Круговорот тепла в природе
"Я думаю, что потребность в шерстяных носках есть у каждого", - рассудительно сказала Маша Романова.
Эта мудрая фраза рассеяла мучившие меня сомнения и положила начало Великой Носочной Эпопее.
На самом деле началось все с Шарфа. С теперь уже замечательного Шарфа, ставшего подарком-для-женьки на Новый год. Когда я его вязала, он мне вовсе не казался таким уж замечательным. Петли выглядели как подвыпившая разношерстная компания, узелки и хвостики упорно не хотели прятаться, и больше всего я боялась, что такое чудовище никто носить не будет. Однако когда шарф перестал быть полуфабрикатом и стал Женькиным шарфом, чудовище превратилась в прекрасного принца. Каждый раз, надевая его, Женька радовался и говорил, дескать, какой клевый шарф - и я светилась от этих слов, и душенька моя была довольна.
Кроме Шарфа, были еще носки для Портнягиной и Макса - тоже связанные как бы на Новый год. "Как бы" - потому что на самом деле к Новому году я успела связать лишь полтора носка для Портнягиной и полноска для Макса. В ночь на 31 декабря, пытаясь успеть закончить хотя бы одну пару, я чувствовала себя Элизой из сказки Андерсена "Дикие лебеди", спешно плетущей рубашки из крапивы. Она была более героической личностью, чем я - у Портнягиной в результате моих трудов осталась бы лебединая лапка, а уж про Макса и подумать боязно.
Когда эти две пары носков были завершены, мой созидательный порыв не погас - началась череда теплых дней. Удивительно теплых, несмотря на морозы.
Сначала - ночь с Машкой. Коньяк, музыка и разговоры, а после двух часов сна - поход на "Хроники Нарнии" с Женькой и Ильей.
Потом - вечер с чаем на травах, пять минут в темноте, нежности в адрес Крыса и очень много тепла.
Дальше - Старый Новый Год, три девицы со спицами, пьющие водку с клубникой и пиво с солеными огурцами, снова разговоры, разговоры...
Звонок в пять утра: "Привет! Это я случайно вызов нажал". И через полминуты: "Привет, это снова я!" - "Опять случайно?" - "Нет, на этот раз осознанно".
Тепло, тепло со всех сторон, его было так много, что оно уже не могло аккумулироваться и искало выхода. Мне хотелось вернуть его окружающей среде - и в первую очередь тем, кто помог мне согреться в эти дни. Тем, благодаря кому боль и обида оказались растопленными и испарившимися.
И вот тут мудрая Маша Романова сказала свою эпохальную фразу, вселившую в меня уверенность в полезности моих намерений.
Фраза была произнесена тогда, когда я вязала носки Илье - уж он-то, думала я, наверняка будет их носить. Насчет Женьки я вовсе не была так уверена, но после машкиных слов решила осчастливить и его - а то вдруг бы у него возникло чувство зависти к родному брату.
А еще я связала носки для того, кто поил меня травяным чаем. Это была очень странная идея, но тепло требовало воплощения, и я не смогла этому воспротивиться.
И еще один человек удивится, получив через посредника такой вот своеобразный привет от меня. Может быть, это произойдет даже сегодня. Мысль о носках для этого человека пришла мне в голову в ночь, проведенную в беседе о советских кинофильмах и киноактерах 70-х - 80-х, но почва для нее к тому моменту была уже подготовлена. И удивляться особо нечему - это просто круговорот тепла в природе.
- А еще хочу связать носки для Вадика, - сказала я.
- Для Вадика?! - удивился Женька. И тут же перестал удивляться. - Впрочем, я понял. Это дзен. - И приблизительно был прав.
А завтра я начну носки для Машки. Потому что не могу же я не связать носки для Машки.
Последний раз я занималась вязанием в старших классах средней школы. Поэтому изделия у меня получаются слегка кривоватые. Утешаю себя тем, что мы все, по меткому выражению все той же Машки, друзья-дебилы, а у друзей-дебилов и носки должны быть соответствующие.
Потом я соберу остатки пряжи и свяжу носки себе. Они будут одновременно серые - как у Макса и Ильи, черные - как у Женьки и Вадика, серо-синие - как у Портнягиной и еще одного человека, бежевые - как у Машки. Еще одни носки-дебилы. А как иначе?
Эта мудрая фраза рассеяла мучившие меня сомнения и положила начало Великой Носочной Эпопее.
На самом деле началось все с Шарфа. С теперь уже замечательного Шарфа, ставшего подарком-для-женьки на Новый год. Когда я его вязала, он мне вовсе не казался таким уж замечательным. Петли выглядели как подвыпившая разношерстная компания, узелки и хвостики упорно не хотели прятаться, и больше всего я боялась, что такое чудовище никто носить не будет. Однако когда шарф перестал быть полуфабрикатом и стал Женькиным шарфом, чудовище превратилась в прекрасного принца. Каждый раз, надевая его, Женька радовался и говорил, дескать, какой клевый шарф - и я светилась от этих слов, и душенька моя была довольна.
Кроме Шарфа, были еще носки для Портнягиной и Макса - тоже связанные как бы на Новый год. "Как бы" - потому что на самом деле к Новому году я успела связать лишь полтора носка для Портнягиной и полноска для Макса. В ночь на 31 декабря, пытаясь успеть закончить хотя бы одну пару, я чувствовала себя Элизой из сказки Андерсена "Дикие лебеди", спешно плетущей рубашки из крапивы. Она была более героической личностью, чем я - у Портнягиной в результате моих трудов осталась бы лебединая лапка, а уж про Макса и подумать боязно.
Когда эти две пары носков были завершены, мой созидательный порыв не погас - началась череда теплых дней. Удивительно теплых, несмотря на морозы.
Сначала - ночь с Машкой. Коньяк, музыка и разговоры, а после двух часов сна - поход на "Хроники Нарнии" с Женькой и Ильей.
Потом - вечер с чаем на травах, пять минут в темноте, нежности в адрес Крыса и очень много тепла.
Дальше - Старый Новый Год, три девицы со спицами, пьющие водку с клубникой и пиво с солеными огурцами, снова разговоры, разговоры...
Звонок в пять утра: "Привет! Это я случайно вызов нажал". И через полминуты: "Привет, это снова я!" - "Опять случайно?" - "Нет, на этот раз осознанно".
Тепло, тепло со всех сторон, его было так много, что оно уже не могло аккумулироваться и искало выхода. Мне хотелось вернуть его окружающей среде - и в первую очередь тем, кто помог мне согреться в эти дни. Тем, благодаря кому боль и обида оказались растопленными и испарившимися.
И вот тут мудрая Маша Романова сказала свою эпохальную фразу, вселившую в меня уверенность в полезности моих намерений.
Фраза была произнесена тогда, когда я вязала носки Илье - уж он-то, думала я, наверняка будет их носить. Насчет Женьки я вовсе не была так уверена, но после машкиных слов решила осчастливить и его - а то вдруг бы у него возникло чувство зависти к родному брату.
А еще я связала носки для того, кто поил меня травяным чаем. Это была очень странная идея, но тепло требовало воплощения, и я не смогла этому воспротивиться.
И еще один человек удивится, получив через посредника такой вот своеобразный привет от меня. Может быть, это произойдет даже сегодня. Мысль о носках для этого человека пришла мне в голову в ночь, проведенную в беседе о советских кинофильмах и киноактерах 70-х - 80-х, но почва для нее к тому моменту была уже подготовлена. И удивляться особо нечему - это просто круговорот тепла в природе.
- А еще хочу связать носки для Вадика, - сказала я.
- Для Вадика?! - удивился Женька. И тут же перестал удивляться. - Впрочем, я понял. Это дзен. - И приблизительно был прав.
А завтра я начну носки для Машки. Потому что не могу же я не связать носки для Машки.
Последний раз я занималась вязанием в старших классах средней школы. Поэтому изделия у меня получаются слегка кривоватые. Утешаю себя тем, что мы все, по меткому выражению все той же Машки, друзья-дебилы, а у друзей-дебилов и носки должны быть соответствующие.
Потом я соберу остатки пряжи и свяжу носки себе. Они будут одновременно серые - как у Макса и Ильи, черные - как у Женьки и Вадика, серо-синие - как у Портнягиной и еще одного человека, бежевые - как у Машки. Еще одни носки-дебилы. А как иначе?