Справится ли Россия с проблемой неравенства в XXI веке?

[ladanov_a]

В 2013 году в экономической науке произошло знаменательное событие - вышла книга французского ученого Томаса Пикетти “Капитализм в XXI веке”. Она была посвящена одной из самых острых социальных проблем современности - проблеме неравенства.

В этой работе впервые был проведен сравнительный анализ между различными странами и выявлен ряд важных закономерностей. В отличие от Маркса, который в XIX веке анализировал этот сюжет интуитивно, основываясь на своих личных наблюдениях, рассказах знакомых и описаниях образа жизни различных слоев буржуазного общества в художественной литературе, Пикетти изучал эту проблему, что называется, с цифрами в руках, которые собирал и систематизировал 15 лет. Вывод был достаточно неожиданным - при прочих равных условиях быстрый рост экономики уменьшает роль капитала и приводит к сокращению неравенства, в то время как замедление темпов роста приводит к возрастанию значения капитала и увеличению неравенства. Поэтому сегодня мир, в котором темпы экономического роста постепенно снижаются, возвращается к ситуации, когда неравенство неуклонно увеличивается. В результате в XXI веке мы можем вновь столкнуться с масштабными социальными потрясениями в различных уголках нашей планеты, в том числе и в России.



Более того, он сделал еще один важный вывод - современная капиталистическая система не имеет каких-либо механизмов или тормозов, которые сами по себе могут нивелировать это неравенство. Невидимая “рука рынка” здесь бессильна! Решение этой проблемы может быть найдено лишь политическими методами такими, как, например, введением прогрессивного налогообложения на доходы и имущество или налогов на международные транзакции банков, направленные на снижение их спекулятивной активности, а также других ограничений, тормозящих сверхбыстрое обогащение спекулянтов.

Если с Марксом, который утверждал, что развитие капитализма всегда ведет к росту неравенства, можно еще было каким-то образом поспорить, то публично оспаривать выводы Пикетти никто не стал - слишком убедительны были приведенные им доказательства в пользу вышеупомянутых тезисов.

Ниже приведены два графика, которые построены на основе данных команды экономистов Пиккети, которые размещена в открытом доступе. На них наглядно видно как последние 50 лет изменялись доли доходов в валовом национальном продукте наиболее богатого 1% населения и 50% наиболее бедных в США и России. Первый показатель неуклонно рос, второй, наоборот, снижался. Эти данные наглядно демонстрируют устойчивую тенденцию роста неравенства.





Неравенство в доходах и распределении богатства существовало и будет существовать всегда. В разумной степени оно с очевидностью стимулирует развитие общества, в первую очередь предпринимательскую активность его граждан. С другой стороны, чрезмерное неравенство может приводить к монополизму, стагнации, деградации человеческого капитала, росту социального пессимизма и напряженности.

Однако, в экономической публицистике периодически воспроизводится другая точка зрения, согласно которой любые искусственные барьеры, направленные на сокращение разрыва в благосостоянии населения недопустимы, так как это противоречит фундаментальному догмату капитализма - праву обогащаться. Пусть богатые богатеют - в этом нет ничего предосудительного! В конце концов в рыночных условиях как в джунглях - выживает сильнейший и наиболее приспособленный. Зачем стремиться менять естественные законы эволюции, благодаря которым обезьяна превратилась в человека. Пусть аналогичные законы работают и в экономике. В итоге процветать будут только предприимчивые и креативные, ну а остальные пусть живут как могут.

Приблизительно таким образом и размышляли наши реформаторы в начале 90-х годов, когда они запустили процесс массовой приватизации, чтобы искоренить коммунистическую идеологию и создать широкую прослойку собственников, которые ради личного обогащения развивали бы производство и попутно укрепляли экономику страны. Все бы так и было, если бы эти реформы проводились до 70-х годов прошлого столетия. Однако ситуация в начале 90-х годов существенным образом изменилась благодаря интенсивному развитию процессов глобализации.

Экономический кризис, который поразил все западные экономики после роста цен на нефть в 1973 году, и предшествующая этому отмена привязки доллара к золоту, породили целую прослойку спекулянтов, основным источником доходов которых стали операции на валютных и сырьевых рынках. Благодаря этому они смогли быстро обогащаться не вкладывая свои капиталы в реальное производство. Ключевые позиции в этом новом глобальном экономическом порядке заняли американские банки, благодаря в первую очередь доминированию доллара США в сфере международной торговли.

Очевидно, что система плавающих валютных курсов с момента своего возникновения, дополненная разного рода финансовыми деривиативами, была запрограммирована на периодическое возникновение кризисов. Наиболее мощный кризис, по многим параметрам сравнимый с “Великой депрессией” в США, возник в 2008 году после банкротства инвестиционного банка Lehman Brothers. Он стал настоящим испытанием для всей мировой финансовой системы и стимулировал возникновения новых тенденций в развитии экономики США, так как привел к росту протестных настроений.

Нежелание американского политического эстеблишмента урегулировать ситуацию в посткризисный период в интересах всех слоев общества, как это в 30-х годах сделал президент Франклин Рузвельт, привело к росту социальной напряженности. Вместо того, чтобы привлечь к ответственности банкиров, которые “обвалили” рынок посредством наращивания долговой пирамиды в сфере недвижимости и законодательным образом ограничить их спекулятивную активность, Обама стал оказывать им помощь. Разработанная под его руководством программа количественного смягчения давала возможность финансовым учреждениям получать от ФРС денежную ликвидность в том числе и под залог низкокачественных активов, на тот момент “висевших” у них на балансах мертвым грузом. Это мероприятие разворачивалось на фоне обесценивания сбережений населения и роста безработицы.

В итоге по стране прокатилась волна спонтанных выступлений против такой политики. Кульминацией этого процесса стало возникновение в 2011 году движения Occupy Wall Street (“Захвати Уолл Стрит”), участники которого хотели разбить палаточный городок в деловом центре Нью-Йорка  и приступить к долгосрочной акции протеста. Это было в чистом виде протестное движение без четко выраженного центра управления и, следовательно, с достаточно расплывчатыми требованиями, которые сводились в основном к увеличению количества рабочих мест, снижению неравномерности распределения доходов, проведению банковской реформы и ограничению влияния крупных корпораций на внутреннюю политику страны. Однако данная акция была жестко пресечена властями.

Основным лозунгом Occupy Wall Street стал слоган “We are the 99%” (“Нас 99%”), который подразумевал необходимость объединения практически всех граждан против экономической политики, которая позволяет крупным финансистам получать огромные доходы. Такое противостояние на первый взгляд может показаться достаточно странным, так как 99% населения с меньшими доходами чем оставшийся 1 % наиболее богатых объединяет не только бедных американцев, живущих на пособие по безработице и представителей среднего класса, но и многочисленных предпринимателей.

Такая структура социального противостояния сильно отличалась от протестов начала ХХ столетия, когда рабочие выступали против всех капиталистов, требуя улучшения условий труда и повышения заработной платы. Времена меняются и сегодня часть этих капиталистов, чей бизнес оказался неэффективным в условиях мировой глобализации, также готова тем или иным образом поддерживать подобного рода протесты!

Эти события вызвали серьезную обеспокоенность в американских деловых кругах. Ротшильды даже выступили с инициативой о создании организации предпринимателей под названием “Коалиция за инклюзивный капитализм”, в рамках которого планировалось выработать некий новый универсальный кодекс делового поведения, в котором наряду с такими основными целями деятельности корпораций как увеличение прибыли или достижение конкурентных преимуществ, был бы пункт о необходимости повышения благосостояния сотрудников.

Что же в итоге произошло в США после этих протестов?

Многие из нас наверное полагают, что энергия протестующих тогда просто “ушла в свисток” - все пошумели и разошлось. Но это не так. Позднее вся эта энергия трансформировалась в реальные действия в ходе президентских выборов 2016 года, когда президентом страны был избран популист Трамп, который провел свою предвыборную кампанию под лозунгом “Сделаем Америку снова великой!”. Именно активные участники протестных движениях в 2011 году, а также сочувствующие им, стали тем большинством, которое привело его к власти. Как это ни парадоксально, но именно финансовый кризис 2008-2009 гг. вызвал к жизни новую политику, направленную на восстановление экономики страны, благодаря чему сегодня в США наблюдается достаточно динамичный рост производства.

Конечно Трамп это не Рузвельт, который в свое время существенно усилил государственное регулирование, но он тоже сделал важные шаги для развития страны - заставил крупный бизнес возвращать производственные мощности в страну и начал вводить заградительные пошлины на импорт. Демонстративно вышел из сомнительного соглашения по транстихоокеанскому партнерству и приостановил переговоры по трансатлантическому партнерству, сконцентрировав свое внимание на развитии экономики внутри страны. В итоге дальнейшее развитие глобализации притормозилось, что скорее всего в среднесрочной перспективе будет сдерживать американский капитал от дальнейшей экспансии.

Если говорить о России, то здесь ситуация другая.

Отечественные нувориши, заработав огромные суммы на экспорте сырья после приватизации, стали активно выводить свои средства в оффшоры, где могли экономить на налогах. Эти деньги уже с самого начала реформ перестали “работать” в российской экономике и лежали на счетах западных банков, принося невысокий, но стабильный процент. Частично они периодически возвращались в страну в виде инвестиций в разного рода государственные ценные бумаги, финансируя дефицит бюджета, и даже на фондовый рынок, но при малейшей опасности выводились обратно, вызывая обесценивание рубля. Иными словами новая российская элита достаточно быстро превратилась в прослойку рантье, которой было глубоко безразлично, что происходило с реальной экономикой в стране. При этом государство, в лице ЦБ, фактически потворствовало таким действиям не обращая внимания на продолжавшийся несколько десятилетий отток капиталов.

В настоящее время, после падения цен на нефть в 2014 году, российская экономика растет низкими темпами. Если ее модель развития не будет изменена, то в среднесрочной перспективе эти темпы роста будут ощутимо ниже среднемировых. Очевидно, что в этих условиях рост неравенства будет неуклонно продолжаться, что будет серьезным образом подпитывать пока еще латентную социальную напряженность.

Судя по тому, что власти все же приняли решение о реализации пенсионной реформы, на данный момент они не воспринимают возможность возникновения масштабных социальных протестов всерьез и соответственно не хотят корректировать свою экономическую политику. Благо с 2011 года, когда элита была напугана демонстрациями в крупных городах, в российском законодательстве было ужесточено и запрещено практически все, что только можно было ужесточить и запретить в сфере политического активизма. В итоге вероятность возникновения массовых протестов сегодня практически сведена к нулю. Попутно была создана Росгвардия, которая подчиняется напрямую Президенту РФ и в случае обострения внутриполитической обстановки станет основным орудием подавления любых протестов. Однако, в такой ситуации возникает вопрос - удастся ли сохранить такое положение вещей и после прихода приемника Путина, что может быть и не скоро, но все же когда-то произойдет? Ответ на него не может быть однозначным.

К сожалению российские власти несмотря ни на что продолжают принимать решения, которые фактически способствуют в первую очередь росту благосостояния именно 1% богатых, в ущерб интересам остальных 99% населения, тем самым все дальше наращивая социальное неравенство. Поддерживая на плаву структуру экономики, где рентабельными могут быть лишь экспортеры сырья, крупные монополисты или коммерсанты, а все остальные существуют лишь благодаря централизованным субсидиям, российская элита пытается удержать в руках бразды правления за счет целевого распределения ресурсов. Это подрывает рыночные отношения и ведет экономику страны к дальнейшей деградации.

Как долго такая ситуация может сохраняться и что может в итоге произойти? Гадать на этот счет сложно, да и бессмысленно. Можно лишь обратиться к некоторым аналогиям из нашей истории конца XIX начала ХХ века, которые, как я думаю, любой внимательный читатель может самостоятельно представить. Жаль, что наша элита, прилежно выучившись в 90-х года у Запада эффективно и быстро обогащаться, так и не смогла перенять культуру и навыки гибкого управления социальными процессами. Ее незыблемая уверенность в прочности своих позиций и вседозволенности может иметь крайне неблагоприятные последствия как для нее самой, так и для страны в целом.

Тем не менее поезд пока не ушел! Еще существует определенное окно возможностей для реализации позитивных перемен. Главным драйвером таких перемен может стать качественный экономический рост, который подразумевает не только увеличение доходов от экспорта сырья при росте цен, но и структурные, модернизационные преобразования в экономике, которые позволили бы создать высокооплачиваемые рабочие места. Вопрос заключается лишь в том - захочет ли наша элита проводить подобного рода преобразования или, невзирая ни на что, продолжит обогащаться, демонстративно пренебрегая нуждами беднеющего населения!

uT5mQn5HvqgcwsWW3ibg94