пощечина
В данном случае я свел вместе информацию из нескольких гарвардских интервью респондента.
Респондент #375
Дата интервью: часть 1, Мюнхен, 17 января 1951 г.
Часть 2, Штутгарт, 21 февраля 1951 г.
До войны небольшие армянские колонии в Гамбурге, Берлине и Вене состояли большей частью из людей обеспеченных и деятелей культуры. Немецко-армянское общество издавало журнал "Armenien" под началом Рорбаха.
В 1941-м и немцы, и армяне были заинтересованы в том, чтобы сформировать национальный комитет. Немцы искали "представительных" армян, чтобы включить их в комитет. Многие армяне отказались служить немцам, пока не будут даны политические гарантии. К примеру, Аршак Джамалян, хотя его сын и стал коллаборационистом. Также отказался Александр Хатисян, бывший армянский премьер-министр, умерший после войны в Париже. Тогда немцы вызвали из Бухареста генерала Дро, он командовал антитурецкой добровольной дружиной дашнаков на стороне русских в первой мировой. В 1918-м он руководил борьбой против турок, стал генералом, затем начальником штаба Армянской республики. В 1920 г. после русско-армянского договора Дро оказался единственным лидером, оставшимся в Советской Армении, он отправился в Москву, где работал до 1924 г., когда был послан с торговой и пропагандистской миссией за границу. Попав туда, он решил не возвращаться и занялся нефтяным бизнесом.
Дро прибыл в Берлин, очевидно, добровольно. Ему было приказано организовать разведку за советской линией фронта, он набрал три группы, всего 120 человек, учил их разведке, прыжкам с парашютом и связи с немецкими соединениями - флотом, СД и пр. В задачи входили шпионаж и карательные операции против евреев и партизан. Полковники Тигрис и Куро работали с ним. Дро никогда не был связан с Армянским легионом. Руководство партии Дашнак в Египте было против Дро, который возглавлял Западно-Европейский отдел, но молча позволяло ему работать, чтобы гарантированно иметь своих людей в Армении, если ее займут немцы. Нелегальным членам Дашнак в СССР, однако, было на время войны запрещено вести антисоветскую деятельность. Руководство партии Дашнак хотело добиться успеха для своего движения вне зависимости от исхода войны. Стратегической целью Дро, конечно, было - возглавить Армению. Он был известен в армянских кругах, но не слишком уважаем, из-за
1) его просоветской позиции в 1920-24 г.г
2) его торговых дел, он был втянут в разные истории с шантажом
3) его относительно гражданского вида для якобы командующего
С другой стороны под началом д-ра Фрунджяна существовала небольшая группа армян в Берлине, которая попросила у немцев разрешения посетить армянских военнопленных в лагерях. Политических мотивов у нее не было. В то же время в восточном министерстве был образован кавказский отдел, который возглавил проф. Фон Менде, а его заместителем стал Цайтлер, родившийся на Кавказе и говоривший по-азербайджански, по-армянски и по-русски. В конце 1941-го, когда умерло множество военнопленных, было дано разрешение посетить лагеря. После этих посещений ОКВ увидело, что большинство военнопленных настроено антисоветски и решило их использовать в военных целях. Тогда было принято решение основать легион. Сами армяне никак не влияли на его формирование. С января 1942 г. ОКВ собирала армян в учебную часть под Полтавой, в феврале был образован армянский легион. После двух месяцев военной подготовки легионеры направлялись либо в 808 боевой батальон, либо в рабочие батальоны. Всего из лагерей было набрано 30000 легионеров (5000 осталось в лагерях до конца). Приблизительно такое же количество армян погибло в лагерях, плюс люди, которые пали в бою или дезертировали. Армянских остарбайтеров было немного.
Когда 808 батальон был полностью подготовлен, его отправили участвовать в боях на кавказском фронте, на его место были взяты новые обучаемые. Часть армянских и грузинских подразделений первого призыва перебежала на Кавказе к Советам. Немцы выявили среди солдат батальоне бывших членов партии и комсомола и расстреляли их на месте. Оставшиеся были разоружены и отправлены в штрафной лагерь в Крым. На фронте Советы продолжали распространять листовки, призывающие дезертировать обратно, даже после сталинского приказа 106 от марта 1942 г., приравнивавшего всех сдавшихся врагу к предателям.
Почему грузины дезертировали к Советам? Потому что они были менее антисоветски настроены, чем остальные. Сталин, Берия и прочие были грузинами. Другой причиной было, что немцы не выявили заранее бывших партийцев и комиссаров. Когда немцы оккупировали часть Кавказа, грузины, оставшиеся на их стороне, выяснили, что грузины, перебежавшие назад к большевикам, были большевиками повешены.
Факт присутствия среди легионеров бывших партийцев вынудил немцев организовать собственную политическую учебу. Восточное министерство собирало "молодых интеллектуалов", и в школе Вустрау новые эмигранты занимались под руководством старых. Затем было решено создать единый национальный комитет. Появился национальный комитет старых эмигрантов, возглавляемый профессором Абегяном, бывшим членом армянского парламента, в него входили Давидхонян, бывший член грузинского парламента, живший в Париже, Абрам Гюльханданян, бывший министр внутренних дел, который позже умер в Париже, Арутюн Багдасарян, сейчас находящийся в Мюнхене, и генерал Нжде, последний главнокомандующий армянской армии, сражавшейся с Советами. Большинство было дашнаками, известными, но не сумевшими завоевать авторитет среди эмигрантов
1) из-за их снисходительного отношения к новым советским эмигрантам, которых они считали аморальными и малоинтеллектуальными
2) из-за того, что сам Абегян, да и другие использовали свои посты для личной выгоды и обогащения, при этом не смогли помочь военнопленным и легиону
3) из-за того, что сами немцы не дали комитету никаких полномочий, ОКВ он не был нужен, и они не позволили ему наладить контакты с легионом.
К тому времени был подготовлен второй армянский батальон, 809, который успешно сражался на Кавказе. В его состав входили по- настоящему антисоветски настроенные бойцы. Как следствие успеха национальные комитеты потребовали создать собственные печатные органы. Но ОКВ хотело контролировать прессу и предоставляло комитетам лишь вспомогательную роль. Начались конфликты из-за финансирования. Военные не хотели нанимать рабочих и платить им, поэтому набирали рабочие батальоны из легионеров, которые получали за труд лишь свой военный паек. Политика восточного министерства не совпадала с политикой ОКВ, национальные комитеты были образованы под эгидой первого и не имели права вмешиваться в дела батальонов, занимаясь лишь гражданскими лицами и военнопленными.
Затем восточным вопросом заинтересовались и другие ведомства. Министерство пропаганды запустило под крышей Винеты армянскую радиостанцию. Сначала ее возглавлял Кочарян, старый парижский эсер. В апреле 1943 г. под давлением дашнаков и комитета Кочаряна сменила старая эмигрантка из Парижа, которую они звали "госпожа Сатеник". Она взяла на работу трех новых эмигрантов из школы Вустрау. Также они печатали листовки.
Гестапо также организовало свою группу - Кантемир, Джамалян мл., Кедия, Алибеков, которые сотрудничали с СД еще до войны. Их целью была кавказская федерация под их началом. Но в армянском легионе их влияние не ощущалось.
В июле 1943 г. немцы решили ликвидировать все эти группировки, распустить национальные комитеты и вместо них создать штабы связи. Армянский возглавил полковник Саркисян, которому восточное министерство наиболее доверяло. В штаб вошли: полковник Саркисян, Армик Джамалян (гестапо), Багдасарян (восточное министерство) , Мурадян (попечитель легиона), Ваха Абегян (сын профессора Абегяна), секретарь. Сааруни был редактором газеты комитета. Под юрисдикцию штаба официально попадали легион, военнопленные и остарбайтеры по согласованию с немцами. Но Винета осталась в стороне, так как Геббельс отказался подчинить ее штабу.
В конце 1944 г. снова возникла проблема Власова. Легион был за Власова, но штаб против. Этот конфликт привел к реорганизации штаба: главой был сделан Тигрис. Тигрис был твердым противником Власова. Из состава комитета вывели всех, кого обвиняли в сотрудничестве с Западом. На Западе батальоны сдавались союзникам, и штаб был вынужден вести пропаганду против Запада.
Мурадян не был согласен с намерениями штаба перебросить наши части на Западный фронт. Он считал, что "немцы уже проиграли войну, зачем посылать наших людей на верную смерть". У него случилась ссора со связным офицером ОКВ Хоенеггером, который тогда контролировал легион и был облечен властью посылать людей в концлагерь, штрафной лагерь и пр. Мурадян был исключен за антинемецкую позицию. Вместе с ним был убран и полковник Саркисян как "слабак". Тигрис остался во главе штаба до конца войны, из самого легиона в штаб больше никто не входил.
Параллельно мы вели просветительскую работу. ОКВ публиковал газету "Хаястан", чья редакция состояла исключительно из легионеров. Она не была связана со штабом или старыми эмигрантами. Она выходила еженедельно с конца 1942 г. по февраль 1945 г. Первым редактором был Ховик, которого позже заменил Сааруни. Кроме того комитет опубликовал два выпуска ежемесячника "Азад Хаястан", штаб связи продолжил издавать его как журнал. До ноября 1944 г. редактором был Сааруни, затем официально им стал Тигрис, который попросил Сааруни продолжать работать под его началом, но последний отказался, так как было очевидно, что имеено Тигрис настроил немцев против Саркисяна, Мурадяна и Сааруни, чтобы сместить их.
Тигрис происходил из турецкой Армении, во время первой мировой учился в военной школе, затем дезертировал к русским, служил в армянской армии под началом Дро, за границей получил звание полковника, окончив французскую военную академию. Дро и Тигрис были близки по взглядам, Дро использовал Тигриса как ширму, пытаясь скрыть таким образом собственные политические амбиции.
Армяне не получали обещаний независимости, даже в пропагандистских целях. Споря с одним эсэсовцем, я сказал: "Вы просто пытаетесь использовать нас в своих целях", и он согласился, что Германия хочет улучшить свое экономическое и стратегическое положение, получить рабочие руки, а взамен она освободит армян от большевизма, даст им шанс вести торговлю с Германией, покупать машины и готовые товары и может позволить организовать правительство, когда придет время. Немцы планировали создать рейхскомиссариат Кавказ, но позже отказались от этого плана.
Для всех публикаций существовали как предварительная, так и последующая цензура. Они переводились на немецкий и контролировались соответствующим немецким персоналом. С политической точки зрения нам не разрешалось проводить никакую линию кроме антибольшевистской. Мы публиковали много материалов об армянской культуре и истории. Лишь в нескольких случаях немцы действительно приказывали, что печатать (напр: Власов, репрессии в Армении; во время вторжения во Францию они требовали печатать антибританские статьи, но мы отказывались, потому что многие армяне, находившиеся в Британии и США могли бы пострадать).
Киноконцерн УФА выпускал киножурнал для легиона, сначала режиссерами были старые эмигранты, которые оказались вовлечены в грязные дела, потом их место занял Ховик.
Когда в 1944-м начался власовский кризис, среди армян случился раскол. В целом, старые эмигранты были настроены против Власова, новые - за Власова. То же деление было и в других национальных комитетах. На борьбу сепаратистов с федералистами наложилась борьба старых и новых эмигрантов, причем старые пытались убедить новых в великорусских настроениях Власова. Авторханов, редактор "Газавата" и Сааруни, редактор "Армении", были лидерами анти-экстремистского крыла и были готовы работать с Власовым. Но влияние старых эмигрантов все еще было велико, особенно мусульманская группа (Кантемир и люди Кедии) и Джамалян были в принципе настроены антироссийски.
Отдельные представители национальных групп все же присоединились к власовскому движению, большей частью незначительные персоны, такие как капитан Арабян и Саакян, который даже не говорил по-армянски. Но большинство легионеров все же было за Власова, так как
1) они хотели освободиться от немецких контролеров
2) они хотели, чтобы восточные части имели более сильное влияние на немцев.
Такой же настрой превалировал и в других легионах.
Бекзадян (один из наших людей в УФА) попытался создать в 1943 г. армянскую национал-социалистическую партию, очевидно, при поддержке немцев. Немногие вступили в нее, и она не получила официального признания. Но в апреле 1943-м немцы предложили сформировать национальную группировку внутри легиона, идея родилась в ОКВ. Тогда же грузины организовали националистическую организацию "Картвело". Так, по приказу сверху, но без поддержки снизу появился состоящий из легионеров "Арменакан", влияние которого было равно нулю. Легионеры не слишком-то симпатизировали Германии: в первой мировой Турция, старинный враг Армении, была союзником Германии. Кроме того обращение с армянскими военнопленными настроило людей против немцев, да и статус армянских солдат, сражавшихся за немцев, был не тот, что у солдат вермахта. Еще одной причиной было то, что из национальных групп немцы отдавали предпочтение грузинам из-за
1) общей немецкой ориентации после первой мировой. когда армяне были настроены проамерикански
2) непропорционально сильного влияния грузинских эмигрантов в Германии, таких как Ахметели и Никурадзе.
Книга Сандерса (Никурадзе) "Кавказ" полна ошибок, к примеру в ней есть карта, показывающая Ереван грузинским городом. Сандерс был личным другом Розенберга, Геббельса и Гиммлера. Кроме того существовала угроза, что армян объявят семитами. В августе 1944-го была назначена встреча представителей кавказских народов с немцами. Меня попросили подготовить музыкальную программу на вечер. Я сумел собрать армянскую духовую капеллу из бывших артистов московской и ереванской консерваторий. В конце представления немецкие официальные лица подошли поздравить меня, вместе с ними Сандерс. Я вспомнил, что он написал в своей книге об армянах, не стал пожимать его руку, а дал ему пощечину и посоветовал перечитать собственную книгу. Его целью в книге было показать, что лишь грузины являются арийцами, а остальные кавказские народы семитами и что на протяжении веков грузины правили всем Кавказом и в случае победы немцев станут править снова.
Грузинский легион был значительно более пронемецким, чем остальные. Азербайджанцы как тюрки также были близки немцам. К примеру, фон Менде был более расположен к магометанам, чем к армянам и грузинам. В итоге армяне, украинцы и русские были наименее пронемецки настроены.
Мурадян отправил двух легионеров как пропагандистов ОКВ в Голландию, они тайно проинструктировали батальоны, что нужно сдаться англичанам. 809 батальон располагался в Голландии и Бельгии, 812 - на атлантическом побережье Голландии. Они не принимали участия в боях и в конце войны сдались англичанам, которые передали их Советам, лишь 8 человек смогли убежать в Западную Германию. Два армянских боевых батальона стояли в Марселе и Лионе, где их использовали как рабочие батальоны, некоторые солдаты перебежали к французским партизанам - маки, другие были схвачены в 1944-м американцами и выданы Советам Францией и США.
Один армянский батальон был в Хорватии, один в Албании и один трудовой батальон - в Греции. Я ничего не знаю об их судьбе. Резерв легиона с двумя боевыми батальонами и одним трудовым был брошен против Советской Армии в районе Штеттина в январе-феврале 1945-го, затем отошел в район Дрездена, где был уничтожен советскими войсками.
Во главе армянского легиона стоял майор Преториус, затем капитан Грюнер. Это был резервный легион, из которого формировались соединения не крупнее батальона. Командирами были также немцы. Высшее звание, которое носили армяне в легионе - лейтенант, хотя некоторые из них были советскими полковниками. В СС служили лишь единичные армяне, специальных подразделений не было, некоторые входили в азербайджанские группы.
В целом, армянских частей было меньше, чем, к примеру, северокавказских или казацких, поэтому нам не выделили района поселения, но комитет старался найти место, где армяне могли бы селиться и работать. Большая часть армян оказалась в Вюртемберге.
Четыре кавказских комитета предпринимали попытки сотрудничества. Преодолевая традиционные трения, такие как армяно-азербайджанские или армяно-грузинские, они пытались совместно противостоять немцам. Но грузины слишком хотели доминировать, поэтому остальные молча решили действовать независимо.
Джамалян был сыном известного лидера дашнаков, его мать была немкой. Новая эмиграция было строго антимарксистской и антисоциалистической и стояла на позициях, что будущий строй будет определен самим народом после освобождения, и тогда же будет выбран лидер. Большинство новых эмигрантов остались вне политических партий, лишь немногие присоединились к дашнакам, но более из материальных и практических соображений.
Биография респондента:
Я родился в 1913 г. в Иране. Мой отец был учителем из русской части Армении. Тогда в Иране были армянские школы, его пригласили преподавать там. Поэтому, хотя я и родился в Иране, я был гражданином России. В начале первой мировой войны мои родители вернулись в Россию, и моего отца призвали в армию. С 1914 г. мы жили в русской Армении. В мае 1918 г. после октябрьской революции были провозглашены три национальных государства: Армения, Грузия, Азербайджан. Мой отец принимал участие в основании государства и был членом армянского парламента. В ноябре 1920 г. большевики захватили Армению. Многие руководители республики эмигрировали, мой отец, оставив семью, пытался эмигрировать, но был арестован большевиками и посажен в тюрьму.
Население отнеслось к большевикам не слишком враждебно, потому что тогда у Армении был конфликт с Турцией. Оно восприняли большевиков как русских, пришедших им помочь в борьбе против национального врага. Но с первых же дней большевики вели себя иначе. Они конфисковывали все наше имущество. Так как отец считался членом национального правительства, у него отобрали жилье. Нам пришлось перебраться в деревню. В 1923-м отца освободили, но ограничили в гражданских правах. Поэтому его дети не имели права посещать советскую школу. В семье было 12 детей, я был старшим. Мы получали домашнее образование. Мой отец был филологом, но был вынужден учить нас всем предметам...
В феврале 1927 г. отца арестовали повторно и без суда отправили в ссылку. Причину я не знаю, но нашей домашней учебе пришел конец. Ему было приказано три года находиться в "свободной ссылке". Через семь месяцев он сбежал, вернулся домой, сообщил об этом властям и потребовал суда. В связи с десятой годовщиной революции в ноябре 1927 г. его амнистировали, но до 1931 г. у него не было гражданских прав. В 1929 г. началась коллективизация. До того он работал, скопил немного денег и купил маленький виноградник. В 1929-м виноградник конфисковали, отца записали кулаком и отправили вместе с семьей в ссылку в горы Северной Армении. В 1931-м в горах поднялось восстание против коллективизации и режима, причем в нем участвовали не только простые люди, но члены партии и комсомола. Отец был одним из лидеров восстания. Оно продолжалось два месяца, колхозы были ликвидированы, совхозы и сельсоветы взяты под контроль, избрана новая администрация, состоявшая из авторитетных в народе людей. Восстание было мирным, пойманных НКВДистов сажали под домашний арест, а не в тюрьму. В тот момент в Армении была собственная национальная дивизия. Но Советы решили, что эта дивизия не будет воевать с восставшими, поэтому в апреле 1932-го ее заменили отборными пограничными частями НКВД. Начались тяжелые бои между НКВД и восставшими, лишенными помощи извне. У них были лишь те боеприпасы, которые они нашли на местных военных складах. Часть восставших ушла в горы, организовала отряды и держалась там до 1935 г. Большая часть была уничтожена или арестована. Я потерял брата, а мой отец был арестован и выслан в Сибирь. Я убежал в Ереван к моему дяде, который преподавал в местном университете. Я взял другое имя и продолжал учиться под ним. Так как он был очень известным человеком, никто не задавал лишних вопросов. В июне 1935 г. при помощи дяди я получил разрешение сдать экзамены на аттестат средней школы. Затем в сентябре я сдал вступительные экзамены в университет на филологический факультет. Так как я не был членом партии, я не мог стать ассистентом моего дяди. По закону я был должен работать учителем в сельской школе, чтобы получить направление. Поэтому я жил в сельской местности до конца 1935 г., когда мой дядя добился принятия меня на должность его ассистента. Под его руководством я подготовил кандидатскую диссертацию. У нас тогда располагался армянский филиал Академии Наук СССР. В нем нельзя было защищать диссертации по истории, научным или инженерным дисциплинам, лишь по армянскому языку и литературе. Я стал кандидатом наук в марте 1937 г., но не получил возможности преподавать в институте, так как к этому времени выяснилось, кто мой отец. Кроме того я не был членом партии. В августе 1936 г. отец вернулся из ссылки, но в октябре 1937 г. был снова арестован вместе с моим дядей-профессором. Их судьба до сих пор неизвестна. Все попытки узнать что-то о них, не имели успеха.
Так как мой дядя был арестован. в университете образовалась вакантная должность и не было никого, кто бы на нее претендовал. В марте 1938 г. меня взяли в университет простым лектором. Я читал лекции по древней армянской литературе V-XII столетий. В университет был первый (секретный) отдел НКВД. Каждое утро я должен был сдавать в него текст моей лекции для визирования. При этом они не были специалистами в литературе, они лишь следили, чтобы в тексте не было антисоветских и антимарксистских высказываний, а также правили пунктуацию...
Когда я читал лекции (такой порядок был лишь для немногих лекторов), служащий первого отдела сидел рядом со мной с текстом лекции и следил, чтобы я читал ее слово в слово. Я преподавал до сентября 1941 г. Работа была сплошным ужасом, я не мог писать статьи и каждый день боялся, что меня арестуют. В начале войны все мои партийные коллеги в университете получили так называемую "бронь", дававшую им право остаться дома. Я не получил такой бумаги... и должен был идти в военкомат. Я был в его списках с 1935 г., но на моем военном билете стоял штамп "13" (политически неблагонадежные) и поэтому до войны я в армию не призывался. 9 сентября 1941-го меня призвали и отправили в 52 армию, которая набиралась из людей 35-45 лет, не призывавшихся ранее по политическим или иным мотивам. Нам даже не устраивали медосмотра. С сентября 1941-го по январь 1942-го я был в армии, точнее, в тылу, без оружия и без военной подготовки. Зато каждое утро у нас было политзанятие, нам давали читать лишь фронтовые газеты, читать тыловые газеты не разрешалось. Остальное время мы стояли в карауле или маршировали. Так как офицеров среди нас было немного, были организованы трехмесячные офицерские курсы. Меня заставили записаться, и я получил звание младшего лейтенанта. В начале декабря 1941 г. нас отправили на фронт, и лишь на подступах к нему впервые выдали оружие. Нас учили стрелять уже на фронте и учебные стрельбы были лишь один раз. 12 января 1942 г. мы вступили в бой. У нас не хватало боеприпасов, потому что нам не доверяли и оставили без них. Нашу часть разделили на мелкие группы, меж которых поставили части НКВД и штрафные батальоны.
Дисциплина в наших соединениях была слабой, что объясняется тем фактом, чтоб большинство солдат не понимали русский язык, на котором отдавались команды. Чтобы избегать таких ситуаций с февраля 1942-го начали формировать национальные батальоны для разных национальностей. В них отправляли и людей вроде меня, с политическим прошлым. В каждой части были рабочий и штрафной батальоны. В первый записывали всех тех, кому не разрешалось носить оружие. К счастью, я не попал в него, так как считалось, что из людей с образованием получаются неплохие офицеры. С января по май 1942 г. я был на фронте. Было сформировано три национальные дивизии - армянская, азербайджанская и грузинская. Меня отправили в азербайджанскую. Артиллерийское подразделение дивизии состояло из украинцев и русских, потому что национальные меньшинства не обладали необходимыми навыками. Но потом русских и украинцев убрали, а меня как специалиста по артиллерии со знанием языка приставили к артиллеристам. 7 мая немцы атаковали наши позиции. У нас не было защиты с воздуха, почти не было боеприпасов, особенно у пехоты. Пехота вскоре была разбита. На каждое орудие у нас было лишь 16 снарядов. Нас окружили и 9 мая я попал в плен. Я был пленным до февраля 1943 г. В апреле 1943 г. меня освободили и послали в Берлин, чтобы помочь выпускать армянскую газету "Хаястан". Газету выпускало военное министерство. Нам не платили, но предоставляли комнату и давали деньги на издание. Газета свободно распространялась среди добровольцев власовской армии... Затем до января 1945 г. я был редактором журнала "Армянская нация" вновь организованного армянского штаба связи. Из-за несогласия с политикой руководства я покинул этот пост и вернулся в "Хаястан". В феврале 1945 г. советская армия была во Франкфурте-на-Одере. Берлин находился под угрозой. Мы, бывшие военнопленные, попросили отправить нас на запад, чтобы спасти от русских. Нас послали в Тюрингию, в Альтенбург. 14 апреля 1945 г. Альтенбург взяли американцы, и мы попали в плен к американцам. Я был в плену до 15 сентября 1945 г. Нас пытались выдать Советам. Чтобы избежать репатриации, мы солгали относительно нашего гражданства, назвавшись иранцами. 15 сентября нас отпустили, и мы уехали в Штутгарт, где живем и по сей день. В августе 1944-го в Берлине и в апреле 1947-го в Штутгарте имели место покушения на мою жизнь. В Берлине покушался армянин, бывший комсомолец, оказавшийся советским агентом. Его схватили и отдали под суд. Авторханов знает об этом. Кто покушался на меня в Штутгарте, я не знаю, дело происходило ночью и мы убежали.
Как нетрудно заметить, респондент называет свое имя сам.
Григор Сааруни, после войны прибавлял к своему имени ученый титул "доктор", хотя описанные им в интервью обстоятельства защиты диссертации выглядят крайне сомнительно. Тесно сотрудничал с институтом по изучению СССР, в 1951 г. выпустил под его эгидой брошюру "Борьба армянской церкви против большевизма", выступал на конференциях института с докладами "Культурная жизнь Советской Армении" и пр. Возглавлял "Объединение Армянских Борцов за Свободу", в качестве его руководителя входил вместе с лидерами других национальных группировок в КЦАБ (Координационный Центр Антибольшевистской Борьбы). Принимал участие в гаагском Конгрессе за права и свободу в России в 1957 г. Был редактором армянского литературного журнала "Зартонк".
Затем, по всей видимости, отошел от активной политической деятельности, перебрался в США, где умер в 1993 г.
Респондент #375
Дата интервью: часть 1, Мюнхен, 17 января 1951 г.
Часть 2, Штутгарт, 21 февраля 1951 г.
До войны небольшие армянские колонии в Гамбурге, Берлине и Вене состояли большей частью из людей обеспеченных и деятелей культуры. Немецко-армянское общество издавало журнал "Armenien" под началом Рорбаха.
В 1941-м и немцы, и армяне были заинтересованы в том, чтобы сформировать национальный комитет. Немцы искали "представительных" армян, чтобы включить их в комитет. Многие армяне отказались служить немцам, пока не будут даны политические гарантии. К примеру, Аршак Джамалян, хотя его сын и стал коллаборационистом. Также отказался Александр Хатисян, бывший армянский премьер-министр, умерший после войны в Париже. Тогда немцы вызвали из Бухареста генерала Дро, он командовал антитурецкой добровольной дружиной дашнаков на стороне русских в первой мировой. В 1918-м он руководил борьбой против турок, стал генералом, затем начальником штаба Армянской республики. В 1920 г. после русско-армянского договора Дро оказался единственным лидером, оставшимся в Советской Армении, он отправился в Москву, где работал до 1924 г., когда был послан с торговой и пропагандистской миссией за границу. Попав туда, он решил не возвращаться и занялся нефтяным бизнесом.
Дро прибыл в Берлин, очевидно, добровольно. Ему было приказано организовать разведку за советской линией фронта, он набрал три группы, всего 120 человек, учил их разведке, прыжкам с парашютом и связи с немецкими соединениями - флотом, СД и пр. В задачи входили шпионаж и карательные операции против евреев и партизан. Полковники Тигрис и Куро работали с ним. Дро никогда не был связан с Армянским легионом. Руководство партии Дашнак в Египте было против Дро, который возглавлял Западно-Европейский отдел, но молча позволяло ему работать, чтобы гарантированно иметь своих людей в Армении, если ее займут немцы. Нелегальным членам Дашнак в СССР, однако, было на время войны запрещено вести антисоветскую деятельность. Руководство партии Дашнак хотело добиться успеха для своего движения вне зависимости от исхода войны. Стратегической целью Дро, конечно, было - возглавить Армению. Он был известен в армянских кругах, но не слишком уважаем, из-за
1) его просоветской позиции в 1920-24 г.г
2) его торговых дел, он был втянут в разные истории с шантажом
3) его относительно гражданского вида для якобы командующего
С другой стороны под началом д-ра Фрунджяна существовала небольшая группа армян в Берлине, которая попросила у немцев разрешения посетить армянских военнопленных в лагерях. Политических мотивов у нее не было. В то же время в восточном министерстве был образован кавказский отдел, который возглавил проф. Фон Менде, а его заместителем стал Цайтлер, родившийся на Кавказе и говоривший по-азербайджански, по-армянски и по-русски. В конце 1941-го, когда умерло множество военнопленных, было дано разрешение посетить лагеря. После этих посещений ОКВ увидело, что большинство военнопленных настроено антисоветски и решило их использовать в военных целях. Тогда было принято решение основать легион. Сами армяне никак не влияли на его формирование. С января 1942 г. ОКВ собирала армян в учебную часть под Полтавой, в феврале был образован армянский легион. После двух месяцев военной подготовки легионеры направлялись либо в 808 боевой батальон, либо в рабочие батальоны. Всего из лагерей было набрано 30000 легионеров (5000 осталось в лагерях до конца). Приблизительно такое же количество армян погибло в лагерях, плюс люди, которые пали в бою или дезертировали. Армянских остарбайтеров было немного.
Когда 808 батальон был полностью подготовлен, его отправили участвовать в боях на кавказском фронте, на его место были взяты новые обучаемые. Часть армянских и грузинских подразделений первого призыва перебежала на Кавказе к Советам. Немцы выявили среди солдат батальоне бывших членов партии и комсомола и расстреляли их на месте. Оставшиеся были разоружены и отправлены в штрафной лагерь в Крым. На фронте Советы продолжали распространять листовки, призывающие дезертировать обратно, даже после сталинского приказа 106 от марта 1942 г., приравнивавшего всех сдавшихся врагу к предателям.
Почему грузины дезертировали к Советам? Потому что они были менее антисоветски настроены, чем остальные. Сталин, Берия и прочие были грузинами. Другой причиной было, что немцы не выявили заранее бывших партийцев и комиссаров. Когда немцы оккупировали часть Кавказа, грузины, оставшиеся на их стороне, выяснили, что грузины, перебежавшие назад к большевикам, были большевиками повешены.
Факт присутствия среди легионеров бывших партийцев вынудил немцев организовать собственную политическую учебу. Восточное министерство собирало "молодых интеллектуалов", и в школе Вустрау новые эмигранты занимались под руководством старых. Затем было решено создать единый национальный комитет. Появился национальный комитет старых эмигрантов, возглавляемый профессором Абегяном, бывшим членом армянского парламента, в него входили Давидхонян, бывший член грузинского парламента, живший в Париже, Абрам Гюльханданян, бывший министр внутренних дел, который позже умер в Париже, Арутюн Багдасарян, сейчас находящийся в Мюнхене, и генерал Нжде, последний главнокомандующий армянской армии, сражавшейся с Советами. Большинство было дашнаками, известными, но не сумевшими завоевать авторитет среди эмигрантов
1) из-за их снисходительного отношения к новым советским эмигрантам, которых они считали аморальными и малоинтеллектуальными
2) из-за того, что сам Абегян, да и другие использовали свои посты для личной выгоды и обогащения, при этом не смогли помочь военнопленным и легиону
3) из-за того, что сами немцы не дали комитету никаких полномочий, ОКВ он не был нужен, и они не позволили ему наладить контакты с легионом.
К тому времени был подготовлен второй армянский батальон, 809, который успешно сражался на Кавказе. В его состав входили по- настоящему антисоветски настроенные бойцы. Как следствие успеха национальные комитеты потребовали создать собственные печатные органы. Но ОКВ хотело контролировать прессу и предоставляло комитетам лишь вспомогательную роль. Начались конфликты из-за финансирования. Военные не хотели нанимать рабочих и платить им, поэтому набирали рабочие батальоны из легионеров, которые получали за труд лишь свой военный паек. Политика восточного министерства не совпадала с политикой ОКВ, национальные комитеты были образованы под эгидой первого и не имели права вмешиваться в дела батальонов, занимаясь лишь гражданскими лицами и военнопленными.
Затем восточным вопросом заинтересовались и другие ведомства. Министерство пропаганды запустило под крышей Винеты армянскую радиостанцию. Сначала ее возглавлял Кочарян, старый парижский эсер. В апреле 1943 г. под давлением дашнаков и комитета Кочаряна сменила старая эмигрантка из Парижа, которую они звали "госпожа Сатеник". Она взяла на работу трех новых эмигрантов из школы Вустрау. Также они печатали листовки.
Гестапо также организовало свою группу - Кантемир, Джамалян мл., Кедия, Алибеков, которые сотрудничали с СД еще до войны. Их целью была кавказская федерация под их началом. Но в армянском легионе их влияние не ощущалось.
В июле 1943 г. немцы решили ликвидировать все эти группировки, распустить национальные комитеты и вместо них создать штабы связи. Армянский возглавил полковник Саркисян, которому восточное министерство наиболее доверяло. В штаб вошли: полковник Саркисян, Армик Джамалян (гестапо), Багдасарян (восточное министерство) , Мурадян (попечитель легиона), Ваха Абегян (сын профессора Абегяна), секретарь. Сааруни был редактором газеты комитета. Под юрисдикцию штаба официально попадали легион, военнопленные и остарбайтеры по согласованию с немцами. Но Винета осталась в стороне, так как Геббельс отказался подчинить ее штабу.
В конце 1944 г. снова возникла проблема Власова. Легион был за Власова, но штаб против. Этот конфликт привел к реорганизации штаба: главой был сделан Тигрис. Тигрис был твердым противником Власова. Из состава комитета вывели всех, кого обвиняли в сотрудничестве с Западом. На Западе батальоны сдавались союзникам, и штаб был вынужден вести пропаганду против Запада.
Мурадян не был согласен с намерениями штаба перебросить наши части на Западный фронт. Он считал, что "немцы уже проиграли войну, зачем посылать наших людей на верную смерть". У него случилась ссора со связным офицером ОКВ Хоенеггером, который тогда контролировал легион и был облечен властью посылать людей в концлагерь, штрафной лагерь и пр. Мурадян был исключен за антинемецкую позицию. Вместе с ним был убран и полковник Саркисян как "слабак". Тигрис остался во главе штаба до конца войны, из самого легиона в штаб больше никто не входил.
Параллельно мы вели просветительскую работу. ОКВ публиковал газету "Хаястан", чья редакция состояла исключительно из легионеров. Она не была связана со штабом или старыми эмигрантами. Она выходила еженедельно с конца 1942 г. по февраль 1945 г. Первым редактором был Ховик, которого позже заменил Сааруни. Кроме того комитет опубликовал два выпуска ежемесячника "Азад Хаястан", штаб связи продолжил издавать его как журнал. До ноября 1944 г. редактором был Сааруни, затем официально им стал Тигрис, который попросил Сааруни продолжать работать под его началом, но последний отказался, так как было очевидно, что имеено Тигрис настроил немцев против Саркисяна, Мурадяна и Сааруни, чтобы сместить их.
Тигрис происходил из турецкой Армении, во время первой мировой учился в военной школе, затем дезертировал к русским, служил в армянской армии под началом Дро, за границей получил звание полковника, окончив французскую военную академию. Дро и Тигрис были близки по взглядам, Дро использовал Тигриса как ширму, пытаясь скрыть таким образом собственные политические амбиции.
Армяне не получали обещаний независимости, даже в пропагандистских целях. Споря с одним эсэсовцем, я сказал: "Вы просто пытаетесь использовать нас в своих целях", и он согласился, что Германия хочет улучшить свое экономическое и стратегическое положение, получить рабочие руки, а взамен она освободит армян от большевизма, даст им шанс вести торговлю с Германией, покупать машины и готовые товары и может позволить организовать правительство, когда придет время. Немцы планировали создать рейхскомиссариат Кавказ, но позже отказались от этого плана.
Для всех публикаций существовали как предварительная, так и последующая цензура. Они переводились на немецкий и контролировались соответствующим немецким персоналом. С политической точки зрения нам не разрешалось проводить никакую линию кроме антибольшевистской. Мы публиковали много материалов об армянской культуре и истории. Лишь в нескольких случаях немцы действительно приказывали, что печатать (напр: Власов, репрессии в Армении; во время вторжения во Францию они требовали печатать антибританские статьи, но мы отказывались, потому что многие армяне, находившиеся в Британии и США могли бы пострадать).
Киноконцерн УФА выпускал киножурнал для легиона, сначала режиссерами были старые эмигранты, которые оказались вовлечены в грязные дела, потом их место занял Ховик.
Когда в 1944-м начался власовский кризис, среди армян случился раскол. В целом, старые эмигранты были настроены против Власова, новые - за Власова. То же деление было и в других национальных комитетах. На борьбу сепаратистов с федералистами наложилась борьба старых и новых эмигрантов, причем старые пытались убедить новых в великорусских настроениях Власова. Авторханов, редактор "Газавата" и Сааруни, редактор "Армении", были лидерами анти-экстремистского крыла и были готовы работать с Власовым. Но влияние старых эмигрантов все еще было велико, особенно мусульманская группа (Кантемир и люди Кедии) и Джамалян были в принципе настроены антироссийски.
Отдельные представители национальных групп все же присоединились к власовскому движению, большей частью незначительные персоны, такие как капитан Арабян и Саакян, который даже не говорил по-армянски. Но большинство легионеров все же было за Власова, так как
1) они хотели освободиться от немецких контролеров
2) они хотели, чтобы восточные части имели более сильное влияние на немцев.
Такой же настрой превалировал и в других легионах.
Бекзадян (один из наших людей в УФА) попытался создать в 1943 г. армянскую национал-социалистическую партию, очевидно, при поддержке немцев. Немногие вступили в нее, и она не получила официального признания. Но в апреле 1943-м немцы предложили сформировать национальную группировку внутри легиона, идея родилась в ОКВ. Тогда же грузины организовали националистическую организацию "Картвело". Так, по приказу сверху, но без поддержки снизу появился состоящий из легионеров "Арменакан", влияние которого было равно нулю. Легионеры не слишком-то симпатизировали Германии: в первой мировой Турция, старинный враг Армении, была союзником Германии. Кроме того обращение с армянскими военнопленными настроило людей против немцев, да и статус армянских солдат, сражавшихся за немцев, был не тот, что у солдат вермахта. Еще одной причиной было то, что из национальных групп немцы отдавали предпочтение грузинам из-за
1) общей немецкой ориентации после первой мировой. когда армяне были настроены проамерикански
2) непропорционально сильного влияния грузинских эмигрантов в Германии, таких как Ахметели и Никурадзе.
Книга Сандерса (Никурадзе) "Кавказ" полна ошибок, к примеру в ней есть карта, показывающая Ереван грузинским городом. Сандерс был личным другом Розенберга, Геббельса и Гиммлера. Кроме того существовала угроза, что армян объявят семитами. В августе 1944-го была назначена встреча представителей кавказских народов с немцами. Меня попросили подготовить музыкальную программу на вечер. Я сумел собрать армянскую духовую капеллу из бывших артистов московской и ереванской консерваторий. В конце представления немецкие официальные лица подошли поздравить меня, вместе с ними Сандерс. Я вспомнил, что он написал в своей книге об армянах, не стал пожимать его руку, а дал ему пощечину и посоветовал перечитать собственную книгу. Его целью в книге было показать, что лишь грузины являются арийцами, а остальные кавказские народы семитами и что на протяжении веков грузины правили всем Кавказом и в случае победы немцев станут править снова.
Грузинский легион был значительно более пронемецким, чем остальные. Азербайджанцы как тюрки также были близки немцам. К примеру, фон Менде был более расположен к магометанам, чем к армянам и грузинам. В итоге армяне, украинцы и русские были наименее пронемецки настроены.
Мурадян отправил двух легионеров как пропагандистов ОКВ в Голландию, они тайно проинструктировали батальоны, что нужно сдаться англичанам. 809 батальон располагался в Голландии и Бельгии, 812 - на атлантическом побережье Голландии. Они не принимали участия в боях и в конце войны сдались англичанам, которые передали их Советам, лишь 8 человек смогли убежать в Западную Германию. Два армянских боевых батальона стояли в Марселе и Лионе, где их использовали как рабочие батальоны, некоторые солдаты перебежали к французским партизанам - маки, другие были схвачены в 1944-м американцами и выданы Советам Францией и США.
Один армянский батальон был в Хорватии, один в Албании и один трудовой батальон - в Греции. Я ничего не знаю об их судьбе. Резерв легиона с двумя боевыми батальонами и одним трудовым был брошен против Советской Армии в районе Штеттина в январе-феврале 1945-го, затем отошел в район Дрездена, где был уничтожен советскими войсками.
Во главе армянского легиона стоял майор Преториус, затем капитан Грюнер. Это был резервный легион, из которого формировались соединения не крупнее батальона. Командирами были также немцы. Высшее звание, которое носили армяне в легионе - лейтенант, хотя некоторые из них были советскими полковниками. В СС служили лишь единичные армяне, специальных подразделений не было, некоторые входили в азербайджанские группы.
В целом, армянских частей было меньше, чем, к примеру, северокавказских или казацких, поэтому нам не выделили района поселения, но комитет старался найти место, где армяне могли бы селиться и работать. Большая часть армян оказалась в Вюртемберге.
Четыре кавказских комитета предпринимали попытки сотрудничества. Преодолевая традиционные трения, такие как армяно-азербайджанские или армяно-грузинские, они пытались совместно противостоять немцам. Но грузины слишком хотели доминировать, поэтому остальные молча решили действовать независимо.
Джамалян был сыном известного лидера дашнаков, его мать была немкой. Новая эмиграция было строго антимарксистской и антисоциалистической и стояла на позициях, что будущий строй будет определен самим народом после освобождения, и тогда же будет выбран лидер. Большинство новых эмигрантов остались вне политических партий, лишь немногие присоединились к дашнакам, но более из материальных и практических соображений.
Биография респондента:
Я родился в 1913 г. в Иране. Мой отец был учителем из русской части Армении. Тогда в Иране были армянские школы, его пригласили преподавать там. Поэтому, хотя я и родился в Иране, я был гражданином России. В начале первой мировой войны мои родители вернулись в Россию, и моего отца призвали в армию. С 1914 г. мы жили в русской Армении. В мае 1918 г. после октябрьской революции были провозглашены три национальных государства: Армения, Грузия, Азербайджан. Мой отец принимал участие в основании государства и был членом армянского парламента. В ноябре 1920 г. большевики захватили Армению. Многие руководители республики эмигрировали, мой отец, оставив семью, пытался эмигрировать, но был арестован большевиками и посажен в тюрьму.
Население отнеслось к большевикам не слишком враждебно, потому что тогда у Армении был конфликт с Турцией. Оно восприняли большевиков как русских, пришедших им помочь в борьбе против национального врага. Но с первых же дней большевики вели себя иначе. Они конфисковывали все наше имущество. Так как отец считался членом национального правительства, у него отобрали жилье. Нам пришлось перебраться в деревню. В 1923-м отца освободили, но ограничили в гражданских правах. Поэтому его дети не имели права посещать советскую школу. В семье было 12 детей, я был старшим. Мы получали домашнее образование. Мой отец был филологом, но был вынужден учить нас всем предметам...
В феврале 1927 г. отца арестовали повторно и без суда отправили в ссылку. Причину я не знаю, но нашей домашней учебе пришел конец. Ему было приказано три года находиться в "свободной ссылке". Через семь месяцев он сбежал, вернулся домой, сообщил об этом властям и потребовал суда. В связи с десятой годовщиной революции в ноябре 1927 г. его амнистировали, но до 1931 г. у него не было гражданских прав. В 1929 г. началась коллективизация. До того он работал, скопил немного денег и купил маленький виноградник. В 1929-м виноградник конфисковали, отца записали кулаком и отправили вместе с семьей в ссылку в горы Северной Армении. В 1931-м в горах поднялось восстание против коллективизации и режима, причем в нем участвовали не только простые люди, но члены партии и комсомола. Отец был одним из лидеров восстания. Оно продолжалось два месяца, колхозы были ликвидированы, совхозы и сельсоветы взяты под контроль, избрана новая администрация, состоявшая из авторитетных в народе людей. Восстание было мирным, пойманных НКВДистов сажали под домашний арест, а не в тюрьму. В тот момент в Армении была собственная национальная дивизия. Но Советы решили, что эта дивизия не будет воевать с восставшими, поэтому в апреле 1932-го ее заменили отборными пограничными частями НКВД. Начались тяжелые бои между НКВД и восставшими, лишенными помощи извне. У них были лишь те боеприпасы, которые они нашли на местных военных складах. Часть восставших ушла в горы, организовала отряды и держалась там до 1935 г. Большая часть была уничтожена или арестована. Я потерял брата, а мой отец был арестован и выслан в Сибирь. Я убежал в Ереван к моему дяде, который преподавал в местном университете. Я взял другое имя и продолжал учиться под ним. Так как он был очень известным человеком, никто не задавал лишних вопросов. В июне 1935 г. при помощи дяди я получил разрешение сдать экзамены на аттестат средней школы. Затем в сентябре я сдал вступительные экзамены в университет на филологический факультет. Так как я не был членом партии, я не мог стать ассистентом моего дяди. По закону я был должен работать учителем в сельской школе, чтобы получить направление. Поэтому я жил в сельской местности до конца 1935 г., когда мой дядя добился принятия меня на должность его ассистента. Под его руководством я подготовил кандидатскую диссертацию. У нас тогда располагался армянский филиал Академии Наук СССР. В нем нельзя было защищать диссертации по истории, научным или инженерным дисциплинам, лишь по армянскому языку и литературе. Я стал кандидатом наук в марте 1937 г., но не получил возможности преподавать в институте, так как к этому времени выяснилось, кто мой отец. Кроме того я не был членом партии. В августе 1936 г. отец вернулся из ссылки, но в октябре 1937 г. был снова арестован вместе с моим дядей-профессором. Их судьба до сих пор неизвестна. Все попытки узнать что-то о них, не имели успеха.
Так как мой дядя был арестован. в университете образовалась вакантная должность и не было никого, кто бы на нее претендовал. В марте 1938 г. меня взяли в университет простым лектором. Я читал лекции по древней армянской литературе V-XII столетий. В университет был первый (секретный) отдел НКВД. Каждое утро я должен был сдавать в него текст моей лекции для визирования. При этом они не были специалистами в литературе, они лишь следили, чтобы в тексте не было антисоветских и антимарксистских высказываний, а также правили пунктуацию...
Когда я читал лекции (такой порядок был лишь для немногих лекторов), служащий первого отдела сидел рядом со мной с текстом лекции и следил, чтобы я читал ее слово в слово. Я преподавал до сентября 1941 г. Работа была сплошным ужасом, я не мог писать статьи и каждый день боялся, что меня арестуют. В начале войны все мои партийные коллеги в университете получили так называемую "бронь", дававшую им право остаться дома. Я не получил такой бумаги... и должен был идти в военкомат. Я был в его списках с 1935 г., но на моем военном билете стоял штамп "13" (политически неблагонадежные) и поэтому до войны я в армию не призывался. 9 сентября 1941-го меня призвали и отправили в 52 армию, которая набиралась из людей 35-45 лет, не призывавшихся ранее по политическим или иным мотивам. Нам даже не устраивали медосмотра. С сентября 1941-го по январь 1942-го я был в армии, точнее, в тылу, без оружия и без военной подготовки. Зато каждое утро у нас было политзанятие, нам давали читать лишь фронтовые газеты, читать тыловые газеты не разрешалось. Остальное время мы стояли в карауле или маршировали. Так как офицеров среди нас было немного, были организованы трехмесячные офицерские курсы. Меня заставили записаться, и я получил звание младшего лейтенанта. В начале декабря 1941 г. нас отправили на фронт, и лишь на подступах к нему впервые выдали оружие. Нас учили стрелять уже на фронте и учебные стрельбы были лишь один раз. 12 января 1942 г. мы вступили в бой. У нас не хватало боеприпасов, потому что нам не доверяли и оставили без них. Нашу часть разделили на мелкие группы, меж которых поставили части НКВД и штрафные батальоны.
Дисциплина в наших соединениях была слабой, что объясняется тем фактом, чтоб большинство солдат не понимали русский язык, на котором отдавались команды. Чтобы избегать таких ситуаций с февраля 1942-го начали формировать национальные батальоны для разных национальностей. В них отправляли и людей вроде меня, с политическим прошлым. В каждой части были рабочий и штрафной батальоны. В первый записывали всех тех, кому не разрешалось носить оружие. К счастью, я не попал в него, так как считалось, что из людей с образованием получаются неплохие офицеры. С января по май 1942 г. я был на фронте. Было сформировано три национальные дивизии - армянская, азербайджанская и грузинская. Меня отправили в азербайджанскую. Артиллерийское подразделение дивизии состояло из украинцев и русских, потому что национальные меньшинства не обладали необходимыми навыками. Но потом русских и украинцев убрали, а меня как специалиста по артиллерии со знанием языка приставили к артиллеристам. 7 мая немцы атаковали наши позиции. У нас не было защиты с воздуха, почти не было боеприпасов, особенно у пехоты. Пехота вскоре была разбита. На каждое орудие у нас было лишь 16 снарядов. Нас окружили и 9 мая я попал в плен. Я был пленным до февраля 1943 г. В апреле 1943 г. меня освободили и послали в Берлин, чтобы помочь выпускать армянскую газету "Хаястан". Газету выпускало военное министерство. Нам не платили, но предоставляли комнату и давали деньги на издание. Газета свободно распространялась среди добровольцев власовской армии... Затем до января 1945 г. я был редактором журнала "Армянская нация" вновь организованного армянского штаба связи. Из-за несогласия с политикой руководства я покинул этот пост и вернулся в "Хаястан". В феврале 1945 г. советская армия была во Франкфурте-на-Одере. Берлин находился под угрозой. Мы, бывшие военнопленные, попросили отправить нас на запад, чтобы спасти от русских. Нас послали в Тюрингию, в Альтенбург. 14 апреля 1945 г. Альтенбург взяли американцы, и мы попали в плен к американцам. Я был в плену до 15 сентября 1945 г. Нас пытались выдать Советам. Чтобы избежать репатриации, мы солгали относительно нашего гражданства, назвавшись иранцами. 15 сентября нас отпустили, и мы уехали в Штутгарт, где живем и по сей день. В августе 1944-го в Берлине и в апреле 1947-го в Штутгарте имели место покушения на мою жизнь. В Берлине покушался армянин, бывший комсомолец, оказавшийся советским агентом. Его схватили и отдали под суд. Авторханов знает об этом. Кто покушался на меня в Штутгарте, я не знаю, дело происходило ночью и мы убежали.
Как нетрудно заметить, респондент называет свое имя сам.
Григор Сааруни, после войны прибавлял к своему имени ученый титул "доктор", хотя описанные им в интервью обстоятельства защиты диссертации выглядят крайне сомнительно. Тесно сотрудничал с институтом по изучению СССР, в 1951 г. выпустил под его эгидой брошюру "Борьба армянской церкви против большевизма", выступал на конференциях института с докладами "Культурная жизнь Советской Армении" и пр. Возглавлял "Объединение Армянских Борцов за Свободу", в качестве его руководителя входил вместе с лидерами других национальных группировок в КЦАБ (Координационный Центр Антибольшевистской Борьбы). Принимал участие в гаагском Конгрессе за права и свободу в России в 1957 г. Был редактором армянского литературного журнала "Зартонк".
Затем, по всей видимости, отошел от активной политической деятельности, перебрался в США, где умер в 1993 г.