Бегство на восток
Стандартная 10-ти часовая поездка в автобусе впервые доставила удовольствие - творческое и эстетическое, ибо тело всё-таки ныло от длительного сидения в мягком и удобном кресле. Автобус попался и впрямь хороший. Помимо кресел и кондиционера в нём были начисто вымыты большие окна. Пейзаж - знакомый до мельчайших деталей - казалось бы рано или поздно может надоесть за длительное время поездок. Но нет! Пусть на земле все остается практически без изменений, но небо меняется! Особенно красиво, когда меняется у тебя на глазах. Мне впервые стало видно, как прямо надо мной идут облака - одни совсем низко, другие - значительно выше, а сам голубой купол неба изгибается ещё выше... Я сидела и смотрела вверх. Казалось, что мы летим в смолёте... Люди, наверное, посматривали на меня в салоне косо: странная девочка. А мне хотелось протянуть руку и коснуться белых пушистых облаков. Я дотянусь до них, вот только стекло мешает.
...В какой-то момент автобус повернул, и в небе появилось лицо. Лицо из облаков. Я сразу же полезла в сумку за фотоаппаратом. Успела. Спустя секунду угол обзора изменился, и небесное лицо пропало также внезапно, как появилось, превратившись в нагромождение облаков.
...Пару раз нас заставал дождь. В Донецке он хлынул стеной - так, что воды сразу стало по щиколотку. Те, кто вышел на вокзале из автобуса на стоянке, назад в него бежали по сплошному потоку воды, скрывающей обувь. Сколько туфель, босоножек и кроссовок похерилось в тот день - одному Даждьбогу известно. А как летят прямо на тебя с неба капли, в последний момент ударяясь в стекло и скользя по нему вниз, знаю я. Великолепно. Вдохновительно. Обалденно. В сердце.
.. Луганск встретил грозовым иссиня фиолетовым небом и утонувшими в лужах машинами - Жигуликом, где пода была выше колес и наверняка залила не только двигатель и радиатор, но и салон, и еще какой-то иномаркой, заглохнувшей рядом с Жигуленком. Но, особенно запала в душу дорога в Луганск - крутой изгиб трассы на фоне гористой местности и терриконов на горизонте и степи - ближе к трассе. Ни полей, ни жнивы. Только маленькие домики, разбросанные по этому пространству. И небо. Сзади автобуса его озаряли багрово-оранжевые лучи заходящего солнца, а впереди разрывали, вонзаясь в землю, свирепые молнии, клубились черные облака. И автобус мчался навстречу этому грозовому небу... Унося меня от такого же иссиня-серого неба Запорожья - неба, которое подпирают не пректащающие дымить заводские трубы, неба, где солнце дрожит в сизом мареве ядовитых газов, неба, склоняющегося над беспомощными и покорными людьми внизу, отдающими свою жизнь на алтарь индустриализации.
...В какой-то момент автобус повернул, и в небе появилось лицо. Лицо из облаков. Я сразу же полезла в сумку за фотоаппаратом. Успела. Спустя секунду угол обзора изменился, и небесное лицо пропало также внезапно, как появилось, превратившись в нагромождение облаков.
...Пару раз нас заставал дождь. В Донецке он хлынул стеной - так, что воды сразу стало по щиколотку. Те, кто вышел на вокзале из автобуса на стоянке, назад в него бежали по сплошному потоку воды, скрывающей обувь. Сколько туфель, босоножек и кроссовок похерилось в тот день - одному Даждьбогу известно. А как летят прямо на тебя с неба капли, в последний момент ударяясь в стекло и скользя по нему вниз, знаю я. Великолепно. Вдохновительно. Обалденно. В сердце.
.. Луганск встретил грозовым иссиня фиолетовым небом и утонувшими в лужах машинами - Жигуликом, где пода была выше колес и наверняка залила не только двигатель и радиатор, но и салон, и еще какой-то иномаркой, заглохнувшей рядом с Жигуленком. Но, особенно запала в душу дорога в Луганск - крутой изгиб трассы на фоне гористой местности и терриконов на горизонте и степи - ближе к трассе. Ни полей, ни жнивы. Только маленькие домики, разбросанные по этому пространству. И небо. Сзади автобуса его озаряли багрово-оранжевые лучи заходящего солнца, а впереди разрывали, вонзаясь в землю, свирепые молнии, клубились черные облака. И автобус мчался навстречу этому грозовому небу... Унося меня от такого же иссиня-серого неба Запорожья - неба, которое подпирают не пректащающие дымить заводские трубы, неба, где солнце дрожит в сизом мареве ядовитых газов, неба, склоняющегося над беспомощными и покорными людьми внизу, отдающими свою жизнь на алтарь индустриализации.