Отчет об игре "Юность в Османской империи" (октябрь 2018)
Жила некогда в крепкостенном Истинполине, городе, известном от Геркулесовых столбов до островов Индии и Катая, девушка именем София. Отец ее был переплетчиком и переписчиком книг, как и его отец, и отец его отца. Потому и София к возрасту, когда полагается женщине оставить дом родителей и перейти в дом мужа, была сведуща во многих языках и начертаниях.
Была она просватана за богатого книготорговца, но прежде, чем была сделана в книге христианского муллы брачная запись, увидел ее на базаре купец из правоверных, именем Хасан. Его сердце склонилось к ней и, хотя не было на то ее воли, он увез ее в Эдирне, где женился на девушке, как предписано Кораном. Была она его первой и единственной женой и ни в чем не знала отказа. Было ей позволено брать любые книги, не касаться домашней работы, как не касалась она ее в доме своего отца, и даже помогала она своему мужу в его торговых делах, ибо был Хасан почтенным и уважаемым торговцем коврами. За это ожесточилась против нее достопочтенная мать Хасана, именем Аиша, ибо хотела она женить сына на богатой девушке из правоверных. А получила невестку неверную, да ещё и приданого за ней не было никакого кроме ее учености, которую достопочтенная Аиша ценила недорого, ибо почитала негодной для женщины.
Хасан меж тем был доволен женой и, хотя часто уезжал из дома с караванами, не печалился что Аллах не посылает им детей. И вторую жену брать отказывался, уважая веру первой.
Потому случилось так, что когда караван Хасана не вернулся в Эдирне и он вместе с ним, то достопочтенная Аиша, выждав положенный срок, сказала Софии: «О мерзкая, о скверная! Чрево твое бесплодно как пустыня Аравии и ничего не принесла ты в этот дом кроме горя! Забирай же все это и уходи восвояси и забудь сюда дорогу!» И тут, милостью Аллаха, встала дочь почтенной Аиши, Рамзани-ханум, вдова чайханщика Джафара из семьи Кадыр, и сказала: «О матушка, раз ты велишь этой женщине идти от тебя, то пусть идёт она в мой дом, ибо раз она была женой моего брата, то мне приходится сестрой. В моем доме живут две моих вдовых сестры и, милостью Аллаха, найдется место и для третьей». И стало так.
Вскоре слава о Сафие из Истинполина, которая своими рассказами может заставить глаза плакать, а сердце смеяться, распространилась по всему Эдирне и даже из дворца Джиханнума хазнедар посылала за ней доверенную калфу, дабы услаждала она своими рассказами слух укрытых покрывалом.
Не удивительно что многие мужчины склоняли к ней сердца, ведь, по обычаю людей креста она не скрывала лица когда сидела в хане и вела свои речи, но удивительно то, что никому не отвечала она, хотя были среди них люди весьма хорошего рода и отмеченные в делах своих милостью Всеблагого. А было так потому что не желала София открывать никому тайну страшную и неслыханную.
В год, когда купец Хасан взял ее в жены, он послал со своим ближайшим другом в Истинполин свадебный выкуп, как то предписано Кораном. Семья же Софии сочла что отступила их дочь от своей веры и, горько ее оплакав, заказала в главной городской мечети, по имени которой дали они ей имя, погребальный обряд. Выкуп же раздали нищим, чтобы ежедневно молились они о спасении отлетевшей души. Купец, привезший выкуп, немало подивился такому обычаю неверных и рассказал о том Хасану, а тот - Софии. И в тот миг небо ее рухнуло на землю, ибо сделалась она мертва для братьев своих по вере и мертва для своего Бога. С тех пор умерло ее сердце и не было в нем места ни любви, ни страху. Противны ей стали сладкие яства, а драгоценные уборы казались тяжкими оковами. Потому даже самые прекрасные украшения, что давали ей как бакшиш, прятала она в сундук, а было бы на то разрешение Рамзани-ханум, и вовсе бы никогда их не надевала.
Потому когда пришел в хану человек именем Доган, первый среди стражи падишаха Мурада, то не было Софии дела до его обстоятельств, даже когда намекнул он ей что сердце его склонилось к ней. Когда же Мурад отрекся от власти, передав престол своему юному сыну Мехмеду, и решил удалиться в свой дальний дворец, в последний раз пришел Доган в хану и потому что ведал Аллах что скрывал он в своем сердце, оставил Софии дар - пару браслетов магрибской работы, с йакундами и бирюзой. И были то вещи прекрасные и совершенные, подобных которым не сыскать ни в земле Афранджи, ни на островах Индии и Катая, ибо с большим искусством выложен был на них узор созвездий, волею Всетворца глядящих на нас с небесного купола. И потому не могла София не украшать себя ими время от времени.
И случилось так, что прибыли в Эдирне послы из разных стран и был среди них посол Венеции, именем Франческо, не юный телом, но быстрый разумом. И увидел он Рамзани-ханум и сказал себе: “Вот женщина, равной которой не создавал Творец ни в моей земле, ни в земле детей Аллаха! Если бы согласилась она стать госпожой моего дома, был бы я счастливейшим из живущих!” Но кровь его сердца вскипела, когда увидел он Софию и услышал ее голос. И не было в том удивительного, ибо случается под небом и такое, что может мужчина возжелать двух женщин и не нарушить своей веры. И если Рамзани- ханум склонила к нему свое сердце, то София и тут не говорила ни “иди ко мне”, ни “иди от меня”, что лишь разжигало его желание.
И случилось так что приехал в Эдирне дервиш, именем Амир, человек прославленный любовью к Всевышнему. Говорили даже что милостью своего Господина может он отлетающую душу вернуть в тело. И поселился тот дервиш в хане Кадыр и много беседовал с Софией, ибо нашел в ней слушателя отзывчивого и рассказчика умелого. И потому рассказал он ей о женщине именем Рабиа аль-Адавия аль-Басри, которая почитается суфиями святой, ибо посвятила всю себя Всевышнему и была весьма мудра, и предложил ей оставить дом Кадыр и стать его ученицей. Хотела было она дать ему ответ, но сняла со своей руки браслет и сказала так: «С великой охотой ушла бы я с тобой в странствие, о дервиш. Но есть у меня одно дело, которое не закончено. Возьми этот браслет, о возлюбленный друг Аллаха, пойди в Эдирне-сарай и разыщи там человека именем Доган. Слышала я что недавно вернулся в город его господин, Мурад-бей. Может быть и он, первый среди его стражи, не оставил его. А если встретишь, то спроси что следует делать женщине, которая носит этот браслет. Если хочет он чтобы шла она к нему, то пусть берет браслет себе. Если же хочет он чтобы шла она от него, то пусть оставит браслет тебе, о Амир, и тогда уйду я с тобой и станет твой путь моим». И ответил ей дервиш: «С великой радостью, о возлюбленная Сафия, да благословит тебя Аллах и приветствует!»
Между тем Франческо не оставил своего желания обладать Софией. Подарил он ей браслет из индийских смарагдов и жемчуга, и просил ее склонить к нему свое сердце, ибо не запретно это им, пребывающим в одной вере. И случилось так что увидела этот браслет Рамзани-ханум и спросила: «О сестра моя, кто дал тебе его?» И рассказала София о всех обстоятельствах, а также о том что не дозволено ей склонять свое сердце к кому бы то ни было, ибо от сотворения мира установлено что мертвые не имеют дел с живыми. И тогда Зарема-ханум, сестра Рамзани, спросила ее: «О сестра, а что подумала бы ты, если бы сейчас прискакал к нашему порогу гонец и сказал что погиб человек именем Доган?» Долго молчала София, а потом ответила: “Небо мое рухнуло бы на землю, о сестра. Но почему спрашиваешь ты только об одном?” “Потому, о сестра”, ответила Зарема-ханум, - “что лишь один браслет вижу я на твоей руке и знаю, кто подарил тебе два. И еще знаю я что не скорбят и не радуются мертвые, ибо свершен над ними суд Аллаха и известна им их судьба” И тогда открылось Софии что лишь глупость и жестокость человеческая объявили ее мертвой, а любовь Господа, о которой говорил ей дервиш Амир, никогда не покидала ее. И совсем было собралась она идти искать дервиша, как сам он пришел в хану и сел у очага. И сказал он Софии: “Возрадуйся, о прекрасный цветок садов Аллаха, ибо нет при мне твоего браслета.” И хотя скорбел Амир о том что София не пойдет его путем, но все же радостно было ему видеть чувство столь чистое и возвышенное, что сказать о нем можно лишь словами великого Руми:
Где есть любовь,
не нужно толкованья,
прекрасней слов -
двух любящих молчанье
А о том что было между Франческо и Рамзани-ханум, не ведавшей что возжелал он и ее сестру, говорить не пристало, ибо всем ведомо что ссоры любящих подобны летней грозе, которая пугает и разит молниями, но быстро проходит.
И случилось так, что пришел к порогу ханы Доган и встретил там Софию, и свершилось между ними то, что заповедано Аллахом. Рамзани-ханум, как старшая в семье Кадыр, благословила их и составили они договор и условились о махре. И была в тот день в хане Кадыр большая радость. А какова той ночью была тайна между Доганом и Софией, пусть говорят не мои неумелые слова, а бейты газели несравненного Хафиза Ширази:
Да не забудется рассвет, когда мы оба во хмелю
Не замечали никого. Был только Бог - да мы вдвоём!
Да не забудется вовек, как ты смеялась, опьянев, -
А для меня на том пиру лишь ты была хмельным питьём.
И случилось так, что следующим вечером пришел к порогу ханы янычар именем Искандер, и попросил Софию говорить с ним, прося о помощи в примирении с Богом. И сказала ему София: “Мой Бог не твой Бог, о янычар. Иди с миром и ищи святого человека своей веры” Но возразил он ей: “Не с Аллахом я ищу примирения, о мудрая. Ибо предчувствую я свой смертный час и хочу умереть в той вере, в которой мать родила меня”. И сказала она ему: “Если и вправду хочешь ты этого, то расскажи же мне, как случилось так что сделался ты вероотступником”. И увела его от ворот во двор, а дальше в сад, и рассказал янычар ей о том, как попал он в школу, и о вещах мерзостных, что сотворил с ним Шавдар, старший над янычарами, и о том, как заставили его отречься от православной веры. И плакала София вместе с ним, ибо воистину многие беды и страдания выпали на его долю. А после, по его просьбе, крестила его именем Константин. И было то неудивительно, ибо множество христианских мечетей стоит в Истинполине, а мечеть Софии среди них самая великая и прекрасная.
Здесь завершается мой рассказ, как я услышал его от начала и до конца!