Две березы.
Сейчас гуляла с Лельчей и смотрела на березы. Когда приехала в Германию, удивилась березовым рощам. Как и многое, сложилось под впечатлением советской идеологии, что березы растут только в СССР. Глупость неимоверная, но, когда не видишь, веришь тем, кто утверждает, что знает больше тебя...
Посыпалась рифма, не было ничего, чтобы записать, запомнила первые строчки, остальное дописала сейчас. Смысл остался - две березы по разные стороны бурга, марк - ограниченная зона/территория.
Березовый веник, березовый сок,
березовым духом пропах весь совок.
Нас с детства учили и Пушкин, Толстой,
что русская классика вам не отстой.
А там подключились Карл Маркс, Энгельс, Ленин,
и Берестов, Рубцов, а также Есенин,
Береза всегда только русской была,
на время забыла: советской слыла.
А та, что за маркой нам не родня -
фашистка, нацистка, и просит огня.
И белый ее парадный наряд. "Не верьте ей!"-
теперь «славяне» твердят.
"Нам вовсе не ровня и нам не родня,
фашистка, немчурка, и просит огня."
Свои опустив сережки, она
с улыбкой глядит из-за бугра на меня,
и шечет мне ласково, душу склоня:
"защиты прошу у тебя от огня.
Ты знаешь - границу поставил совок
меж нами когда-то и выжал весь сок,
ум-разум затмил, расправой душил,
войну нам устроил, как ядом поил.
Забыла березка, что русской зовется,
сестренку свою, побить ей неймется,
ту, что за маркой в белом наряде
стоит словно воин на армейском параде."
И тихо слеза березовым соком
стекает на землю, тревожа Морока.
"Свой меч не могу я поднять против той,
она ж мне сестра из семьи родовой.
Нас били, пугали, нас разлучили,
насилуют душу, любить разучили,
сестру ненавидит, неужто крах нам?"
"Верните ей память!" - взываю к Отцам.
Вот меч наготове, и зубы все скалит,
войну принимает, не видит печали,
не чает, что ей в который уж раз,
подножку подставят, что глумятся сейчас,
сестер обложили с разных сторон
и к драке толкают как в стае ворон.
Их сила в том, что все исказили,
мать той березки били и жгли,
по разные стороны их разделили,
историей всех своей ослепили
и цели своей достигли они.
Посыпалась рифма, не было ничего, чтобы записать, запомнила первые строчки, остальное дописала сейчас. Смысл остался - две березы по разные стороны бурга, марк - ограниченная зона/территория.
Березовый веник, березовый сок,
березовым духом пропах весь совок.
Нас с детства учили и Пушкин, Толстой,
что русская классика вам не отстой.
А там подключились Карл Маркс, Энгельс, Ленин,
и Берестов, Рубцов, а также Есенин,
Береза всегда только русской была,
на время забыла: советской слыла.
А та, что за маркой нам не родня -
фашистка, нацистка, и просит огня.
И белый ее парадный наряд. "Не верьте ей!"-
теперь «славяне» твердят.
"Нам вовсе не ровня и нам не родня,
фашистка, немчурка, и просит огня."
Свои опустив сережки, она
с улыбкой глядит из-за бугра на меня,
и шечет мне ласково, душу склоня:
"защиты прошу у тебя от огня.
Ты знаешь - границу поставил совок
меж нами когда-то и выжал весь сок,
ум-разум затмил, расправой душил,
войну нам устроил, как ядом поил.
Забыла березка, что русской зовется,
сестренку свою, побить ей неймется,
ту, что за маркой в белом наряде
стоит словно воин на армейском параде."
И тихо слеза березовым соком
стекает на землю, тревожа Морока.
"Свой меч не могу я поднять против той,
она ж мне сестра из семьи родовой.
Нас били, пугали, нас разлучили,
насилуют душу, любить разучили,
сестру ненавидит, неужто крах нам?"
"Верните ей память!" - взываю к Отцам.
Вот меч наготове, и зубы все скалит,
войну принимает, не видит печали,
не чает, что ей в который уж раз,
подножку подставят, что глумятся сейчас,
сестер обложили с разных сторон
и к драке толкают как в стае ворон.
Их сила в том, что все исказили,
мать той березки били и жгли,
по разные стороны их разделили,
историей всех своей ослепили
и цели своей достигли они.