна,
Косы, как змеи, струятся с плеч.
Я верная была бы жена,
Но ты не сумел меня уберечь.
Ты, господин мой, был сер и хил,
Он был юн и могуч.
Ты был стар, угрюм, нелюдим,
А он - как весенний луч.
Теперь проклинай опустевший дом,
Безумной меня зови,
Ведь я предала детей и закон
За первый проблеск любви.
А кровь течёт, горяча и пьяна,
Звенит исступлённый смех -
Да, я была, была влюблена,
А разве любить - это грех?
Возлюбленный мой был сыном твоим -
Ты повесил его с утра.
Оплёвана, на глазах у всех
Стою посреди двора.
Но я не боюсь твоих страшных слов,
Ранящих, как когти орла -
Когда испустил он последний вздох,
Тогда и я умерла.
А кони твои, как весной вода,
Вдруг прянули, понесли...
И мне не подняться уже никогда
С истоптанной рыжей земли