Стимпанк: Век Разума. Роман-газета. Часть 5
*предыдущая часть тут*
До коронации меньше двух часов.
Написать показания для полиции, отдать их, а потом позвать камеристок - парадное алое платье цвета родового гербового щита на нее надевали в четыре руки. Поправить прическу, увенчать ее фамильной диадемой из бабушкиной шкатулки, пройтись по щекам пуховкой... Она смотрит на себя в зеркало и видит совершенно чужое - наследственное - лицо. Одна из длинной вереницы одинаково-благородных портретов из фамильной галереи: всегда в красном, всегда в этой диадеме. Мамин портрет так и остался незавершенным. Когда-нибудь там появится и ее портрет - ведь как старшая дочь, она наследует отцу.
Приведя себя в порядок, Фредерика спустилась во внутренний двор, где скучали легионеры в парадной форме. "Вы слышали новость о господине в маске?" - Паола сама любезность - "Его забрали в казармы, потому что он признался, что убил капитана Фиана." Вот как... маска убивает маску. Карнавальное безумие, если бы не убийственная серьезность этого злодейства. "С ним говорил капитан Мориц, но толку-то. Так что сейчас там контр-адмирал цур зее". Да, герр фон Вюртенлемман вчера написал и об этом. Контр-адмирал цур зее в отставке - прощальная милость императора. "Но, поскольку эта милость запоздала на восемь лет, с момента моего увольнения от действительной флотской службы, для друзей я предпочту по-прежнему остаться капитаном цур зее". Зная капитана, Фредерика не сомневалась, что герр Маске уже кается во всех совершенных злодействах и вот-вот отправится на вполне заслуженное лечение в Наррентурм.
Появившийся во дворе капитан фон Ауффенберг мрачнее тучи "Этот мерзавец помер. Что ж, Наррентурм должен быть нам благодарен. Ну а теперь о приятном. Легион, стройся!» - командует он. «А вы», говорит капитан Фредерике, «становитесь вот сюда, перед строем». Сам встает рядом, накидывает ей на плечи свой знаменитый красный плащ, который надевает вместо мундира во время боя и говорит: «Поскольку мы давно уже не только солдаты, но и семья, с сегодняшнего дня я ввожу звание почетного члена легиона. Для тех, кто не состоит в наших рядах, но уже стал нам родным. Без жалованья, но с занесением в списки. Легион, приветствуйте почетного корвет-лейтенанта, графиню Фредерику Хотек!» Легионеры с энтузиазмом кричат троекратное «Ура». «Корвет-лейтенант, встать в строй!» Строй тут же смешивается, все обнимают ее. Фляжка Теслы делает круг - крепчайшая сливовица заставляет ее закашляться, смаргивая слезы. Чрезвычайно вовремя, потому что Фредерике хочется совершенно неуместно разрыдаться от благодарности. К ним, которые чрезвычайно серьезно знакомятся с ней заново: "Фрегат-лейтенант Паола Керн. Добро пожаловать в легион, корвет-лейтенант". К ним, которые улыбаются и шутят: "Шифбетрибмейстер ОБЧР "Князь Ференц Ракоци" Никола Тесла. Если у вас вдруг заболит сердце, корвет-лейтенант, обратитесь в Гильдию - мы с Гаусс живо переделаем его в пламенный мотор во славу империи!" К ним, которые объявили ее своей.
«Графиня, разрешите вас ненадолго похитить?» - Отто Фергюссон из Иностранного легиона улыбается и галантно протягивает руку. Фредерика кивает и прощается с легионерами. Вдруг в глазах темнеет, земля уходит из-под ног. Приходит в себя она в неизвестной комнате, на голом полу. Удивительная нелепость - парадное платье безнадежно перепачкано, лопнувшая белая перчатка совсем не гармонирует с железным браслетом на руке. От браслета тянется цепочка, вделанная в стену. На совесть вделанная - это Рика проверила сразу же. «Знаешь, почему я выбрал тебя?» - Фергюссон стоял у двери. - «Потому что тебя никто не будет искать. Отец с головой ушел в политику, жених на войне. Даже полиция занята коронацией и расследованием займется разве что завтра. Легионеры вряд ли что-то успели заметить. Идеальная кандидатура, не находишь? И ведь все получилось по твоему добровольному согласию. Так что посиди, подумай. Ты девочка взрослая, сама знаешь, что нужно сделать, чтобы отсюда выйти. Я ж не злодей какой-нибудь. Надумаешь - позовешь». Он выходит, ключ поворачивается в замке. Удивительная бессмысленность - Конвенция запрещает удерживать кого-либо в помещении против его воли, а Фредерика явно не соглашалась на… похищение? Будь проклята ее наивность! Фергюссон действительно все идеально рассчитал. По счастью платье достаточно теплое, чтобы просидеть здесь столько, сколько потребуется для окончания этой глупой шутки. Конечно, следовало предполагать определенную грубость нравов Иностранного легиона, а также склонность Фергюссона к обидным розыгрышам, но до слез обидно пропускать коронацию.
Следующие часы она проводит, свернувшись калачиком на полу - все равно прическа уже развалилась, а фамильная диадема и вовсе исчезла. Мысли медленно ползут по кругу, постоянно возвращаясь к сумочке, которую Фергюссон почему-то не забрал. Проверил он ее или нет? Ведь там, в потайном кармашке сыто поблескивает металлический бок крошечного пистолетика. Фредерика будто наяву видит эту опасную игрушку - подарок шефа Эвиденц-бюро и «последний шанс агента, фройляйн Августа». Стрелять ее научили в Опере, а потом капитан цур зее лично превратил сценические навыки в довольно сносные боевые. И все-таки, проверил или нет? Есть ли в комнате какой-нибудь искусственный глаз или просто потайное отверстие в стене, чтобы наблюдать за пленницей? В конце концов Фредерика устраивает сумочку под головой и прислушивается к ощущениям - через тонкую ткань отлично чувствуется острый угол веера, податливая мягкость платка, выпуклость флакончика с нюхательной солью… ствол пистолетика! Фергюссон, похоже, даже не предполагал, что у придворной куколки может оказаться оружие. Пусть у нее вряд ли хватит духу направить пистолет на живого человека, да и выхватить его из сумочки явно не успеть, у нее словно гора скатывается с плеч.
*продолжение завтра*
До коронации меньше двух часов.
Написать показания для полиции, отдать их, а потом позвать камеристок - парадное алое платье цвета родового гербового щита на нее надевали в четыре руки. Поправить прическу, увенчать ее фамильной диадемой из бабушкиной шкатулки, пройтись по щекам пуховкой... Она смотрит на себя в зеркало и видит совершенно чужое - наследственное - лицо. Одна из длинной вереницы одинаково-благородных портретов из фамильной галереи: всегда в красном, всегда в этой диадеме. Мамин портрет так и остался незавершенным. Когда-нибудь там появится и ее портрет - ведь как старшая дочь, она наследует отцу.
Приведя себя в порядок, Фредерика спустилась во внутренний двор, где скучали легионеры в парадной форме. "Вы слышали новость о господине в маске?" - Паола сама любезность - "Его забрали в казармы, потому что он признался, что убил капитана Фиана." Вот как... маска убивает маску. Карнавальное безумие, если бы не убийственная серьезность этого злодейства. "С ним говорил капитан Мориц, но толку-то. Так что сейчас там контр-адмирал цур зее". Да, герр фон Вюртенлемман вчера написал и об этом. Контр-адмирал цур зее в отставке - прощальная милость императора. "Но, поскольку эта милость запоздала на восемь лет, с момента моего увольнения от действительной флотской службы, для друзей я предпочту по-прежнему остаться капитаном цур зее". Зная капитана, Фредерика не сомневалась, что герр Маске уже кается во всех совершенных злодействах и вот-вот отправится на вполне заслуженное лечение в Наррентурм.
Появившийся во дворе капитан фон Ауффенберг мрачнее тучи "Этот мерзавец помер. Что ж, Наррентурм должен быть нам благодарен. Ну а теперь о приятном. Легион, стройся!» - командует он. «А вы», говорит капитан Фредерике, «становитесь вот сюда, перед строем». Сам встает рядом, накидывает ей на плечи свой знаменитый красный плащ, который надевает вместо мундира во время боя и говорит: «Поскольку мы давно уже не только солдаты, но и семья, с сегодняшнего дня я ввожу звание почетного члена легиона. Для тех, кто не состоит в наших рядах, но уже стал нам родным. Без жалованья, но с занесением в списки. Легион, приветствуйте почетного корвет-лейтенанта, графиню Фредерику Хотек!» Легионеры с энтузиазмом кричат троекратное «Ура». «Корвет-лейтенант, встать в строй!» Строй тут же смешивается, все обнимают ее. Фляжка Теслы делает круг - крепчайшая сливовица заставляет ее закашляться, смаргивая слезы. Чрезвычайно вовремя, потому что Фредерике хочется совершенно неуместно разрыдаться от благодарности. К ним, которые чрезвычайно серьезно знакомятся с ней заново: "Фрегат-лейтенант Паола Керн. Добро пожаловать в легион, корвет-лейтенант". К ним, которые улыбаются и шутят: "Шифбетрибмейстер ОБЧР "Князь Ференц Ракоци" Никола Тесла. Если у вас вдруг заболит сердце, корвет-лейтенант, обратитесь в Гильдию - мы с Гаусс живо переделаем его в пламенный мотор во славу империи!" К ним, которые объявили ее своей.
«Графиня, разрешите вас ненадолго похитить?» - Отто Фергюссон из Иностранного легиона улыбается и галантно протягивает руку. Фредерика кивает и прощается с легионерами. Вдруг в глазах темнеет, земля уходит из-под ног. Приходит в себя она в неизвестной комнате, на голом полу. Удивительная нелепость - парадное платье безнадежно перепачкано, лопнувшая белая перчатка совсем не гармонирует с железным браслетом на руке. От браслета тянется цепочка, вделанная в стену. На совесть вделанная - это Рика проверила сразу же. «Знаешь, почему я выбрал тебя?» - Фергюссон стоял у двери. - «Потому что тебя никто не будет искать. Отец с головой ушел в политику, жених на войне. Даже полиция занята коронацией и расследованием займется разве что завтра. Легионеры вряд ли что-то успели заметить. Идеальная кандидатура, не находишь? И ведь все получилось по твоему добровольному согласию. Так что посиди, подумай. Ты девочка взрослая, сама знаешь, что нужно сделать, чтобы отсюда выйти. Я ж не злодей какой-нибудь. Надумаешь - позовешь». Он выходит, ключ поворачивается в замке. Удивительная бессмысленность - Конвенция запрещает удерживать кого-либо в помещении против его воли, а Фредерика явно не соглашалась на… похищение? Будь проклята ее наивность! Фергюссон действительно все идеально рассчитал. По счастью платье достаточно теплое, чтобы просидеть здесь столько, сколько потребуется для окончания этой глупой шутки. Конечно, следовало предполагать определенную грубость нравов Иностранного легиона, а также склонность Фергюссона к обидным розыгрышам, но до слез обидно пропускать коронацию.
Следующие часы она проводит, свернувшись калачиком на полу - все равно прическа уже развалилась, а фамильная диадема и вовсе исчезла. Мысли медленно ползут по кругу, постоянно возвращаясь к сумочке, которую Фергюссон почему-то не забрал. Проверил он ее или нет? Ведь там, в потайном кармашке сыто поблескивает металлический бок крошечного пистолетика. Фредерика будто наяву видит эту опасную игрушку - подарок шефа Эвиденц-бюро и «последний шанс агента, фройляйн Августа». Стрелять ее научили в Опере, а потом капитан цур зее лично превратил сценические навыки в довольно сносные боевые. И все-таки, проверил или нет? Есть ли в комнате какой-нибудь искусственный глаз или просто потайное отверстие в стене, чтобы наблюдать за пленницей? В конце концов Фредерика устраивает сумочку под головой и прислушивается к ощущениям - через тонкую ткань отлично чувствуется острый угол веера, податливая мягкость платка, выпуклость флакончика с нюхательной солью… ствол пистолетика! Фергюссон, похоже, даже не предполагал, что у придворной куколки может оказаться оружие. Пусть у нее вряд ли хватит духу направить пистолет на живого человека, да и выхватить его из сумочки явно не успеть, у нее словно гора скатывается с плеч.
*продолжение завтра*