стихи на случай
Наживы ветер иллюзорный занес меня в Брюссель и бамс! в моей гостиничной уборной лежит газета Нью-Йорк Таймс. Виной оказии безумной мне на глаза попался лист, на коем выступал с колумной один известный колонист. Он освещал в формате вики (досужего профана для) скандалы, каверзы, интриги и тектонические сдвиги на высших этажах Кремля. Еще недавно, мол, мы туго учили раз и навсегда: тандем един как рак и щука, ну то есть не разлей вода. И вот такая икебана: разлад, раздор и фейерверк, хоть с точки зрения профана понятно, кто одержит верх - тот, у которого харизма, напор, зачатки культуризма: бывало, выйдет босиком во всей красе своей натуры - в одном плече мускулатуры как в конкуренте целиком. Но - колонист выводит купно - что нам, профанам, недоступно: объединяет общий срез кремлевских свар такого рода непредсказуемость исхода с непритязательностью средств.
Тому история порукой - вот Лев Давыдыч, многорукий был военмор и бонвиван - расстрельный продиктует список, и тут же валит машинисток на конфискованный диван. Вдруг затемненье. Ветер гонит по небу туч семнадцать штук. Он едет в литерном вагоне на юг. Вокруг цветет урюк. Забыты яростные споры, дискуссии партийных групп, уж тише речь, бледнее взоры, в лучах авроры снятся горы и ледоруб.
Другой пример - Лаврентий Палыч в рабочем кабинете за ночь вершил десятки важных дел: давал стране угля, урану, клепал ракетную программу и кадры на столе вертел. И над бескрайними полями, над каской в капельках росы летели щепки штабелями, гуляли вдовы с бобылями, и всё стучало как часы. Как беспристрастную оценку, как славный подвигов итог Лаврентий Палыч видит стенку и слышит чпок.
И прислонил, учти, профан, его плешивый хитрован, которого хозяин сыто подзуживал: пляши, Никита. А тот, играя простака, и рад подбрасывать коленки в дремучей смеси летки-енки и боевого гопака. Пять лет спустя - уже не в силах унять в щеках тревожный зуд, свидетели тех танцев милых, как и примкнувший к ним Шепилов фальцетом лазаря споют. Тогда же сэр Уинстон Черчилль стоически увековечил: "У них неважно, чорт подрал, кто прав, кто лев, кто черт с рогами: кого несут вперед ногами - тот проиграл".
Здесь колонист зовет эксперта: скажи, эксперт, чья песня спета, кому тут вретище плести, кому на царствие итти? кому с энергией кипучей за счастье родины радеть, кому же (так, на всякий случай) кальсоны теплые поддеть? Без экзальтации и злобы эксперт подводит делово сухой баланс: не сглазить чтобы, пусть смело поддевают оба - Господь узнает своего.
Тому история порукой - вот Лев Давыдыч, многорукий был военмор и бонвиван - расстрельный продиктует список, и тут же валит машинисток на конфискованный диван. Вдруг затемненье. Ветер гонит по небу туч семнадцать штук. Он едет в литерном вагоне на юг. Вокруг цветет урюк. Забыты яростные споры, дискуссии партийных групп, уж тише речь, бледнее взоры, в лучах авроры снятся горы и ледоруб.
Другой пример - Лаврентий Палыч в рабочем кабинете за ночь вершил десятки важных дел: давал стране угля, урану, клепал ракетную программу и кадры на столе вертел. И над бескрайними полями, над каской в капельках росы летели щепки штабелями, гуляли вдовы с бобылями, и всё стучало как часы. Как беспристрастную оценку, как славный подвигов итог Лаврентий Палыч видит стенку и слышит чпок.
И прислонил, учти, профан, его плешивый хитрован, которого хозяин сыто подзуживал: пляши, Никита. А тот, играя простака, и рад подбрасывать коленки в дремучей смеси летки-енки и боевого гопака. Пять лет спустя - уже не в силах унять в щеках тревожный зуд, свидетели тех танцев милых, как и примкнувший к ним Шепилов фальцетом лазаря споют. Тогда же сэр Уинстон Черчилль стоически увековечил: "У них неважно, чорт подрал, кто прав, кто лев, кто черт с рогами: кого несут вперед ногами - тот проиграл".
Здесь колонист зовет эксперта: скажи, эксперт, чья песня спета, кому тут вретище плести, кому на царствие итти? кому с энергией кипучей за счастье родины радеть, кому же (так, на всякий случай) кальсоны теплые поддеть? Без экзальтации и злобы эксперт подводит делово сухой баланс: не сглазить чтобы, пусть смело поддевают оба - Господь узнает своего.