Нарисована картина. Часть 5

[lad_ia]

Доехать из Геленджика до реки Жанэ не просто, а очень просто. Когда я была тут в прошлый раз, два года назад, нашу группу привозили на машине. Но и на общественном транспорте добраться не проблема: остановка находится по пути сразу к трём посёлкам (мы ехали тем, что идёт до «Возрождения»), и автобусов ходит много.
Вход в долину оказался платным. Сто пятьдесят рублей с носа, и ходи по этому билетику хоть всё лето. Катя с Вероникой были уже здесь до нашего приезда и взялись нам показать, где водопады.
Здесь очень красиво. В долине реки расположилось чьё-то поселение, не знаю толком, чьё. Но об этом предупреждает надпись над оградкой, за которой - кафе и ларьки с книжками и сувенирами. Сюрпризом и приветствием стали книжки Алнашева на лотке - девчонки себе кое-что тут же купили. Тут же - книжки Зеппа Хольцера по пермакультуре - огородничеству и садоводству в согласии с природой (по пути Вероника показала мне на яблоневый сад, выращенный по-хельтцеровски), Синельников во всей красе, книжки для родителей. Есть и кое-какая проза, и я жалею, что не взяла побольше своих книжек - тут их можно было продать.
Спрашиваю у лоточницы, с кем необходимо договариваться, чтобы встать тут с палаткой. Отвечает, что ни с кем - по ту сторону реки селитесь, где хотите.Далее

Мы идём к водопадам, вокруг продолжаются красоты, и мысль пожить здесь летом в палатках нравится мне всё больше. Девчонки рассматривают деревья и, сдаётся мне, видят, как их можно нарисовать…
Душевная живопись - это такая штука, что когда через неё разворачиваешь образы на бумаге, то и в жизни начинаешь эти образы подмечать, видеть. (Мы ведь отражаем на бумаге то, что нами когда-либо видено. Пусть даже смешиваем это в самых неожиданных и непредсказуемых сочетаниях). Вот так у дерева растут ветки - у каждого по-своему, вот такой силуэт создаёт листва - тоже у каждого сугубо по-своему. И чтобы передать эти силуэты, кисть будет двигаться по-разному. А вот так располагается тень на камнях - сверху камни всегда светлее, снизу темнее. А вот так, на самом деле, идёт солнечная дорожка на воде…
Дорожку мы не на Жанэ увидели, а на море. Специально стали рассматривать вечером того дня, в который рисовали отражение луны в ночном море. На рисунке лунная дорожка была прямой. А вот от наблюдаемого заходящего солнца (оно заходило сбоку, за мыс) шла очень странная дорожка: то прямая, то расходящаяся овалом. У берега - опять прямая. Когда-нибудь я такую нарисую…
Первый водопад, к которому мы пришли, называется «чаша любви». Дальше есть ещё один, но туда идти неохота - и так прошагали изрядно, а у нас ещё задача порисовать. Пока Катя плещется в водяной воде (и Люська с ней), а девчонки на это любуются, я перехожу речку - она совсем тут мелкая, полно сухих мест - и на той стороне отыскиваю полянку, где можно рисовать.  При всей просторности берега полянка отыскалась только у воды. Чуть подальше от речки полянки издают характерный запах дермеца. Много людей здесь побывало за лето, а туалетов тут не строят.
Зову девчонок перейти речку, и тут у Стаськи случается истерика. Конфликт с мамой, которая пресекла её разрушительное поведение - на кого-то она там замахивалась. На Люську, наверное.
Наши девчушки, Люся со Стасей - одногодки, три и три с половиной года. И как-то так получилось, что они распределили между собой роли хорошей и плохой девочки. Люська решила, что будет хорошей девочке, Стаське осталась роль плохой. И она входит в неё мастерски: то и дело кого-нибудь куда-нибуь не пускает, растопырив руки и ноги, дразнится «бе-бе-бе» и то и дело шпыняет Люску. По крайней мере, Люська частенько ревёт в голос на этот счёт и жалуется. Хотя есть у меня подозрение, что и Люся не такая уж белая и пушистая - хитрит лиса. Как-то сама провоцирует Стаську, и та дерётся. И ещё у девчонок как бы соревнование, кто из них лучше и у кого больше возможностей: «у меня вон чего есть, а у тебя нет».
В общем, дело разворачивается так, что Стаська визжит нечеловеческим голосом и кидается на мать. Я предлагаю Веронике выписать то, что у неё сейчас идёт, что дочка ей показывает, а сама начинаю разговаривать с девочкой, ловя её взгляд. Но трёхлетняя Стаська дерётся со мной, орёт дурниной, не даёт маме писать - ручку выхватила и держит крепко. Говорю Веронике, что можно выписывать злость на землю палочкой, а сама отламываю прутик:
- Куда Стася ушла? Что здесь козочка делает? Сейчас будем козочку прутиком гнать!
Стаська орёт, Вероника сливает мысли на землю. Я начинаю прикладывать пруток к Стськиной попке, не стегая (упаси боже!), а обозначая удар, вкладывая в это движение своё стремление выгнать из девчонки ту злость, которая сейчас ею управляет:
- Уходи, козочка! Уходи! А Стася возвращайся! Стася, ты здесь?
При первых прикладываниях Стаська орёт так, как будто я её стегаю. Вероника сливает своё состояние на землю, я продолжаю гнать козу и одновременно мысли, что с ребенком так нельзя, что я самоуправничаю.. . Минута, и Стаська затихает. Взгляд становится осмысленным - вернулась.
И - словно и не кричала. Бегает уже, играет с Люськой у воды. А мы располагаемся рисовать.
Сегодня у нас подсолнухи, водяная лилия и спонтанная живопись возле дольменов.
Пока рисуем, мама моя откалывается от нашей компании - идёт в самостоятельный поход к дольменам. Местность она разведала, автобусную остановку видела, так что сама и вернётся, нас не дожидаясь.
Подсолнухи у всех получаются весёлые, а у Эвелины ещё и пушистые, будто меховые.  Меня это радует, потому что подсолнухи я рисовала только один раз. И вот - вспомнила. Водяная лилия - рисунок учебный, я его несколько раз уже повторяла. Он многоступенчатый - это пейзаж с заросшим прудом и лилией на переднем плане. Меня этому сюжету Паша Сивков научил, а я от себя добавила стрекозок над водой.


После стрекозок - жгонка, раздвигивание в парах. И отправляемся обедать - тут, у водопада, есть несколько кафе.
Долина Жанэ - это какая-то зона свободного предпринимательства! Вдоль тропинки то и дело попадаются лотки с сувенирами, летние кафешки тут и там. То, что по соседству, с восточным уклоном: плов, чебуреки, харчо. Я мяса не хочу, и есть мне там нечего. Разве что капустный салат. Цены, к слову, здесь ресторанные: чебурек стоит 75 рублей, порция плова 150, а полторы ложки капустного салата - в качестве салатницы выступает розетка для варенья - полтинник. Девчонки соглашаются идти дальше. В соседнем кафе еда мне находится. Кусок ачмы (кавказская еда из пластов пресного теста, переложенных  творогом и запечённых в виде пирога) за семдесят рублей и порция куриной лапши за сто.
Народ тут, в долине Жанэ, живёт в своём ритме. Лапшу нам долго-долго разогревали и долго  наливали. К лапше полагался кусок курицы. В моём случае это кусок бедра с гузкой. Гузку отламываю - с невырезанными яичниками она несъедобна - и откладываю  на край невысокой стенки, отгораживающей столики от «неосвоенной» территории. И очень скоро слышу мяв за стенкой: к нам пришёл рыжий кот. Одариваю его гузкой, он ест и просит ещё. Мы не реагируем, и вскоре из-за стены появляется рыжая попрошайская морда…
В долине Жане - несколько групп дольменов. Мы идём к тем, которые нам ближе. Один из них целый, второй разрушен, осталась только куча камней и плиты. Мои соображения, как мы сядем рисовать вокруг дольмена, опять оказались напрасными. Возле него уже расположились какие-то мужички с сувенирами, гитарой и дисками на продажу. Потому мы поднялись выше, к куче камней, долменным останкам.
Камни оказались очень удобными, чтобы расположиться на них и рисовать.
Предлагаю девчонкам открыться этому месту. Мы встаём в круг и прогуживаем тело - ноги, попу, живот, солнечное сплетение, серёдку, горло, лоб, родник на темени. И тело действительно как-то раскрывается пространству. И в этом состоянии я предлагаю увидеть духа этого места и задать те вопросы, ответы на которые нам сейчас необходимы. И через рисунки, которые пойдут, увидеть, о чём ответ…
У меня в это лето вопрос один: о взаимодействии с половинкой.
А дух места - это птица с женской головой…
Походив немного вокруг, я начала живопись. Листы взяла большие, на таких мы ещё не рисовали. Раздала тем, кто хотел, мне два осталось. Расстелила на каменной плите и, достав самую большую кисточку из своих, начала покрывать лист мазками… Мазки шли волнистые, как струи воды. Фон получился цветной, яркий, сплошь краски жизни, а на него запросилась белая женщина-птица. Рисую - голова, размах крыльев, хвост, - и кисточка сама преобразует женскую голову  в голову птицы. Вообще-то птица в славянской мифологии - это душа. Получается, рисунок мой про полёт души и краски жизни.
Второй рисунок. Пошли два широких зелёных листа, один над другим, как створки раковины. Это листья ландыша! Рисую и цветки. На широкий лист просится что-нибудь бордовое! Рисую какие-то извилистые загогулины, как осыпавшиеся лепестки… Над листами - синяя бабочка. Как-то ей одиноко… И бордовые загогулины превращаются в бордовую бабочку. Она раскинула крылья под ландышевыми колокольцами и как будто чего-то ждёт…
Если вспомнить про мой вопрос о половинках, то на картине - стремительный он, распахнутая она и ландыши, как знак цветения... На третьем листе рисую просто цветок. Это ирис. Он словно спорхнул с кисточки, через эти волнистые мазки, которые так и просятся на бумагу… Ирисы, к слову, я прежде рисовала лишь однажды - срисовывала с вышивки. А тут - сам собою проявился, красавец.

У девчонок своя тема. Вероникин дух места тоже крылат, но это не птица, а зверь. Я думала, что Пегас, оказался дракон. И фон - в сиренево-голубых тонах. То есть, если мой рисунок с птицей - про жизнь души в проявленном мире, то её дракон прилетел с более тонких планов. Второй её рисунок - паутина на зелёном фоне. И тут же зелёный фон покрывается травинками, а паутина превращается в большой зелёный листок. У листка острый край, и я вижу, что туда просится.
- Нарисуй каплю росы!
- А как? - теряется Вероника.
Я тоже не знаю, как, но получив её согласие, действую. Вот так она свисает, а здесь ляп белой краской - блик света… Оказывается, я теперь могу рисовать росу!
У Кати своё буйство жизни - у неё три картины, и все яркие, как карнавал. Если вспомнить бледные, с зимним настроением, фоны, что Катерина сотворяла на набережной, когда мы рисовали воду, то разница огромна. А вот Оксанка в своём стиле: в её картинах больше сиреневого.
У Эвелины на картинах лес.
Оксанка с Катей рисуют густыми и обильными мазками, их картинам необходимо гораздо больше времени, чтобы высохнуть, чем нашим. Ждать нам не хочется, тем более у нас с Вероникой свои необходимости. Я хочу разузнать подробности палаточного стояния, она - продать отрезы льна, которые привезла из Беларуссии, и не везти же их теперь обратно.
Лён у неё, кстати, классный. Я купила два отреза, получилось совсем недорого, что-то рублей по семьдесят за метр. Мы договариваемся с девчонками, что ждём их у последнего кафе. Или не ждём: если они долго не появятся, добираемся домой порознь.
Стаська, которая замечательно игра с Люськой всё это время, вдруг впадает в обиду на приятельницу - Люся решила остаться с мамой:
- Если не пойдёшь со мной, я с тобой не дружу!
- Стася, - говорю, - ты что? Разве в дружбе торгуются?
Стаська начинает дурить.
- Ага, опять козочка вернулась! - говорю я. - Опять пора выгонять? Где тут у нас прутик?
И срываю подходящий стебель.
- Выгоняй козочку, выгоняй! - тут же подхватывает Стаська. Ей весело, капризы тут же кончается.
- На, сама выгоняй, - протягиваю ей веточку. - Как придёт козочка, сразу гони!
Стаська смеётся, ветку не берёт.
Вероникин лён у лотков, которые с книжками и сувенирами, расхватывают, как горячие пирожки. Ещё бы, по сто двадцать рублей за отрез в метр восемьдесят! Разбирают сами лоточницы, а последние два куска достаются прохожей дамочке, которая ещё и пытается торговаться:
- А подешевле?
- Куда уж дешевле, пятьдесят рублей за метр при полуторной ширине? Разве только подарить! - не выдерживаю я.
- Ну, я у хозяйки спрашиваю, может, уступит, - не теряет надежды дамочка.
Хозяйка молчит, и дама перестаёт торговаться - забирает оба куска.
А Вероника, оказывается, молчала, потому что не могла сообразить, правильно ли она посчитала стоимость льна. Зависла, переводя белорусские деньги в российские. В кафе подсчитала - успокоилась. Уж всяко не дешевле цены закупки, и то хорошо.
В кафе сидим долго. Для начала ждём, пока нам продадут еду. Местная девушка бьёт все известные мне рекорды медлительности. У мужичка передо мной ну очень сложный заказ: две порции фасоли, одна тут, одна с собой, пирожок «самоса», чай, кусок пиццы. Я прошу и мне сразу же пиццу разогреть, и девушка уносит сковородку с остатками пиццы на кухню.  Возится она с парнем минут двадцать, то и дело пропадая на кухне, а потом считая и пересчитывая сумму. Я настроена философски - наблюдаю. Всё равно мы тут девчонок дожидаемся. В завершение девушка выносит два куска пиццы и подаёт нам. Мой кусок больше раза в полтора, чем у парня.
- А… на витрине вроде больше кусок был… - теряется парень.
- Я его разрезала, - спокойно сообщает девушка.
И тот смиряется - а какой смысл возмущаться? Что дали, то и ест.
Ну вот точно, поеду летом тут пожить. Сплошное позволение.
Вероника покупает у меланхоличной девушки вегетарианскую колбасу. Мечта советского повара: хлеб с красителями и ароматизаторами (в составе - пшеничный белок, растительные жиры и запах «колбаса докторская»). Вкус у неё соответственный… Ну, как компромисс для вегетарианца, скучающего по колбасе, чей вкус почти позабыт, сгодится.
Время прийти автобусу, девчонки не идут, и мы отправляемся на остановку. Приходим, по расписанию до его прибытия ещё с четверть часа… Автобус появляется через пару минут.
Катя с Оксаной приезжают почти сразу за нами. Они приехали вообще на непонятном автобусе, которого не было в расписании и который, вдобавок, подвёз их практически к дому - водителю было по пути.
Вот оно, позволение. Когда мы не напрягаемся, мир чётко отзывается на наши запросы. И всё случается вовремя и именно так, как необходимо.
Вечером мама говорит, что в долине ей не очень понравилось: «Чуть отойти от тропинки, и сразу воняет говном!» К дольменам она сходила к дальним и ближним: «Теперь могу говорить, что ничего там не почувствовала, кроме головной боли!»
В общем, кто за чем туда шёл…
Я там серьги себе купила, к моим бусам коралловым. Мне очень идут.