Хорошие, плохие, злые: янычарский корпус в XVIII веке
Когда заходит речь об османской армии, первые, кто приходит на ум - янычары. Этот род войск появился в 1365-м году при султане Мураде I, и на столетия стал символом военной мощи империи. Янычары были главной ударной силой капыкулу, и во многом именно им Порта обязана своим превосходством на полях сражений в XV - XVII веков.
На первых порах янычарский корпус отличала строжайшая дисциплина - им не разрешалось жениться во время службы, а так же заниматься любыми другими делами, не сопряженными с войной или военной подготовкой. Взятые на службу в качестве султанских рабов по системе девширме, они утрачивали всяческие связи со своей родиной и корнями. Как только султан провозглашал соответствующий ферман, отобранные христианские юноши отправлялись в земли Анатолии (Малую Азию), "сердце империи", где обращались в ислам, изучали турецкие обычаи и язык. Османский источник того времени объясняет, почему набор шел исключительно среди христианских подданных империи: "Если рабами султана будут турки, то они станут злоупотреблять этой привилегией, а их родственники будут угнетать крестьян и перестанут платить налоги. Они обратятся против своих беев и сделаются мятежниками. Но если христианские дети обращаются в ислам, они становятся ревностны в вере и будут злейшими врагами для своей родни".
Уже само название янычар (ены-чери, "новое войско") говорило о том, что они не были составной частью армии султана, а являлись отдельным автономным корпусом, который решал особые тактические задачи, мог нанести решающий удар войску противника, взять в осаду или захватить штурмом крепости неприятеля.
Янычарский ага
Тем не менее, постепенно, по мере разрастания янычарского корпуса, их качественный уровень неуклонно снижался. Этим изменениям способствовал ряд причин.
Одной из причин деградации янычарского корпуса была экономика империи. Еще в конце XVI века, в 1584 - 1586 гг произошла девальвация османского акче, доля серебра в котором снизилась на 40 %. Причин для этого было несколько - во-первых, в Европу хлынуло серебро из испанских колоний в Южной Америке, во-вторых, европейские державы развивали морские торговые пути, которые обходились быстрее и дешевле, нежели сухопутные, пролегавшие через Ближний и Средний Восток, и контролировавшиеся османами. Как следствие, стоимость серебра в Европе снизилась по отношению к Леванту (Ближний Восток), что привело к скачку спроса у европейских купцов на местных рынках. Это, в свою очередь, привело к росту цен на торговых площадках Леванта. Параллельно с этим, в обращении находились монеты одинакового достоинства, но с разным содержанием серебра, что привносило дополнительную сумятицу в денежные операции. Экономику Порты лихорадило, и несмотря на ряд реформ, которые провели великие визири из рода Кепрюлю во второй половине XVII века, эти процессы было уже практически невозможно остановить. Серебряный куруш в период с 1690-го по 1760-й годы потерял до 40 % драгоценного металла, а к 1790-му году содержал в себе лишь треть от изначальной доли серебра. Еще одной причиной инфляции можно считать демографический скачок в империи, явившийся последствием обширных территориальных приобретений, сделанных османами в XVI и XVII веках.
Главной статьей расходов империи в это время остается армия - например, на военные нужды ушло 62 % из бюджета 1669 - 1670 гг, из которых, в свою очередь, 57 % ушли к капыкулу. Общая доля жалования для янычар в имперском бюджете к тому времени увеличилась до 21 % (за сто лет до этого она составляла лишь 10 %). В то же время, число самих янычар увеличилось в семь раз, что привело к снижению уровня их жалования. Если в 1582-м году янычар зарабатывал в среднем 34 золотых в год, то к 1669-му году эта сумма сократилась до 11 золотых.
В янычарских казармах
В XVIII веке расходы на армию лишь увеличивались, достигнув в 1780-х годах, во время войны с Российской империей, астрономических трех четвертей всего бюджета Порты, доля же капыкулу составляла чуть больше половины от этой суммы. Что же касается янычар, то их численность увеличилась с 50-ти с лишним тысяч (вторая половина XVII века) до 128 тысяч в 1785-м году, из чего следует нехитрый вывод, что на протяжении всего этого времени их материальное состояние неуклонно ухудшалось, что и являлось одной из причин деградации корпуса.
Янычары, чьи кошельки пострадали от затяжного экономического кризиса, были вынуждены искать сторонний заработок, что доселе не практиковалось. Элитные воины султана становились пекарями, ремесленниками, мясниками, и, что хуже, некоторая часть из них уходила в так называемую теневую экономику, проще говоря - в разный криминал. Как следствие, в XVIII веке они из мощной полевой армии превратились в полурегулярное формирование, испытывавшее затруднения с получением жалования (помимо невысокой ставки, сами выплаты зачастую проводились не в срок), и занимавшееся сторонними заработками разной степени законности. У чинов корпуса имелись существенные претензии к государству, которое, по их мнению, недостаточно заботилось о первых солдатах империи, и они все чаще стали уклоняться от выполнения своих прямых обязанностей.
Все это привело к соприкосновению интересов янычар и различных малообеспеченных представителей низов, которые, в свою очередь, видели в янычарском корпусе возможность получать определенные привилегии и уклоняться от уплаты налогов. Были известны случаи, когда злостные неплательщики из сельской голытьбы утверждали, что они - бывшие янычары, дезертировавшие из корпуса ввиду тяжелого материального положения и вынужденные заняться сомнительными делами "на гражданке". При этом султанская канцелярии один за другим издавала ферманы, запрещавшие набирать новых янычаров из турецких крестьян, пытаясь поддерживать изначальную традицию рекрутинга в корпус (впервые практика набора янычар из собственно мусульманского населения империи имела место еще в 1594-м году). Однако, несмотря ни на что, социальные границы между простонародьем и янычарами продолжали постепенно размываться. Янычары все больше сращивались с народными массами, нередко становясь проводниками интересов различных ремесленных и торговых классов, членами которых являлись сами, ведя сторонний бизнес в этих сферах экономики. При этом, продолжая оставаться грозной военной силой, они существенным образом влияли на решения османских элит и на политику султана (янычарский ага (военачальник) был одним из наиболее влиятельных людей империи). Ремесленные цехи во всех крупнейших городах Порты контролировались янычарами, они же "крышевали" продуктовую логистику, делая на этом огромные деньги. Например, одним из самых желанных постов в корпусе была должность чорбаши (полковника, букв. "суповар") 56-го орта (полка), который контролировал поставки провизии в Стамбул и попутно делал "гешефт" на продаже некоторой ее части на иностранные суда в гавани столицы. Часто процесс вхождения в бизнес выглядел так - тот или иной янычар просто вывешивал над лавкой цвета и номер своего орта, и становился партнером (и, как следствие, заинтересованным лицом и защитником) ее владельца. Помимо внутренней торговли, янычары проникали и во внешнюю, путем подкупа офицеров на таможнях. Например, Ибрагим Кетхуда, командир каирских янычар, нажил на этом свыше 50 миллионов акче в период с 1748-го по 1753-й годы (при том, что сумма налогов, перечисленных из Каира в Стамбул за то же время составила около 30 миллионов акче). При этом, каирское купечество активно стремилось проникнуть в корпус, чтобы подкрепить свое положение силой и влиянием янычар - например, брат кофейного магната Касима ас-Серайби, Абдурахман, унаследовавший бизнес после смерти брата, был янычаром.
Османские султаны и визири прекрасно видели, какой оборот принимает ситуация - попытки снизить темпы набора в янычарский корпус и внести какой то баланс в армию за счет привлечения наемных отрядов начались еще во второй половине XVII века (В 1666-м году квота набора по девширме на Балканах составила всего 300 с лишним человек. Последний набор по системе девширме состоялся в 1703-м году). С другой стороны, в связи с угасанием системы тимаров (и фактическим выпадением тимариотов из военной организации империи), правителям Порты нужно было кем то заполнять этот вакуум, поэтому несмотря на увеличение количества наемных отрядов, численность капыкулу также неуклонно росла, и в итоге получался некий замкнутый круг, приемлемый выход из которого османские султаны и визири искали весь XVIII век. К концу столетия янычары уже не были ударной силой армии султана - они превратились в городскую пехоту, уже давно не набиравшуюся из христианских мальчиков - чины корпуса передавали свое членство в нем по наследству сыновьям, которые рождались мусульманами. Проблему утраты янычарами боевых качеств и дисциплины решали путем привлечения в армию контингентов из Крымского ханства, прочих наемников, а также левендов ("лишних людей") - маргинализированных выходцев из крестьянства и различной городской шантрапы.
Янычар Речи Посполитой, 70-е годы XVIII века. Данное явление попало в Польшу и Литву из-за постоянных культурных контактов с Османской империей. В ходе реформы 1717 года было создано несколько янычарских хоругвей (две - в коронном войске, и три - в войске великого гетмана Литовского). Данные хоругви, набиравшиеся из вольных людей, выполняли функции почетного караула и телохранителей, и просуществовали до самого конца Речи Посполитой как независимого государства.
Левенды (букв. "лишние люди") - ушедшие в города крестьяне без определенного рода деятельности, а также городская голытьба и представители социальных низов. Султаны пытались решить проблему засилья подобного околоразбойного элемента в городах путем их массового привлечения к участию в походах в качестве мушкетеров (тюфекчи)
Первый серьезный удар по вольностям янычар нанесли еще реформы семьи Кепрюлю во второй половине XVII века. Великий визирь Кепрюлюзаде Фазиль Мустафа-паша приказал в 1689 - 1691 гг уволить из корпуса три тысячи янычар, которые были наименее пригодны для службы. В 1701-м году визирь Амджазаде Хусейн-паша (Хусейн-паша Кепрюлю) издал ферман, который, по сути, провозглашал чистку в рядах корпуса - были уволены крестьяне, которые самовольно записались в янычары для того, чтобы не платить налоги, а также те чины корпуса, которые уклонились от участия в боевых действиях (незадолго до этого, в 1699-м году был подписан Карловицкий мир, положивший конец Великой турецкой войне). Другой мерой, ударившей по янычарам, стал указ, требовавший от янычар отправлять их претензии на наследство погибших товарищей на утверждение в султанскую канцелярию. Это было вызвано тем, что вопрос наследования имущества не был никак отрегулирован, и нередко случались ситуации, когда молодые янычары, наложившие в обход официальных лиц руки на имущество погибших товарищей, тут же выходили на пенсию с довольством, в три раза превышавшим заработок янычара, состоявшего на действительной службе. Новый закон, обязавший заверять наследственные права в канцелярии султана, установил также норму выплаты наследства - один акче из каждых десяти от стоимости имущества умершего. В феврале 1782-го года была приведена очередная ревизия корпуса, которая ставила своей целью выявить янычар, которые состояли в корпусе, но не выполняли свои прямые обязанности и уклонялись от службы. Этих людей брали "на карандаш" для того, чтобы проконтролировать их переброску на фронт во время будущих военных кампаний - просто уволить их всех для агонизирующей османской военной машины было уже непозволительной роскошью.
Эти меры пришлись кстати - в 1787-м году Порта, пытаясь расквитаться за потери предыдущих войн, начала новый конфликт с Австрией и Россией. Война, впрочем, закончилась плачевно - и без того нестабильная империя понесла огромные потери и была вынуждена заключить невыгодный Ясский мир. Эта война в полной мере продемонстрировала техническую отсталость и бессилие турецкой армии и деградацию янычарского корпуса. Те, кто некогда были сильнейшей пехотой в Малой Азии и Восточной Европе, стали опасной обузой, неимоверным грузом лежащей на плечах терзаемой кризисами Османской державы.
В XVIII веке власти Порты предприняли в общей сложности девять попыток реформировать янычарский корпус, однако эти попытки потонули в пучине повсеместной коррупции и кумовства, пронизавших все административные слои страны. Сами янычары также всячески противодействовали попыткам стамбульского двора как-либо поменять положение дел. С другой стороны, они проявляли недовольство, когда султаны привлекали европейских офицеров в качестве военных специалистов (в частности - барона Франсуа де Тотта), усматривая в этом угрозу своему положению. К концу века янычары стали камнем на шее турецких султанов, но лишь Махмуд II в 1826-м году смог найти силы радикальным образом решить эту проблему, ликвидировав корпус.
На первых порах янычарский корпус отличала строжайшая дисциплина - им не разрешалось жениться во время службы, а так же заниматься любыми другими делами, не сопряженными с войной или военной подготовкой. Взятые на службу в качестве султанских рабов по системе девширме, они утрачивали всяческие связи со своей родиной и корнями. Как только султан провозглашал соответствующий ферман, отобранные христианские юноши отправлялись в земли Анатолии (Малую Азию), "сердце империи", где обращались в ислам, изучали турецкие обычаи и язык. Османский источник того времени объясняет, почему набор шел исключительно среди христианских подданных империи: "Если рабами султана будут турки, то они станут злоупотреблять этой привилегией, а их родственники будут угнетать крестьян и перестанут платить налоги. Они обратятся против своих беев и сделаются мятежниками. Но если христианские дети обращаются в ислам, они становятся ревностны в вере и будут злейшими врагами для своей родни".
Уже само название янычар (ены-чери, "новое войско") говорило о том, что они не были составной частью армии султана, а являлись отдельным автономным корпусом, который решал особые тактические задачи, мог нанести решающий удар войску противника, взять в осаду или захватить штурмом крепости неприятеля.
Янычарский ага
Тем не менее, постепенно, по мере разрастания янычарского корпуса, их качественный уровень неуклонно снижался. Этим изменениям способствовал ряд причин.
Одной из причин деградации янычарского корпуса была экономика империи. Еще в конце XVI века, в 1584 - 1586 гг произошла девальвация османского акче, доля серебра в котором снизилась на 40 %. Причин для этого было несколько - во-первых, в Европу хлынуло серебро из испанских колоний в Южной Америке, во-вторых, европейские державы развивали морские торговые пути, которые обходились быстрее и дешевле, нежели сухопутные, пролегавшие через Ближний и Средний Восток, и контролировавшиеся османами. Как следствие, стоимость серебра в Европе снизилась по отношению к Леванту (Ближний Восток), что привело к скачку спроса у европейских купцов на местных рынках. Это, в свою очередь, привело к росту цен на торговых площадках Леванта. Параллельно с этим, в обращении находились монеты одинакового достоинства, но с разным содержанием серебра, что привносило дополнительную сумятицу в денежные операции. Экономику Порты лихорадило, и несмотря на ряд реформ, которые провели великие визири из рода Кепрюлю во второй половине XVII века, эти процессы было уже практически невозможно остановить. Серебряный куруш в период с 1690-го по 1760-й годы потерял до 40 % драгоценного металла, а к 1790-му году содержал в себе лишь треть от изначальной доли серебра. Еще одной причиной инфляции можно считать демографический скачок в империи, явившийся последствием обширных территориальных приобретений, сделанных османами в XVI и XVII веках.
Главной статьей расходов империи в это время остается армия - например, на военные нужды ушло 62 % из бюджета 1669 - 1670 гг, из которых, в свою очередь, 57 % ушли к капыкулу. Общая доля жалования для янычар в имперском бюджете к тому времени увеличилась до 21 % (за сто лет до этого она составляла лишь 10 %). В то же время, число самих янычар увеличилось в семь раз, что привело к снижению уровня их жалования. Если в 1582-м году янычар зарабатывал в среднем 34 золотых в год, то к 1669-му году эта сумма сократилась до 11 золотых.
В янычарских казармах
В XVIII веке расходы на армию лишь увеличивались, достигнув в 1780-х годах, во время войны с Российской империей, астрономических трех четвертей всего бюджета Порты, доля же капыкулу составляла чуть больше половины от этой суммы. Что же касается янычар, то их численность увеличилась с 50-ти с лишним тысяч (вторая половина XVII века) до 128 тысяч в 1785-м году, из чего следует нехитрый вывод, что на протяжении всего этого времени их материальное состояние неуклонно ухудшалось, что и являлось одной из причин деградации корпуса.
Янычары, чьи кошельки пострадали от затяжного экономического кризиса, были вынуждены искать сторонний заработок, что доселе не практиковалось. Элитные воины султана становились пекарями, ремесленниками, мясниками, и, что хуже, некоторая часть из них уходила в так называемую теневую экономику, проще говоря - в разный криминал. Как следствие, в XVIII веке они из мощной полевой армии превратились в полурегулярное формирование, испытывавшее затруднения с получением жалования (помимо невысокой ставки, сами выплаты зачастую проводились не в срок), и занимавшееся сторонними заработками разной степени законности. У чинов корпуса имелись существенные претензии к государству, которое, по их мнению, недостаточно заботилось о первых солдатах империи, и они все чаще стали уклоняться от выполнения своих прямых обязанностей.
Все это привело к соприкосновению интересов янычар и различных малообеспеченных представителей низов, которые, в свою очередь, видели в янычарском корпусе возможность получать определенные привилегии и уклоняться от уплаты налогов. Были известны случаи, когда злостные неплательщики из сельской голытьбы утверждали, что они - бывшие янычары, дезертировавшие из корпуса ввиду тяжелого материального положения и вынужденные заняться сомнительными делами "на гражданке". При этом султанская канцелярии один за другим издавала ферманы, запрещавшие набирать новых янычаров из турецких крестьян, пытаясь поддерживать изначальную традицию рекрутинга в корпус (впервые практика набора янычар из собственно мусульманского населения империи имела место еще в 1594-м году). Однако, несмотря ни на что, социальные границы между простонародьем и янычарами продолжали постепенно размываться. Янычары все больше сращивались с народными массами, нередко становясь проводниками интересов различных ремесленных и торговых классов, членами которых являлись сами, ведя сторонний бизнес в этих сферах экономики. При этом, продолжая оставаться грозной военной силой, они существенным образом влияли на решения османских элит и на политику султана (янычарский ага (военачальник) был одним из наиболее влиятельных людей империи). Ремесленные цехи во всех крупнейших городах Порты контролировались янычарами, они же "крышевали" продуктовую логистику, делая на этом огромные деньги. Например, одним из самых желанных постов в корпусе была должность чорбаши (полковника, букв. "суповар") 56-го орта (полка), который контролировал поставки провизии в Стамбул и попутно делал "гешефт" на продаже некоторой ее части на иностранные суда в гавани столицы. Часто процесс вхождения в бизнес выглядел так - тот или иной янычар просто вывешивал над лавкой цвета и номер своего орта, и становился партнером (и, как следствие, заинтересованным лицом и защитником) ее владельца. Помимо внутренней торговли, янычары проникали и во внешнюю, путем подкупа офицеров на таможнях. Например, Ибрагим Кетхуда, командир каирских янычар, нажил на этом свыше 50 миллионов акче в период с 1748-го по 1753-й годы (при том, что сумма налогов, перечисленных из Каира в Стамбул за то же время составила около 30 миллионов акче). При этом, каирское купечество активно стремилось проникнуть в корпус, чтобы подкрепить свое положение силой и влиянием янычар - например, брат кофейного магната Касима ас-Серайби, Абдурахман, унаследовавший бизнес после смерти брата, был янычаром.
Османские султаны и визири прекрасно видели, какой оборот принимает ситуация - попытки снизить темпы набора в янычарский корпус и внести какой то баланс в армию за счет привлечения наемных отрядов начались еще во второй половине XVII века (В 1666-м году квота набора по девширме на Балканах составила всего 300 с лишним человек. Последний набор по системе девширме состоялся в 1703-м году). С другой стороны, в связи с угасанием системы тимаров (и фактическим выпадением тимариотов из военной организации империи), правителям Порты нужно было кем то заполнять этот вакуум, поэтому несмотря на увеличение количества наемных отрядов, численность капыкулу также неуклонно росла, и в итоге получался некий замкнутый круг, приемлемый выход из которого османские султаны и визири искали весь XVIII век. К концу столетия янычары уже не были ударной силой армии султана - они превратились в городскую пехоту, уже давно не набиравшуюся из христианских мальчиков - чины корпуса передавали свое членство в нем по наследству сыновьям, которые рождались мусульманами. Проблему утраты янычарами боевых качеств и дисциплины решали путем привлечения в армию контингентов из Крымского ханства, прочих наемников, а также левендов ("лишних людей") - маргинализированных выходцев из крестьянства и различной городской шантрапы.
Янычар Речи Посполитой, 70-е годы XVIII века. Данное явление попало в Польшу и Литву из-за постоянных культурных контактов с Османской империей. В ходе реформы 1717 года было создано несколько янычарских хоругвей (две - в коронном войске, и три - в войске великого гетмана Литовского). Данные хоругви, набиравшиеся из вольных людей, выполняли функции почетного караула и телохранителей, и просуществовали до самого конца Речи Посполитой как независимого государства.
Левенды (букв. "лишние люди") - ушедшие в города крестьяне без определенного рода деятельности, а также городская голытьба и представители социальных низов. Султаны пытались решить проблему засилья подобного околоразбойного элемента в городах путем их массового привлечения к участию в походах в качестве мушкетеров (тюфекчи)
Первый серьезный удар по вольностям янычар нанесли еще реформы семьи Кепрюлю во второй половине XVII века. Великий визирь Кепрюлюзаде Фазиль Мустафа-паша приказал в 1689 - 1691 гг уволить из корпуса три тысячи янычар, которые были наименее пригодны для службы. В 1701-м году визирь Амджазаде Хусейн-паша (Хусейн-паша Кепрюлю) издал ферман, который, по сути, провозглашал чистку в рядах корпуса - были уволены крестьяне, которые самовольно записались в янычары для того, чтобы не платить налоги, а также те чины корпуса, которые уклонились от участия в боевых действиях (незадолго до этого, в 1699-м году был подписан Карловицкий мир, положивший конец Великой турецкой войне). Другой мерой, ударившей по янычарам, стал указ, требовавший от янычар отправлять их претензии на наследство погибших товарищей на утверждение в султанскую канцелярию. Это было вызвано тем, что вопрос наследования имущества не был никак отрегулирован, и нередко случались ситуации, когда молодые янычары, наложившие в обход официальных лиц руки на имущество погибших товарищей, тут же выходили на пенсию с довольством, в три раза превышавшим заработок янычара, состоявшего на действительной службе. Новый закон, обязавший заверять наследственные права в канцелярии султана, установил также норму выплаты наследства - один акче из каждых десяти от стоимости имущества умершего. В феврале 1782-го года была приведена очередная ревизия корпуса, которая ставила своей целью выявить янычар, которые состояли в корпусе, но не выполняли свои прямые обязанности и уклонялись от службы. Этих людей брали "на карандаш" для того, чтобы проконтролировать их переброску на фронт во время будущих военных кампаний - просто уволить их всех для агонизирующей османской военной машины было уже непозволительной роскошью.
Эти меры пришлись кстати - в 1787-м году Порта, пытаясь расквитаться за потери предыдущих войн, начала новый конфликт с Австрией и Россией. Война, впрочем, закончилась плачевно - и без того нестабильная империя понесла огромные потери и была вынуждена заключить невыгодный Ясский мир. Эта война в полной мере продемонстрировала техническую отсталость и бессилие турецкой армии и деградацию янычарского корпуса. Те, кто некогда были сильнейшей пехотой в Малой Азии и Восточной Европе, стали опасной обузой, неимоверным грузом лежащей на плечах терзаемой кризисами Османской державы.
В XVIII веке власти Порты предприняли в общей сложности девять попыток реформировать янычарский корпус, однако эти попытки потонули в пучине повсеместной коррупции и кумовства, пронизавших все административные слои страны. Сами янычары также всячески противодействовали попыткам стамбульского двора как-либо поменять положение дел. С другой стороны, они проявляли недовольство, когда султаны привлекали европейских офицеров в качестве военных специалистов (в частности - барона Франсуа де Тотта), усматривая в этом угрозу своему положению. К концу века янычары стали камнем на шее турецких султанов, но лишь Махмуд II в 1826-м году смог найти силы радикальным образом решить эту проблему, ликвидировав корпус.