Охотники за удачей: левенды в османской армии XVIII века
Сложная социально-экономическая обстановка в империи стимулировала увеличение количества выходцев из крестьянства, которые желали наняться в армию. Как уже было сказано выше, сил капыкулу и тимариотов далеко не всегда хватало для удовлетворения военных надобностей Порты, которая вела постоянные войны, подчас - на нескольких фронтах сразу. В XVII веке, на фоне то и дело вспыхивавших бунтов и появления большого количества маргинализированных вооруженных банд, султанские правительства всячески поддерживали стремление крестьян вооружаться для того, чтобы защищать свои хозяйства в неспокойные времена. Нередко бунтовщики собирали целые армии, как, например, во время мятежа эрзерумского бейлербея Абазы Мехмед-паши, который в 1628-м году поднял против султана войско численностью около 40 тысяч человек. С другой стороны, такая милитаризация скрывала в себе и определенные риски - вооруженные крестьяне, в свою очередь, могли стать базой для армий мятежников. Например, после мятежа Абазы Хасана-паши в середине XVII века в Анатолии у неблагонадежных лиц было конфисковано 80 тысяч мушкетов. В то же время, государство стало все чаще и чаще привлекать вооруженные крестьянские отряды на службу в качестве наемников, обозначив тем самым некий дуализм в отношении них - в зависимости от обстоятельств, эти люди могли быть и потенциальной угрозой империи, и ее надеждой на полях сражений.
Не существовало какой-то жесткой регламентации присвоения офицерских чинов в подобных формированиях, и хотя капитан такого отряда, имевший титул бея, был подчинен паше султанской армии, он, при этом, зачастую не имел за плечами какой бы то ни было военной школы и становился офицером путем прямых выборов в качестве вожака своего отряда (подобным образом выбирали своих вожаков, например, германские ландскнехты). Это означало, что при определенных условиях и простом везении, обычный бандит мог за некоторое время сделать блестщую карьеру и стать титулованной особой. Одним из ярчайших примеров подобного вознесения "из грязи в князи" был Йеген Осман-паша, который в 1687-1688 гг сделал головокружительную карьеру от капитана анатолийской наемной банды до, сначала, санджак-бея Карахисара, затем - бейлербея Румелии (!), и, наконец, губернатора Белграда (все это - за два года!) . Надо сказать, что этот человек вообще умел добиваться своего. Его взлет начался с того, что ему было приказано во главе своего формирования численностью в 4 тысячи человек отправиться на фронт , но вместо этого он повернул в Стамбул, где бунтовали янычары. Вместо того, чтобы защищать от них султана, Йеген Осман сговорился с янычарским агой и они совместно сбросили Мехмеда IV с престола. Сам Йеген стал бейлербеем Румелии. Однако младший брат и преемник Мехмеда Сулейман II попытался избавиться от смутьянов, и издал ферман, в котором провозглашал, что они должны быть уничтожены. Йеген Осман тут же поднял мятеж в Анатолии и осадил Анкару, вследствие чего султану пришлось идти на уступки - в частности, титулы беев различных провинций получили приближенные Йегена, а сам он - великодушно "прощен". К концу XVII века Йеген Осман и несколько других одиозных командиров были мертвы, но новый вид войск, известный как секбан (sekban) и левенды (последние делились на два типа - те, которые составляли личную гвардию беев провинций, и назывались "домашними" (kapılı) и те, которые набирались непосредственно государством, и назывались "государственными" (miri)) стал неотъемлемой часть османских вооруженных сил.
Командиры на местах были прямо заинтересованы в том, чтобы крестьянство вооружалось. Они старались сделать свои свиты как можно более большими, что увеличивало бы их авторитет и вес на поле боя. Это, в свою очередь, повышало шансы на награду от султана и карьерные перспективы. Одним и ярких примеров такой тенденции был Хаджи Омер-паша, губернатор Диярбекира в начале 70-х годов XVII века. В его личных войсках состояли двадцать три капитана со своими отрядами, и затраты на всех этих наемников составляли 13 % от всех расходов в его провинции. Петроварадинский паша Али в конце того же столетия в качестве своей личной армии содержал около семи тысяч воинов. Эти процессы несли в себе двоякий эффект - с одной стороны султаны поощряли такое рвение провинциальных пашей вооружать и приводить на поле боя личные отряды, с другой, усиление этих региональных "царьков" в перспективе могло угрожать территориальной целостности государства и положению султана.
Финансовое обеспечение "домашних" левендов не было никак регламентировано, и все зависело исключительно от состоятельности того или иного наместника, который содержал это войско за счет доходов от собственных имений и земель, а также за счет незаконных поборов с крестьян. Не существовало никаких нормативов найма левендов - их количество на поле боя и боевые качества зависели лишь от состоятельности их нанимателя. Они могли самовольно наниматься к тому или иному лицу и покидать службу, сочтя, что где-то есть более привлекательные условия найма. Как следствие, эти банды зачастую слонялись по империи в поисках работодателей с наилучшими условиями, что негативно сказывалось на спокойствии в провинциях.
Что касается содержания "государственных" левендов, которые набирались беями, пашами и аянами в соответствии с указаниями из Стамбула, то оно состояло непосредственно из жалования и единовременной выплаты (бакшиш) при зачислении на службу. Бакшиш был нужен для того, чтобы обеспечить все потребности воина в начале кампании, в том числе - для приобретения надлежащего огнестрельного вооружения. Левенды набирались на полгода с возможностью дальнейшего продления контрактов каждые два месяца. В походах левенды получали аналогичный янычарскому рацион питания - две буханки хлеба и около 700 грамм мяса в день. Кавалеристы получали около 400 грамм мяса и рис, приготовленный на жиру, а также 6 с половиной килограмм ячменя для лошади.
Офицерская иерархия левендов в XVIII веке выглядела следующим образом: юзбаши (командир отряда в 100 человек), беш-юзбаши (отряд в 500 человек), бинбаши (отряд в 1000 человек). До 30-х годов XVIII века иерархия была следующей (в порядке возрастания звания): чавуш, байракдар, одубаши и болюкбаши.
Численность левендов, привлекаемых для кампаний неуклонно росло - если в конце XVII века под Веной их число составляло 10 тысяч человек, то, например, во время русско-турецкой войны 1768 - 1774 гг они насчитывали уже около 90 тысяч человек. В целом, что касается левендов, то здесь была ситуация во многом схожая с янычарами - они нужны были Порте в годы войн, но создавали, при этом, массу неудобства и беспокойства региональным губернаторам. К концу XVIII века стало очевидно, что военная организация империи нуждается в коренных преобразованиях, и левенды были номинально упразднены ферманом от 1775-го года, однако фактически окончательно исчезли из военной практики лишь в первой четверти XIX века.
Не существовало какой-то жесткой регламентации присвоения офицерских чинов в подобных формированиях, и хотя капитан такого отряда, имевший титул бея, был подчинен паше султанской армии, он, при этом, зачастую не имел за плечами какой бы то ни было военной школы и становился офицером путем прямых выборов в качестве вожака своего отряда (подобным образом выбирали своих вожаков, например, германские ландскнехты). Это означало, что при определенных условиях и простом везении, обычный бандит мог за некоторое время сделать блестщую карьеру и стать титулованной особой. Одним из ярчайших примеров подобного вознесения "из грязи в князи" был Йеген Осман-паша, который в 1687-1688 гг сделал головокружительную карьеру от капитана анатолийской наемной банды до, сначала, санджак-бея Карахисара, затем - бейлербея Румелии (!), и, наконец, губернатора Белграда (все это - за два года!) . Надо сказать, что этот человек вообще умел добиваться своего. Его взлет начался с того, что ему было приказано во главе своего формирования численностью в 4 тысячи человек отправиться на фронт , но вместо этого он повернул в Стамбул, где бунтовали янычары. Вместо того, чтобы защищать от них султана, Йеген Осман сговорился с янычарским агой и они совместно сбросили Мехмеда IV с престола. Сам Йеген стал бейлербеем Румелии. Однако младший брат и преемник Мехмеда Сулейман II попытался избавиться от смутьянов, и издал ферман, в котором провозглашал, что они должны быть уничтожены. Йеген Осман тут же поднял мятеж в Анатолии и осадил Анкару, вследствие чего султану пришлось идти на уступки - в частности, титулы беев различных провинций получили приближенные Йегена, а сам он - великодушно "прощен". К концу XVII века Йеген Осман и несколько других одиозных командиров были мертвы, но новый вид войск, известный как секбан (sekban) и левенды (последние делились на два типа - те, которые составляли личную гвардию беев провинций, и назывались "домашними" (kapılı) и те, которые набирались непосредственно государством, и назывались "государственными" (miri)) стал неотъемлемой часть османских вооруженных сил.
Командиры на местах были прямо заинтересованы в том, чтобы крестьянство вооружалось. Они старались сделать свои свиты как можно более большими, что увеличивало бы их авторитет и вес на поле боя. Это, в свою очередь, повышало шансы на награду от султана и карьерные перспективы. Одним и ярких примеров такой тенденции был Хаджи Омер-паша, губернатор Диярбекира в начале 70-х годов XVII века. В его личных войсках состояли двадцать три капитана со своими отрядами, и затраты на всех этих наемников составляли 13 % от всех расходов в его провинции. Петроварадинский паша Али в конце того же столетия в качестве своей личной армии содержал около семи тысяч воинов. Эти процессы несли в себе двоякий эффект - с одной стороны султаны поощряли такое рвение провинциальных пашей вооружать и приводить на поле боя личные отряды, с другой, усиление этих региональных "царьков" в перспективе могло угрожать территориальной целостности государства и положению султана.
Финансовое обеспечение "домашних" левендов не было никак регламентировано, и все зависело исключительно от состоятельности того или иного наместника, который содержал это войско за счет доходов от собственных имений и земель, а также за счет незаконных поборов с крестьян. Не существовало никаких нормативов найма левендов - их количество на поле боя и боевые качества зависели лишь от состоятельности их нанимателя. Они могли самовольно наниматься к тому или иному лицу и покидать службу, сочтя, что где-то есть более привлекательные условия найма. Как следствие, эти банды зачастую слонялись по империи в поисках работодателей с наилучшими условиями, что негативно сказывалось на спокойствии в провинциях.
Что касается содержания "государственных" левендов, которые набирались беями, пашами и аянами в соответствии с указаниями из Стамбула, то оно состояло непосредственно из жалования и единовременной выплаты (бакшиш) при зачислении на службу. Бакшиш был нужен для того, чтобы обеспечить все потребности воина в начале кампании, в том числе - для приобретения надлежащего огнестрельного вооружения. Левенды набирались на полгода с возможностью дальнейшего продления контрактов каждые два месяца. В походах левенды получали аналогичный янычарскому рацион питания - две буханки хлеба и около 700 грамм мяса в день. Кавалеристы получали около 400 грамм мяса и рис, приготовленный на жиру, а также 6 с половиной килограмм ячменя для лошади.
Офицерская иерархия левендов в XVIII веке выглядела следующим образом: юзбаши (командир отряда в 100 человек), беш-юзбаши (отряд в 500 человек), бинбаши (отряд в 1000 человек). До 30-х годов XVIII века иерархия была следующей (в порядке возрастания звания): чавуш, байракдар, одубаши и болюкбаши.
Численность левендов, привлекаемых для кампаний неуклонно росло - если в конце XVII века под Веной их число составляло 10 тысяч человек, то, например, во время русско-турецкой войны 1768 - 1774 гг они насчитывали уже около 90 тысяч человек. В целом, что касается левендов, то здесь была ситуация во многом схожая с янычарами - они нужны были Порте в годы войн, но создавали, при этом, массу неудобства и беспокойства региональным губернаторам. К концу XVIII века стало очевидно, что военная организация империи нуждается в коренных преобразованиях, и левенды были номинально упразднены ферманом от 1775-го года, однако фактически окончательно исчезли из военной практики лишь в первой четверти XIX века.